– Правда? – удивилась она. Гнедин понял, что её успели убедить скорее в обратном. В том, что вопрос абсолютно «глухой» и даже генетическая экспертиза не поможет.
Вообще-то Дашин приход был абсолютно не по его ведомству. Клиентами «с улицы» юридическое управление не занималось. Но… вот же он, подвиг. И есть возможность свершить его прямо тут, немедленно. Даже не вылезая из служебного кресла.
– Вспомните, куда переехали ваши бабушка с дедушкой, когда встретились снова?
– В Петербург. То есть в Ленинград…
– И свидетельство о признании отцовства здесь получали?
– Да…
Гнедин повеселел окончательно. Да при его-то возможностях…
– Вот это и называется «от Понтия к Пилату гонять», – сказал он. – Вешал бы я кое-кого. Нашли неразрешимый вопрос!.. Да вам всего-то нужно пойти в Центральный городской архив и запросить копию. Они и сделают за неделю-другую… Но я… Вы как, не торопитесь? – спросил он и позволил себе наконец улыбнуться.
– Конечно нет…
– Тогда не будем заставлять всемирных издателей две недели стоять у вашей двери…
Вот когда Гнедин развернулся во всём блеске своих административных талантов!.. Он связался лично с директором архива, продиктовал ему Дашины данные. Его водитель тем временем уже мчал в машине курьера, чтобы получить документ и мигом отвезти назад к шефу. Через двадцать минут запыхавшийся курьер вошёл в кабинет и – вот оно, то самое свидетельство, на столе перед Дашей. Гнедин лично сделал три ксерокопии. Завизировал и поставил печать.
– Только прямо буржуям своего дедушку не отдавайте, – сказал он, прощаясь. – Есть у меня одно нашенское хорошее издательство на примете…
Приобретение
Техника любит ласку, чистоту и смазку. На спидометре «Нивы» в очередной раз округлились четыре нуля, и Снегирёв отправился с надлежащим визитом на Бронницкую улицу – к Кириллу Кольчугину в его «Авто-Айболит».
– Как «Гидроник»? – пожимая руку Снегирёву, сразу поинтересовался Кирилл. Он имел в виду автономную немецкую печку для подогрева двигателя перед пуском; его мастерская совсем недавно стала в Питере третьей по счёту, где ставили такие устройства, и Кольчугин считал долгом лично «курировать» каждый смонтированный агрегат.
– Полный восторг, – искренне похвалил Снегирёв. – Помнишь, на той неделе мороз был? Так она десять минут – и всё тёпленькое.
Двое кольчугинских подчинённых взяли ключи и укатили автомобиль в бокс, вывешивать на подъёмнике.
– И салон хорошо нагревает? – осведомился Кирилл. У него стояло в ближайших планах устройство рекламного стендика, оформленного по отзывам клиентов.
– Салон!.. – хмыкнул Алексей. – Я её тут как-то раз на таймер поставил, чтобы утром не ждать. Хорошо, ума хватило стояночного деятеля предупредить, мол, во столько-то сама собой забормочет… чтобы, то есть, он пожарных с перепугу не вызвал. Прихожу – печка к тому времени где-то полчаса отработала… Все машины как машины, белыми подушками, а моя себе арии поёт – и только пар во все стороны. Дежурный вокруг бегает, руками размахивает… Спасибо, говорит, что сказал, а то и правда испугаться недолго. Пришлось капот открывать, показывать, что там за нечистая сила…
Во дворе, приютившем кольчугинское хозяйство, стояло несколько поддонов кирпича и громоздились большие кучи песка: Кирилл по обыкновению что-то перестраивал и расширял. Ходили, в частности, упорные слухи о перепланировке древнего бомбоубежища и о выращивании в дальних его закоулках грибов – на продажу и для кафе. Грибы Снегирёв очень любил и с нетерпением ждал материального подтверждения слухов. Видимо, кирпичи и песок как раз для этого и предназначались, ибо рядом возвышалась горка строительного хлама, происходившего явно из бомбоубежища. Её украшал фанерный щит с доисторическим плакатом по гражданской обороне. Плакат сохранился на удивление хорошо. Снегирёв сразу вспомнил школьное детство и с ностальгическим чувством вгляделся в выцветшие картинки. На горизонте поднимался ядерный гриб, и граждане с чемоданами чинно, строго соблюдая очередь и пропуская вперёд женщин с детьми, садились в поезд для отправки в эвакуацию. По улицам ездила машина оповещения, свинцово блестели окна, и граждане столь же чинно спускались в пресловутое убежище – естественно, оснащённое всем необходимым для жизни. Потом граждане с олимпийским спокойствием ожидали, пока военные спасатели извлекут их из-под радиоактивных развалин. Художник, видимо, полагал, что это некоторым боком соотносилось с вероятной действительностью.
