пока вы – подозреваемый, и мы имеем право задержать вас.
– Задержать… – повторил Глеб. – Я должен в больницу…
«Собирается под невменяемого косить? Не так уж прост, оказывается…»
– Мама будет волноваться… Вы разрешите ей позвонить…
– У вас право одного звонка, – сурово ответил Дмитрий. – Это не я, а уголовно-процессуальный кодекс. – Он вышел в коридор и позвал сержантов:
– Уведите.
– Здравствуйте, Николай Степанович, мы вас отпускаем.
Гринько стоял посреди следовательского кабинета и мрачно смотрел на Самарина.
– Но, – продолжал Дмитрий, – вы должны дать подписку о невыезде. И по первому требованию, по первому моему звонку вы являетесь в следственный отдел транспортной прокуратуры. Вам понятно?
Гринько молча кивнул.
– И все-таки на прощание я хочу вам задать один вопрос. Когда мы с вами разговаривали в прошлый раз, вы мне сказали о себе: «Темная личность. Что-то хотел скрыть – то ли труп, то ли краденое. Или и то и другое…» Это ведь не ваши слова, так, Николай Степанович?
– Мои. – Это было первое слово, которое произнес путевой обходчик.
– Ну, значит, мы с вами мыслим одними и теми же словами, – усмехнулся Самарин, – потому что так сказал я, разговаривая с капитаном Жебровым. Вы с ним знакомы?
– Нет, – отрезал Гринько.
– Вот как? – поднял брови Самарин.
– С говном не знакомлюсь, – отрезал Гринько.
– Я вас не понимаю. – Самарин был поставлен в тупик. – Вы противоречите сами себе, Николай Степанович. Вы с ним не знакомы – и в то же время твердо знаете, что он плохой человек, так скажем.
– Допустим, я знаю, что Чубайс – говно, – пожал плечами обходчик. – Это же не значит, что я с ним обязательно знаком лично.
– Ну, капитан Жебров не такая важная фигура. Вам кто-то рассказывал о нем?
Кто же? Гринько снова пожал плечами.
– Вам-то что? – Он поднял голову и посмотрел на следователя:
– Или вы думаете, что это он поджег мой дом? А что? Я, пожалуй, поддержу такую версию. – он улыбнулся.
Лицо его сразу изменилось, он показался моложе, в глазах промелькнуло что-то мальчишеское. Но улыбка мелькнула и тут же погасла. Перед Самариным снова сидел мрачный бирюк, ненавидящий весь белый свет.
– Больше вы ничего не хотите мне сказать?
– Я должен дать подписку, – ответил Гринько.
– Да, – сказал Самарин. Он быстро оформил обходимый документ. – Подпишитесь. Гринько взял бумагу.
– Кстати, это вы отвели в отделение милиции негритенка?
– Я, – спокойно отреагировал Гринько.
– Вы знаете, что он пропал?
– Как это может быть? – Гринько удивленно поднял брови. – Я же сдал с рук на руки дежурному по отделению… – он внимательно посмотрел на Самарина, – собирались вызвать инспектора.
– Того самого Жеброва, – напомнил Дмитрий. – Он приехал и должен был отвезти мальчика в приемник-распределитель. Но не довез. Мальчик исчез.
– Я же вам сказал – он говно, – мрачно проговорил Гринько.
– Вы что-то знаете о нем?
Путевой, обходчик только отрицательно покачал головой.
Хорошо, вы свободны.
Самарин медленно вышел из отделения, но пошел к метро не по подземному переходу, а верхом. Спешить было некуда. Внезапно его внимание привлекли светящиеся буквы, выполненные славянской вязью: «Елы-палы». Через большие стекла был хорошо виден ярко освещенный зал типичного заведения «фаст-фуд». У входа стоял молодой человек, одетый в красную косоворотку, черный жилет и широкие синие брюки, – этакий опереточный русский. Сразу вспомнилось описание того, как был одет пропавший негритенок.
Не было нужды узнавать, кто открыл это кафе. Ясно – Завен Погосян. Что ж, ему нельзя отказать в остроумии: нарядить по-русски негритенка! Публика оценит.
Вот только о правах ребенка он не подумал. Может быть, это и не его дело. Но инспектор по делам несовершеннолетних не мог об этом не думать.
Мысли перекинулись на задержанного убийцу. С этим было проще. Правда, вину свою он отрицал, но Дмитрий был уверен, что рано или поздно он сознается под давлением фактов. И скорее рано, чем поздно. Трус, тряпка – ему долго не продержаться.
Отделение милиции Ладожского вокзала буквально кипело. Транспортники находились в приподнятом настроении. Еще бы – так оперативно, так быстро взять садиста- убийцу. Это была победа, и каждый чувствовал себя причастным к ней.
Полковник Жебров сиял – в кои-то веки возглавляемое им отделение отличилось. И не просто отличилось, оно теперь прославится на всю Россию. И действительно, это первый случай, когда маньяка взяли так быстро – буквально за десять дней.
Теперь все взоры были обращены на старшего следователя Самарина. Когда Дмитрий в понедельник вошел, в дежурку, вокруг него собралась небольшая толпа.
Секретарша Таня спустилась вниз и восторженно смотрела на Дмитрия.
– Дмитрий Евгеньевич, – спросила она, – он признался?
– Коли его, Дима, давай! Так держать! – крикнул капитан Селезнев.
К Дмитрию подошел молодой человек с диктофоном в руках:
– Несколько слов для криминальной хроники. Каковы предварительные выводы следствия?
– Пока никаких, – отрезал Дмитрий и, стал подниматься по лестнице на второй этаж, в комнату следователей.
Шумиха была ему неприятна. Тем более что вина Пуришкевича еще не доказана.
Дмитрий не успел вынуть папку с делом, как верь открылась и вошли полковник Жебров и его Заместитель майор Гусаков.
– Ну что ж, Самарин, у транспортников праздник! – громко сказал начальник отделения.
«Есть повод, чтобы отметить», – подумал Дмитрий, зная о некоторых наклонностях полковника.
– Обезврежен опасный преступник, сексуальный маньяк, – громогласно продолжал Жебров-старший. – Подумай, мы выследили и обезвредили убийцу-садиста, а это считается очень трудным делом. Мы же должны и довести дело до суда.
– Иван Егорович, – не выдержал Самарин, – его задержали только на основании фоторобота. Нельзя забывать о презумпции невиновности. Так что еще нет оснований говорить…
– Дмитрий, вот чего тебе не хватает для того, чтобы стать настоящим следователем! Конечно, надо помнить и о презумпции, и о невиновности, и о всех других высоких материях, но следователю прежде всегo необходимо чутье.
Понимаешь, настоящее чутье ищейки!
Самарин промолчал.
В разговор вступил майор Гусаков:
– Тебе, конечно, известно, что без предъявления обвинения в отделении мы имеем право задерживать его до трех суток. Так вот, хотелось бы, чтобы за эти три дня мы добились от него полного признания Чтобы дело, начатое в нашем отделении, было здесь же и закончено.
– Утрем нос муниципалам, – не выдержал полковник Жебров, который, как настоящий транспортник, постоянно соревновался с территориальной милицией.
И начальник, и его заместитель вызвались присутствовать на допросе.
Полковник решил взять это дело под свой контроль. Уже звучали в голове приятные слова «Иван
