Ручка сыскалась только у самого водителя микроавтобуса.
– Это тебе на всякий случай… – Андрей положил накладную на одну из пачек, всю в крапинах от сырости, задуваемой ветром, и что-то размашисто написал на обороте. Потом свернул бумагу и сунул в руки водителю. – Пошли, мужики. Извини, шеф, ошибочка вышла…
«Гаишная засада» исчезла так же быстро, как и появилась. Водитель микроавтобуса забрался в кабину и с изумлением прочитал размашистую надпись на накладной:
«АНДРЕЙ ЖУРБА ДАЁТ ДОБРО».
В Ивангороде, против всяких ожиданий, пришлось валандаться долго. Снегирёв не очень понял почему, но Женя должен был забрать груз на площадке у автовокзала. Прибыть туда следовало к часу дня. Апельсиновый микроавтобус выехал на взгорок с видом на обе крепости, имея запас времени в полчаса. Снегирёв поставил его так, чтобы не мешать междугородным «Икарусам», и заглушил двигатель.
Если верить старожилам, когда-то на этом месте стояла, господствуя над окрестностями, большая красивая церковь. В соответствующем году пережиток никому не нужного культа взорвали, а на его месте воздвигли нечто несравненно более полезное и архитектурно более совершенное – приземистую коробку автовокзала. Другой (а может, и тот же) наследник Трезини и Монферрана выдержал потрясающее единство стиля, возведя в углу площадки гениально простое сооружение, к которому народная тропа поистине не зарастала. Женя и Алексей по очереди посетили его, и перед возвращением в кабину каждый провёл снаружи несколько лишних минут, оттирая снегом подошвы. Благо здесь, в Ивангороде, метель началась рано утром, и к середине дня успели образоваться вполне внушительные сугробы.
– Один мужик мне рассказывал, – лениво поделился впечатлениями Снегирёв. – Это сейчас электричка из Дудинки в Норильск идёт три не то четыре часа, а раньше – все шесть. Ну, машинист уже знал, что людям надо, и останавливался посередине, где лежал на боку товарный, вагон. Местность там ведь какая? Тундра с бревнами человеку по грудь, да и те – лиственницы, зимой всё насквозь… В общем, публика муравьиной дорожкой к этому вагону, и на бегу разделяется – мальчики налево, девочки направо. Влетают в вагон с разных сторон, а там – ни тебе переборки…
– И как? – спросил Женя. Ветер ощутимо потряхивал и покачивал микроавтобус.
–
Женя помолчал, не особенно одобряя рассказ. Потом заметил:
– А я слышал, когда чеченцев переселяли, их тоже в товарных вагонах… Доску от пола оторвут – все удобства. Так некоторые чеченки от разрыва пузыря умирали. Не могли при мужчинах, и всё.
Снегирёв зевнул, нахохлился и не стал развивать тему. Наступил час дня, больше похожий на пять вечера где-нибудь в конце декабря. Наступил и прошёл; ни грузчики, ни контейнеры с пресловутыми сырками на горизонте не появлялись. Снегирёв снова запустил двигатель и включил печку, поскольку иначе в кабине скоро наросли бы сосульки. Женя пошарил по карманам в поисках кошелька:
– Схожу, что ли, брякну в контору…
Скунс без большого труда уловил невесёлые картины, проплывавшие перед его умственным взором. Бежать по холодюке через площадку – слава Аллаху, если в углу набитого народом автовокзала вправду висит плохо работающий автомат – жетоны к нему небось на десятой улице покупать, а на «Форду» с площадки не двинешься, – а в конторе ещё скажут что-нибудь вразумительное или нет, почём знать…
Снегирёв вытащил из-за пазухи сотовый телефон:
– Чего мучиться, давай звони.
– «Дельта»? – удивился Женя. – Разве сюда достаёт?
У Снегирёва была, строго говоря, далеко не «Дельта», но вдаваться в подробности он не стал, лишь философски пожал плечами:
– Вот ты и проверь. В рекламе хвастались, что достаёт…
Крылов поблагодарил и стал набирать номер, а Алексей отметил про себя, что инструкций по обращению с телефончиком Жене понадобилось не больше, чем ему самому – с микроавтобусом. Два сапога пара, уж что говорить…
Телефонная беседа (слышимость была, кстати, хрустальная) получилась очень короткой. Подсадной эгидовец (на сей счёт у Снегирёва уже никаких сомнений не было) произнёс две фразы, выслушал одну в ответ и уныло прижал пальцем отбой:
– Велели ждать до упора…
– Значит, поймают лет через десять снежного человека, – кивнул Алексей. – До упора, блин!.. Жизни они там у тебя в «Инессе» не знают… – И поднял палец, вспоминая очередную побасенку: – Где-то в самый разгар перестройки заслали одного из Питера в командировку… в Свердловск, кажется. Вроде за какими-то документами. Он приезжает, а документы не то не готовы, не то потерялись – одним словом, застрял. Командировочные кончились, он шлёт на родное предприятие телеграмму – так, мол, и так, подкиньте деньжат, обратный билет купить не на что. А в дирекции кто-то не в духе был, и отбили парню ответ – твои, мол, проблемы, можешь топать пешком. Он сперва хотел из дому денег просить, потом обозлился – ах вы так со мной! – и пошёл-таки пешком. Месяца два шёл… или не два, но тоже неплохо. Является, а его там уже увольняют со всякими страшными формулировками. Он в суд! И телеграмму показывает…
– И как?
– Отсудил. Демократия же.
…Сидеть пришлось почти до пяти вечера. За это время оба успели и подремать, и пополнить энергетические ресурсы в маленьком стеклянном кафе (пассажиры, скопившиеся на автовокзале, очень быстро подмели в кафе всё съестное, но Женя с первого же захода предусмотрительно запасся впрок), и заново посетить «архитектурный памятник» в дальнем конце площадки. Снег по-прежнему валил до того густо, что временами скрывалась даже Ивангородская крепость, а насчёт Нарвской так и не удалось определиться – есть она там ещё или распродали на сувениры. «Икарусы» один за другим возникали из мчащихся вихрей и величественно отваливали прочь, увозя в Питер счастливчиков.
– Скоро откапываться придётся, – сказал Женя Крылов. – В твоём любимом Норильске, между прочим, самая крутая пурга, которую за всю историю наблюдали, произошла не зимой, а чуть не в июле. Так что нам-то сам Бог велел…
Снегирёв отметил про себя, что парень не дёргается. Умеет ждать. Он знал, в каких конкретно частях людям прививают такое умение.
– Ага! – сказал вдруг Женя. Алексей проследил его пристальный взгляд и увидел трёх пролетариев в ватниках, приближавшихся к микроавтобусу. Они катили большую металлическую тележку, заставленную характерными ребристыми пластиковыми контейнерами для молочных продуктов. Алексей стихийно ждал их со стороны переправы в Эстонию: где ещё могли застрять импортные сырки и сметана?..
– Верным курсом идёте, товарищи, – пробормотал он, глядя, как пролетарии, одолевая сугробы, неуклонно продвигаются к «Форду». На автовокзале и кругом уже вовсю горели фонари, и мысль о трёхчасовом – самое меньшее – путешествии по заметённому снегом шоссе никакого энтузиазма не внушала. Так что, коли не получается закрыть глаза и открыть их уже дома, лучше бы всё началось – да и кончилось – побыстрей…
Тележка едва не перевернулась, минуя угол кафе, но всё-таки миновала его. Стало ясно, что ошибки никакой нет и восемь контейнеров предназначены действительно для «Инессы». Снегирёв выскочил наружу и раскрыл заднюю дверь, а Женя занялся бумагами.
Когда они выруливали с площадки, Женя, сидевший на председательском месте, кивнул Алексею и ткнул пальцем через плечо – в сторону стекла, отделявшего кабину от грузового отсека. Отсек был способен принять тонну с лишком. Небольшие контейнеры сиротливо ютились в уголке, занимая едва четверть пола.
– И за таким фуфлом, – сказал Женя, – гнали к чёртовой бабушке, да ещё… ждать до упора…
– Ты вчера в это время таблетки глотал, – посмотрел на часы Снегирёв. – Лекарство-то с собой не забыл?
До Кингисеппа добрались без приключений. Алексей позвонил в дверь квартиры на улице Карла Маркса, и ему открыла Таня.
– Ой! – разом обрадовалась и огорчилась она. Уж верно, ждала запропастившуюся тётку, но и попутчики, сдержавшие обещание, были весьма даже кстати. Девушка обернулась к соседке, вышедшей в
