викторианской архитектуры, он даже занесен в каталоги журнала «Английский дом». Впрочем, у меня есть снимки. Вы не откажетесь их посмотреть?
— Да, конечно, — согласилась Валерия и добавила со вздохом, вспомнив о несбывшихся мечтах: — Как, наверно, прекрасно иметь собственный дом…
— Фотографии у меня наверху, в номере. Вы подниметесь со мной или подождете здесь?
— Я подожду здесь, — ответила Валерия, решив не торопить события. Пусть не думает, что она какая-то дешевка.
Оставшись одна, Валерия задумчиво обвела взглядом вазы с искусственными цветами, русские пейзажи в золоченых рамах. Но ее занимал вовсе не интерьер. Валерия принимала важное решение. Мысли снова вернулись к Вадиму.
Их брак подошел к концу, это ясно. Она могла смириться с бесславным закатом его спортивной карьеры, если бы он беспрекословно выполнял ее советы и пошел на поклон к Эдуардычу. В конце концов, «Здоровьем России» бизнес не кончается. Если бы Вадим попросил как следует, его бы пристроили на приличное место.
Вместо этого Вадим все больше отдалялся от жены и часто вел себя так, будто ее и нет в квартире. Валерию оскорбляло поведение мужа по отношению к ней. Подумаешь, не встретили его в аэропорту. Мог бы и сам догадаться, как переживала жена, узнав о его дисквалификации. Причем узнала самым обидным образом: не муж позвонил, а Алина Лисовская с притворным своим сочувствием не поленилась лично заехать к Валерии сообщить новость, которую она услышала от Эдуардыча еще до того, как об этом сообщили в газетах.
Немудрено, что Валерия была в ярости. Ей казалось, что Вадим подвел, обманул ее лично, не выполнил взятых на себя обещаний. Ну хорошо, пролетел мимо денег в Риме, так займись другой работой, пусть не такой прибыльной, как теннис. Но больше всего Валерию бесило его полное безразличие к дому. Между прочим, к их общему дому. Когда стало ясно, что строительство не потянуть и дом, возможно, придется продать, он совершенно спокойно заявил: «Не знаю. Решай сама».
«Боже мой, действительно, как же я влипла, — ужасалась Валерия, думая про свое невезение. — Еще, чего доброго, кормить его придется. А вдруг запьет?» Она слишком хорошо знала, как это бывает, по собственной семье.
«Хватит о нем, — одернула она себя. — Все решено».
Неожиданная встреча с коммерсантом из Англии направила ее мысли совершенно по иному руслу. Ее очень интересовал вопрос, женат ли этот мистер Уолш или нет, но подобной информацией она не располагала. От родителей Вадима она слышала, что он часто приезжает в Россию, но, сколько он еще пробудет в этот раз, неизвестно. Значит, нужно действовать быстро и, решительно, если она решится разрабатывать этот вариант.
«А он ничего, — стала уговаривать себя Валерия, — пусть невысокий, но держится солидно, одевается хорошо. И возраст подходящий. Мужчины, которым сорок с лишним, особенно внимательны к женщинам».
Сэмюел Уолш вернулся с большим альбомом. Видно было, что ему приятно показывать свой дом.
— Посмотрите на этот фасад. Он, пожалуй, более характерен для эпохи Георгов: ионические пилястры, фронтон. Вот здесь интерьеры. Библиотека, гостиная…
— А это камин? — Валерии не пришлось разыгрывать восторг.
— Да. Не правда ли, этот интерьер напоминает работы Камерона в Екатерининском дворце?
Валерия несколько поколебалась в своей уверенности, что Камерон — фривольный итальянский писатель, и послушно кивнула.
Мистер Уолш перевернул следующую страницу. Здесь на фоне роскошного куста роз был снят он сам. Затем появился его портрет у резных дубовых панелей, украшавших библиотеку. В нарядных интерьерах мистер Уолш выглядел внушительно и импозантно — примерно так, как выглядят английские джентльмены в исторических фильмах.
— У вас замечательный дом, — сказала Валерия. — И очень красивый сад. Я даже не ожидала, что в английских садах столько цветов.
— У меня хороший садовник, — скромно ответил мистер Уолш. — Но я рад, что вам понравились эти фотографии. Я был бы рад показать вам оригинал…
Валерия молча опустила глаза, прикрытые густыми ресницами.
Дачная идиллия
В этом году Вадим впервые выбрался на дачу только в начале осени, да и то уступив настоятельным просьбам матери. И вот теперь, оказавшись в доме, где он с самого детства проводил все каникулы, исключая тот месяц, когда они всей семьей уезжали на море, он вдруг неожиданно обрадовался тому, что приехал сюда.
Здесь все было знакомым и родным: поросшая травой улица, тропинка вдоль соснового леса, вереск, черничные кусты, темно-зеленые кожистые листочки брусники, между которыми еще можно было найти бордовые ягоды.
И дом, старый деревянный дом, гораздо более одушевленный, чем импозантное здание на Третьей линии. И запущенный сад вокруг, где в июне цветет сирень, а в июле жасмин и где принципиально нет ни одной грядки. И холодное прозрачное море, и дюны, поросшие жесткой травой.
Все три дня, которые Вадим прожил на даче, он чувствовал себя почти счастливым. Как будто вернулось детство и не было ни женитьбы, ни римского позора, ни пропавшей Кристины…
Родители ни о чем его не расспрашивали, и вечерами разговоры велись исключительно на отвлеченные темы: о разделе Черноморского флота и о предстоящем визите в Петербург английской королевы, о судьбе вкладчиков МММ и о беспримерном убожестве сериала «Дикая Роза».
Вороновы мирно пили чай на застекленной веранде и смотрели черно-белый «Рекорд», сосланный проводить активную старость на даче. Нонна Анатольевна поставила на стол вазочку со свежим черничным вареньем. Владимир Вадимович заваривал терпкий apoматный чай, добавив в «Канченджунгу» немного «Лапсан-сушонга». Шли новости Пятого канала.
— Конечно, по масштабам это событие не идет ни в какое сравнение с крахом АО МММ, однако доверчивым вкладчикам фонда «Здоровье России» от этого не легче, — говорил диктор.
На экране появились знакомые Вадиму двери фонда ЗДР, перед которыми стояла толпа, состоящая почти без исключения из бедно одетых людей среднего и старшего возраста. Другими словами, у дверей стояла толпа нищих пенсионеров.
— Вчера днем руководство фонда в лице председателя совета директоров господина Бугаева объявило о том, что «Здоровье России» временно приостанавливает платежи.
Теперь на экране возник Эдуардыч, который с самым серьезным видом вещал в микрофон подставленный одним из тележурналистов.
— Нет никаких оснований для паники, — говорил он, смотря в камеру с тем самым чистосердечным видом, который еще несколько месяцев назад ввел в заблуждение и Вадима. — То, что происходит, — это, к сожалению, стало нормой в наших условиях. Мы недополучили семнадцать с половиной миллиардов рублей по внутренним межбанковским платежам. Ведь ни для кого не секрет, что взаимные неплатежи стали хронической болезнью нашей экономической системы, в том числе и банковской. Так что я гарантирую всем вкладчикам «Здоровья России», что свои деньги они вернут, и не просто вернут, а получат обещанные дивиденды.
— Такой ответ дал нам господин Бугаев, — прокомментировал речь Эдуардыча диктор. — Однако крах структур, созданных по типу пирамиды, стал знамением нашего времени. И несмотря на оптимистические заверения руководства «Здоровья России», нет никакой уверенности, что людям, вложившим свои сбережения в этот фонд, удастся вернуть их. А как красиво все начиналось.
«Только не это!» — внутренне закричал Вадим, но, даже если бы он крикнул в полную силу, вряд ли его могли бы услышать на Чапыгина, 6.