Рядом были изображены и расписаны параметры разных ядерных взрывов: наземного, атмосферного, космического.
– Раритеты выбрасываешь, – сказал он Кольчугину – Открыл бы там второе кафе. С соответствующим колоритом…
– Стоит бабка на базаре, у неё ценник: «Помидоры чернобыльские, двадцать тыщ килограмм», – усмехнулся Кирилл. – Мужик подходит: «Бабуля, вы чё, с дуба рухнули? Кто же купит-то?..» – «И-и, сынок, да ещё как берут! Кто для зятя, кто для тёщи…»
– А ты не смейся, – сказал Снегирёв. – Я вот был в одном заведении… Потолок даже я, мелкий, волосами цепляю, по стенам – вёдра, каски, багры, сверху лампочки в таких, знаешь, небьющихся сетках криво висят, столы на козлах и при них табуретки, а на столах сплошь изречения вырезаны… А цены, между прочим, твоим не чета. И при входе двое со «стечкиными»…
– Ага, – задумался Кольчугин. – Так и назвать – «Бомбоубежище». Счётчики эти самые, метроном. И каждому при входе противогаз…
– Котлеты «Четвёртый блок», – цинично посоветовал Снегирёв.
В это время из клетушки рядом с шиномонтажем выкатилась разъездная беленькая «восьмёрка» и, легко лавируя между мусором и кирпичами, направилась к выезду со двора.
– О! – обрадовался Кирилл. – Сейчас кое с кем тебя познакомлю! – И крикнул вслед машине: – Никита! Притормози!..
Водительское окошко «восьмёрки» было настежь раскрыто. Оттуда высунулся, оборачиваясь на оклик, молодой светловолосый мужчина. Только лучше бы он не оборачивался: «восьмёрка» немедля наехала левым колесом на засыпанную снегом кучу песка и благополучно села на брюшко. Спохватившись, водитель подал машину назад… Никакого эффекта.
Кирилл засмеялся. Мастера и клиенты, присутствовавшие во дворе, весело (пустячок, а приятно!..) оглядывались на потерпевшего бедствие, и было видно, что его знали здесь и любили. Кто-то уже двинулся вперёд – выручать. Водитель, однако, посторонней помощи дожидаться не стал. Он вылез наружу, оказавшись крупным, широкоплечим и крепким. Обогнул «восьмёрку», наклонился, ухватил автомобиль за корму… Взревел, поднял и переставил на добрый метр, стаскивая с песка. Отряхнул ладони, вернулся за руль… Сделал всем ручкой – и как ни в чём не бывало покатил со двора.
– Ну!.. – только и сказал Снегирёв. – Ещё не выродился, я смотрю, русский народ.
– А познакомиться-то!.. – спохватился Кирилл. – Ладно, вернётся ещё, пока твою потрошат. Алексей равнодушно поинтересовался:
– Кто такой хоть? Ты сказал, Никита… как там его?
– Новиков! – Кирилл воздел кверху мозолистый, со следами въевшегося масла указательный палец. – Вон джип стоит, – кивнул он на высокий золотистый автомобиль, припаркованный в уголке. – Его «уазовский». Сам из Ульяновска припёр и теперь в хвост и в гриву… Чтоб знать, хвалить людям или нет. А изобретений изобрёл больше, чем я за свою жизнь приросших гаек отвернул…
– Сотрудничаете, значит, – подвёл итог Снегирёв. Он уже догадался, что Кирюшка сейчас начнёт сватать ему очередную техническую новинку. Если честно, эта мысль особого энтузиазма не вселяла.
– Ещё как сотрудничаем!.. – одёрнул неизменный ватник Кирилл. – Никита в карбюраторном институте. раньше работал, так теперь знаешь что выдумал? «Бензогаз» – устройство такое…
