заканчиваются праздники?
Ветров подумал пару секунд и, усмехнувшись, ответил:
— Пьяной дракой.
Аня хихикнула, а Ваня разочарованно развёл руками.
— Ну и фантазия у тебя, Ветров.
— Так это жизнь, — философски заметил Саша.
— Ладно. Даю вторую попытку. Ну? Думайте.
Ветров тут же предложил другой вариант, не сильно отличающийся от первого:
— Песни, что ли, орут на улице?
Аня засмеялась, потому что снова вспомнила о Ванькином выпускном школьном вечере.
— Нет, — недовольно произнёс Оболенский. — Ну, давайте, шевелите мозгами. Ведь это так просто!
Аня покачала головой.
— Просто? Зная тебя и твои фокусы, могу утверждать, что это не просто. Нет такой глупости, до которой ты не смог бы додуматься. Так что лучше говори, не тяни. Всё равно не угадаем.
— Эх вы! Это же просто-напросто фейерверк!
Саша развёл руками и восхищённо произнёс:
— Вань, один-ноль в твою пользу.
Через несколько минут все трое были уже на улице и оглядывались в поисках подходящего места. У Вани на плече висела увесистая сумка с петардами.
— Да-а, тут, вроде, негде, — задумчиво произнёс Саша. — На пустыре собачники гуляют. А там, в скверике, какие-то мужики выпивают.
— И что же нам остаётся? — спросил Оболенский.
Они дружно переглянулись и перевели взгляд в сторону забора, за которым виднелось полуразрушенное пятиэтажное здание, предназначенное под снос.
— Пойдёмте туда, — предложил Ветров. — Там и мешать никому не будем, и есть где развернуться. Вчера экскаватор разгребал строительный мусор, получилась небольшая площадка. Я из окна видел.
— Что-то мне не хочется туда, — засомневалась Аня.
— Привидений боишься? — усмехнулся Оболенский.
— Ну, вроде того… Темноты.
— Там фонарь горит, — успокоил Саша. — И мы же с тобой.
— Ладно, пойдём, — без особого энтузиазма согласилась Аня.
Ребята быстро нашли в заборе слабо прибитую доску (забор без лазейки — не забор) и пролезли на строительную площадку. Место это выглядело при свете луны даже жутковато. От старой пятиэтажки осталось полстены, и эти руины одиноко возвышались над грудой строительного мусора. Как-то не к месту смотрелся на этом фоне высокий тополь, украшенный золотой осенней листвой и совсем уж жалко и обречённо — куст акации, наполовину заваленный битыми кирпичами.
Пробравшись среди обломков, они оказались на расчищенной площадке достаточно большого размера. Иван расстегнул сумку и аккуратно разложил петарды на большом бетонном блоке, некогда служившим фундаментом. Рядом положил мобильный телефон. Хотел включить на нём подходящую музыку в качестве звукового оформления продолжающегося праздника, но потом передумал. Всё равно не слышно будет. Выбрал петарду и радостно сказал:
— Ну что, начнём?
— Поджигай! — скомандовал Саша.
Оболенский отошёл чуть в сторону, установил петарду и поднёс спичку…
Тысячи разноцветных искр рассыпались в полумраке неба. Это было похоже на северное сияние или на извержение вулкана. Ребята в восторге закричали «ура».
— Вань, давай ещё! — Аня прыгала от радости. Оболенский взял следующую петарду. Все заворожённо наблюдали за фантастическим зрелищем. Вдруг Ветров замолчал и, дёрнув Ивана за руку, указал на стену. Там, в нише, что-то подозрительно блестело.
Глава 3
Невероятная находка
То, что лежало в углублении стены, не могло не привлечь внимания. Среди пыльных обломков этот предмет выглядел слишком чистым и блестящим. Похоже, во время сноса дома открылся тайник в стене, устроенный кем-то из бывших жителей. Саша и Ваня разобрали кирпичи и в образовавшейся нише обнаружили металлический предмет, завёрнутый в прозрачный полиэтилен. На вид он походил на ноутбук. Аня протянула было руку к находке, но тут же отдёрнула, напуганная Сашиным криком:
— Не трогай! Вдруг это бомба!
— Так. Всем отойти, быстро, — скомандовал Оболенский.
Ребята по инерции отскочили, а Иван, воспользовавшись их замешательством, быстро поднял предмет и вынул его из полиэтилена.
— Положи на место, — сказал Саша, придя в себя.
— Ага, спешу и падаю, — Оболенский был в своём репертуаре. — Никакая это не бомба. Чего, не видно разве? Обычный ноутбук.
И он попытался его открыть.
— Что-то никак.
— Ваня, может не стоит? — нерешительно спросила Аня. — Мало ли что там внутри. Может, ампулы с каким-нибудь вирусом. Сибирской язвой.
Иван только хмыкнул.
— Каждый о своём. Ты, Анют, и впрямь лучше бы в медицинский поступала.
— Подождите, — произнёс вдруг Саша, рассматривавший отброшенную Иваном полиэтиленовую упаковку. — Там ещё что-то есть.
Он вытащил небольшой предмет, также аккуратно завёрнутый в пакет. Начисто забыв о мерах предосторожности, о которых сам только что напоминал, достал из него обычную толстую тетрадь.
— Не открывай! — закричала Аня, единственная, у кого инстинкт самосохранения снова оказался сильнее любопытства. — А вдруг страницы пропитаны ядом цикуты? Между прочим, кого-то из французский королей так отравили.
— Это ты у Александра Дюма вычитала? — усмехнулся Ваня. — Так то был мышьяк. Им страницы книги пропитали. А цикутой отравили Сократа. Вернее, он сам принял этот яд, когда его приговорил к смерти афинский суд. И, кстати, знаешь, в чём его обвинили? В нарушении благочестия, в отрицании признаваемых афинянами богов и введении новых, и даже в том, что он состоит на службе у бесов и во всём полагается на бесовские знамения…
Пока Оболенский заговаривал зубы Ане, Ветров, примостившись под единственным на площадке фонарём, наскоро пролистывал найденную тетрадь.
— Это дневник, — сказал он наконец. — Дневник учёного. Тут какие-то формулы. Похоже, молекулярная биология. Вот, смотрите, здесь он пишет о хромосомах, о спирали ДНК… Этот учёный, скорее всего, генетик.
Ребята подсели к Саше. Теперь и у Ани любопытство взяло верх над осторожностью.
— Вот, послушайте.
Ветров зачитал отрывок:
