type='note'>[104] казался бездонным. Такая сверхчеловеческая изобретательность отличала разве что…
«Нет, похоже, мне всё-таки не мерещится», — сделал вывод Мастер. Поднялся, вышел в коридор и постучал в соседнюю дверь:
— Excuse me, neighbors, do you have any salt?[105]
Старинная китайская хитрость не подвела. Ругательства стихли, послышались тяжёлые шаги, и дверь распахнулась. На пороге стояла плотная негритянка. Да не какая-нибудь разбавленная чередой смешанных поколений, а исконно эбеново-чёрная, причём сложённая и двигавшаяся так, что футболка и джинсы казались на её фигуре полностью чужеродными. Ей бы набедренную повязку, браслеты, бусы, яркий тюрбан…
— What the hell! — рявкнула она, наклонила голову, вгляделась и неожиданно сменила гнев на милость. — О, holy shit. Damned motherfucker Yellow Tiger, can this be you? [106]
Толстые губы раздвинулись, обнажая острые белоснежные зубы, даже издали не видевшие орудий дантиста. То ли скалилась, то ли веселилась, то ли просто собралась кого-то съесть… Поди разбери!
— Это столь же верно, как и то, что передо мной стоит Чёрная Мамба, — слегка поклонился Мастер. — Старая добрая Чёрная Мамба, крепко держащая за глотку свой Гарлем.
Между ними не водилось особой любви, но не возникало и ревности. Большое Яблоко в самом деле большое — всем места хватит.
— Значит, Жёлтый Тигр устал охотиться в Чайна-тауне? — усмехнулась негритянка. — Теперь он крадётся по закоулкам России? Просит соли в чужих номерах? Ну что ж, заходи…
— У тебя, как всегда, полный порядок не только с солью, но и с ядом, — кивнул Мастер. Вошёл в номер и быстро посмотрел по сторонам. — Привет.
Внутри апартаментов было душно, в воздухе витал отчётливый запах борделя. За столом сидел в одних плавках громадный негр, точно высеченный из антрацита, — замазать гримом шрамы на роже, и хоть сейчас на соревнования культуристов. «Мистер Вселенная» курил толстую сигару, цедил из гранёного стакана пахучий ром и не отрываясь смотрел на экран телевизора, где Волк гонялся на мотоцикле за Зайцем.
— Не обращай внимания, это мой муж Абрам. Он у меня такой, — горьковато усмехнулась Мамба и потянулась за бутылью. — Присаживайся, будешь? Ямайский, десятилетней выдержки. Или ты у нас всё в аскезе?
— Привычка — вторая натура, — усмехнулся Мастер и сел в кресло. — И что это ты вдруг собралась в Россию? Неужели за водкой и икрой? Так в здешние места скорее за клюквой…
— В точку! — хмыкнула Мамба и подлила из бутыли в стакан. — Вот кончится ром, открою заводик по производству клюквенного вина.
Чёрная змея всегда оставит в дураках жёлтого тигра…
— Да ладно темнить, Мамба, — рассмеялся Мастер, успевший просчитать самые разные варианты. — Заводик! А то я не понимаю, что ты приехала сюда на Большой Сбор. Туз собирает всех сегодня в полночь. Ехать лучше на вездеходе, так что могу подвезти.
Он выговорил всё это с самой дружеской улыбкой. А посмотрим ещё, какой тигр, какая змея. Время покажет…
— На вездеходе? Так это твой там внизу? — Мамба одним глотком опустошила стакан. — С транспортом у меня и впрямь беда, так что подкинь, если не влом. По старой памяти, по-соседски… Помнишь, как мочили белых вонючек на Сорок второй стрит?
«Значит, Большой Сбор? Вот это поворот, вот это удача. Туда ведь наверняка явится та самая Десятка. Козырная. Наглая. Которая взяла мой кровный Аквариум и потырила Зеркало Судьбы. Да и с этим замухрышкой, битым Королём, хорошо бы посчитаться. Вернее, все кости ему пересчитать. Вот уж воистину перст судьбы! Как упустить такой случай? Тем паче Жёлтый Тигр подвезёт… Впрочем, это он в Нью-Йорке Тигр. А здесь так, Валетишко… причём не козырный…»
— Как же не помнить! — весело кивнул Мастер. — Стало быть, не прощаюсь, зайду в одиннадцать сотен.
