– Света! – позвал Андрей.
И дверь сразу открыли.
– Я вам по две порции сосисок приготовила с кукурузой. Пойдет? – спросила буфетчица с нарумяненными щеками.
– Нам сейчас все, Светик, пойдет. – Андрей сел около окна, где был накрыт столик. – Садитесь, что стоите. – И он подвинул соседний стул Николаю.
– Ты надолго в этот раз? Я вам по двести налью, хороший коньяк – армянский, настоящий.
– Мне не надо, – успел вставить Николай.
– Вы чего, закодировались? – удивилась буфетчица.
– Точно. Как выпью, сразу душа в рай.
– Да бросьте, это только так, пугают.
Буфетчица налила коньяк в мерный стакан и перелила в большой фужер.
– Смотрите, структура платит за все. Так что вы зря… Может, передумаете, за компанию.
Николай, улыбаясь, покачал головой. Не хватало только ночных возлияний. Андрей крупными глотками выпил весь коньяк, слегка тряхнул головой, съел дольку лимона, проглотил, почти не жуя, сосиску и подвинул фужер к буфетчице Свете.
– Налей и вторую дозу. В счет коллеги. Вы ведь не против, коллега? – спросил он.
И Николай удивился, как быстро раскраснелось его лицо.
– Вы не пьете по убеждению или по страху?
– По завязке, – отшутился Николай.
– А мне это как лекарство. Для снятия напряжения. Молочную водку пили? Не-а? Мы ее каждый вечер дули. – И Андрей стал рисовать вилкой. – Тут и тут сидели «духи», тут киргизы, а тут – караваны перегоняли. И все мимо нас. Ну, мы как плату за проход брали, в гильзу от снаряда нальем, чтоб полная была. Главное – потом потеть, чтоб пОтом выходила.
«Страшное дело, – думал Николай Николаевич, не очень вслушиваясь в его пьяный рассказ, – завтра с утра поездка, конечно, накрылась. Это уж точно».
– Светик, давай уж и третью дозу. Раз сам Бог в трех лицах. Верно я сказал, коллега? – И он неожиданно пристально вгляделся в лицо Николая. – Прежде знаете как говорили: «Кто не пьет, тот подозрителен». Но я вам прощаю. Вы хорошо бросали снег. Светик, слышь, мы бабу одну вытягивали за Лугой. Я сначала подумал, может, трахнуть ее, я на сугробе ни разу не трахал, говорят, хорошо. Ты, Светик, как, трахалась на снегу?
Света в ответ показала глазами на Николая. Но Андрей, которого развозило с огромной скоростью, отмахнулся:
– Вы извините, коллега. Мы со Светкой старые друзья, но чтоб лишнее – никогда. Правда, Светик? А пошутить может каждый.
Николай доел сосиски и раздумывал, уйти ли ему тихо, оставив Андрея со старой подругой, или увести его в номер.
Буфетчица Света, поддавшись на уговоры выпить с ним вместе, пригубила коньяк и тоже развеселилась.
Но тут неожиданно собрался сам Андрей, поднявшись, он чмокнул официантку в щеку, похлопал по заду и сказал:
– Завтра у нас в шесть тридцать подъем, и мы должны быть свежи, как два огурца.
Они поднимались по лестнице, и Андрей после выпитых подряд трех стаканов коньяка держался вполне крепко.
За это время на диване уже постелили.
– Вы не возражаете, если я займу душ? Я по вечерам всегда купаюсь, – спросил Андрей вполне трезвым голосом. – И лягу тут, в первой комнате.
Не очень-то он верил, что утром будет так, как сказали.
– Россия – страна ожидающих, – сказал ему несколько лет назад голландский коллега, вернувшийся из Москвы. – Ваши люди любят стоять в очередях и создают их везде при первой возможности. А если назначают встречу на девять утра, то это не значит, что она будет обязательно в девять. Отчего-то именно в такое утро происходят катаклизмы: лопаются фановые трубы, прокалывается колесо у машины, люди застревают в лифте. И остальные терпеливо тратят свое время на ожидание.
Что будет завтра, какая встреча и где – ничего этого Николай Николаевич по-прежнему не знал, но старался об этом не думать.
Он мечтал лишь об одном: чтобы вся эта история поскорей чем-нибудь закончилась, а он бы сам при этом никуда не вляпался.
Ему казалось, что спал он совсем недолго, когда требовательно и громко зазвонил телефон. Он схватил трубку и спросонья сначала ничего не понял.
– За вами приехали люди, – говорил певучий женский голос, – они будут ждать внизу.
– Что?! Подъем?! – громко спросил через приоткрытые двери Андрей и сам же подтвердил: – Да. Уже шесть сорок. Идите в туалет, я за вами, – скомандовал он.
Через десять минут они уже пили кофе в буфете, которому в это время полагалось быть еще закрытым. Перед ними стояла яичница с ветчиной. Буфетчица была другая, не вечерняя, пожилая солидная дама.
– Андрей Петрович, вы ужинать у нас будете? – спросила она так, как прежде обращались к очень большим начальникам.
– Не знаю пока. Если будет нормальный разговор, так сразу и уеду.
– Нам хорошую рыбку подвезут. Я бы оставила.
– Оставь. Не мне, так кому другому пригодится. – Андрей и ее, несмотря на солидность и возраст, дружелюбно похлопал по заду.
Улица была темна и пустынна. Ветер гнал снежную пыль, и под тусклыми фонарями она образовывала круговороты.
У широкого гостиничного крыльца стоял серый БМВ. Едва они вышли, как водитель завел двигатель. Рядом с водителем на переднем месте уже кто-то сидел.
– Ага. Все правильно, – сказал Андрей и открыл заднюю дверцу. – Садитесь первый, я с краю.
– Доброе утро, – поздоровался Николай Николаевич, просовываясь в машину, и ему в два голоса негромко ответили:
– Доброе.
Сидящий впереди пассажир сразу набрал по сотовому телефону номер и кому-то проговорил:
– Рыло, ты? Ну мы отъехали. Ага.
Он отключился и, слегка повернувшись к Николаю Николаевичу, дружелюбно, словно собирался показывать достопримечательности города, спросил:
– Первый раз у нас во Пскове?
– Был когда-то давно. – Он хотел добавить, что на экскурсии, но почувствовал, насколько слово «экскурсия» не соответствует их ситуации.
– А что, город хороший, жить можно. Экскурсантов много – больше по храмам ходят. Меня, когда смотрящим ставили, аж колотун брал: а ну как не справлюсь. За мной – четыре ходки, четыре срока отматывал, потому и поставили.
Что такое «смотрящий», Николай Николаевич вроде бы знал. Своего рода менеджер у бандитов. Но говорящий больше походил на завхоза или незлого работника жилконторы.
– Ты, Толян, очень не жми. Им, пока этого своего хрена собрать, всяко минут двадцать надо, – посоветовал он водителю. – А наука пока город посмотрит.
«Наука – это я», – понял Николай Николаевич.
Но Толян не жать не умел. Машина пронеслась по главным улицам, переехала по мосту через реку Великую и скоро подъехала к краю города.
– Элеватор, – показал смотрящий на темнеющее сбоку высокое строение. И с тихой гордостью добавил: – Наша работа. Мы достроили. Когда я начал, кое-кто трендел: «На хера козе яйца? На хера козе яйца?» А теперь – весь хлеб через нас. Теперь думаю, как туристский бизнес устаканить.
– Михайловское переведи сюда, – пошутил Андрей.