«Немедленно позвонить Десятке, предупредить о появлении Мамбы. Десятка, как известно, дружна с Королём, так что это будет услуга паршивому Битому величеству. Причём немалая. Такая, что можно будет действительно поговорить о былом. Давно пора! Клипер был маленький, опиум — паршивый, оптовая цена — никакая. И вообще, кто прошлое помянет, тому…»
— До скорого. — Мамба посмотрела ему вслед и клацнула острыми клыками — не по-змеиному, а, скорее, по-волчьи.
«Мистер Вселенная» у неё за спиной вороватым движением плеснул себе ещё рома…
Двигаясь в мохнатой пелене, Андрей и Владимир свернули с площади налево, прошли смутно видимую вывеску бани и углубились в нехитрый лабиринт уютных пещёрских улиц. Райцентр, укрытый серым вязаным одеялом, если не спал, то по крайней мере притих. Должно быть, все сидели по домам, у печек, дышавших безопасным теплом и запахами вкусного ужина. Не подавали голоса люди, не ездили машины, не лаяли собаки… Майор пытался узнать хоть какие-то знакомые ориентиры, но в тумане всё было таким чужим, что он даже задумался, куда его, собственно, ведут. Чтобы избавиться от беспокоящего чувства нереальности, Колякин нарочито громко спросил:
— Бензину-то не надо было отсосать? Для промывки жиклёров?
Голос прозвучал странно. Блёкло, бесцветно. Как сквозь вату. Или из загробного мира.
— Да нет, бензина у нас — хоть залейся, — с готовностью ответил старший прапорщик, тоже, видимо, тяготившийся гробовой тишиной. — Мы его в керосинках жжём, когда надо, а чтобы не пыхнул, сыплем соль. Хозяин дома научил, старый партизан. Нынче с бензином лучше, чем с керосином-то. Только нам он не годится, жиклёры не возьмёт. Тут ацетон нужен или растворитель. Ну, этого у нас тоже хватает…
Они свернули в проулок, ступили на мосток и подошли к добротным, недавно выкрашенным воротам. Каждую створку украшала пятиконечная красная звезда. Майор невольно улыбнулся — он принадлежал к поколению, которое читало «Тимура и его команду».
— Ну вот и пришли!
Старший прапорщик достал из кармана ключ… И в это время где-то глухо загрохотало, словно за туманом началась война.
— Никак гром! — удивился Колякин и закрутил головой. — А вот молний что-то не видно. Странно…
В потёмках сознания снова зашевелилось дурное.
— Нам на стихию наплевать, мы уже дома. — Владимир открыл калитку и сделал приглашающий жест. — Давай, Андрей, заходи.
Во дворе, сколько позволял судить туман, было славно. Чисто, ухожено, продуманно. По сторонам угадывались деревья, где-то распускался ароматный к ночи душистый табак… Только птицы не пели. Висела всё та же пронзительная тишина. Ни цоканья кузнечиков, ни писка комарья, ни кваканья лягушек… вообще ничего.
Словно сама природа глушила лишние мысли и не хотела снов, где под ковшом экскаватора заживо обугливается Карменсита…
Колякин со старшим прапорщиком поднялись на высокое крыльцо, миновали большую застеклённую веранду и оказались в комнате, которая была живой и нарядной, потому что в ней всё оказалось как надо: нагретая печка гнала прочь сырость и неуют, вкусно пахло и слышался жизнерадостный детский крик. Миловидная худенькая женщина накрывала на стол, а крепкий парень в милицейской форме качал на коленях белобрысую пацанку.
В подобной комнате никакая жуть не приснится. Потому что попросту не сможет проникнуть сюда. Не пустят её!
— Ехали по кочкам, по ровным дорожкам… в ямку — бух! — смеялся парень.
— Ой-ой-ой, только не в ямку, — заливалась девчонка.
— Ксения, хватит потерпевшую строить, — улыбалась женщина, тщетно пытаясь изобразить
