— Я принимаю твою клятву, Хранитель Северкласт, — сказал Киреев.
Крошечный вихрь возник на земле между ними, унесся в небеса и там растаял. Клятва, принесенная покровителем Северного кладбища, только что стала частью Плеромы. Одной из невидимых нитей, скрепляющих ткань мироздания.
— Больше тебе ничего не нужно? — спросил костяной великан.
— Пока что нет.
— Тогда позволь мне вернуться к моим обязанностям. Работы еще на несколько часов.
— Конечно. До встречи, Северкласт, — Егор развернулся и пошел к выходу с кладбища.
Компаньоны его, видимо, вдосталь налюбовались шедеврами похоронных дел мастеров — и черт, и упырица уже сидели в машине.
— Ну как? — поинтересовался Горри. — Получилось?
— Конечно, получилось, — сказал Егор, присаживаясь на пассажирское сидение рядом с рогатым. — Но все могло сложиться иначе, если бы Грушницкий нас опередил. В любом случае, расслабляться рано — впереди ещё восемь кладбищ.
— Так чего же мы ждем? — черт повернул ключ в замке зажигания. — Поехали.
В течение следующих нескольких часов их 'отряд превентивного реагирования' побывал на остальных ростовских кладбищах: Александровском, Армянском, Братском, Еврейском, Ливенцовском, Магометанском, Верхнегниловском и Нижнегниловском. И раз за разом Костяные Хозяева, носившие причудливые древние имена: Кольмендорф, Арменгвальд, Барагрим — говорили одно и то же. Ян Грушницкий не появлялся на погостах уже очень давно — но в понимании Хранителей, разумеется, недавно. А на мусульманском кладбище о нем и вовсе никогда не слыхивали.
Заручившись клятвами всех девяти Костяных Хозяев, Егор принял решение ехать домой. Теперь можно было заняться слежкой за непосредственным виновником нынешней суматохи. Дормидонт покамест не позвонил. Стало быть, Ян еще не предпринял никаких серьезных действий.
Глава 15
И льется кровь…
Площадка близ Центрального рынка, расположенная аккурат напротив Ростовского кафедрального собора, видела многое. Бывали здесь пьяные драки, милицейские облавы, разборки скинхедов с кавказцами, и массовые танцы опьяненных отчаянием бомжей. Но того, что произошло здесь в десять часов утра шестнадцатого июня две тысячи восьмого года, не видели ни серые бетонные плиты, ни чугунные столбики с цепями, ни купола и кресты устремленного к небесам храма, ни памятник религиозному деятелю Димитрию Ростовскому. И никто из случившихся там в то утро людей — даже пара бравых парней, проходивших срочную службу в Чеченской республике в самые горячие ее годы…
Откуда она взялась, так никто и не понял. Словно сама собой возникла из ниоткуда посреди толпы спешащих по своим делам граждан. Абсолютно голая девушка, лет шестнадцати-семнадцати на вид. Что ж, такое порой случается — слишком много алкогольных напитков с не изученными до конца свойствами поступает в последние годы на прилавки торговых точек нашей страны. Да и сумасшедших тоже хватает. Но… кое-какие признаки мешали воспринимать ситуацию как, пусть и неприятный, но все же рядовой эпизод повседневной действительности.
— Господи, Боже мой! — произнесла абсолютно неверующая продавщица солнечных очков, когда увидела, что творится в паре десятков метров от нее.
Виновница переполоха двигалась, покачиваясь из стороны в сторону и выставив руки перед собой, словно глаза ей застил туман. Время от времени она натыкалась на кого-нибудь из прохожих, хватала этого человека за одежду и пыталась что-то сказать. Но изо рта девушки вырывалось только бессвязное бормотание. Люди брезгливо отшатывались от нее, или отталкивали несчастную, привычно принимая ее за пьяную. В адрес девушки звучали при этом весьма нелестные эпитеты. Не имело никакого значения, что от нее совсем не пахло спиртным — сформировавшийся на протяжении десятилетий общественный стереотип был куда сильнее живого человеческого интереса к творящемуся вокруг, и сострадания к ближним. Последние два качества, впрочем, давно покинули души огромной части населения России.
Те, кто наблюдал за происходящим с противоположной стороны — то есть, видел спину девушки — реагировали несколько иначе. Зрачки их расширялись, как у только что уколовшегося наркомана, а рты непроизвольно раскрывались. Кое-кто даже коротко вскрикивал и тут же стыдливо зажимал рот ладонью.
Первыми, кто воздержался от ругани и пассивно-идиотского созерцания, были двое крепких мужчин военной выправки, стоявшие близ автобусной остановки. Бойцы ВДВ Алексей Орлов и Сергей Кузнецов выбрали этот день, чтобы встретиться и поговорить о делах минувших. Эти двое были единственными, кто выжил из всего их отряда, воевавшего в Чечне.
— Леха, смотри, — Кузнецов кивнул на площадку за памятником Димитрию. — Девку-то конкретно колбасит.
— Вижу, — кивнул Орлов. — Как думаешь, что с ней?
— Да понятно, что, — лицо Сергея исказила болезненная гримаса. — Какие-нибудь ублюдки напоили, оттрахали, да и выбросили на улицу. Куда страна катится! — Кузнецов смачно сплюнул на проезжую часть.
— А народ-то, народ! — презрительно произнес Алексей. — Ты только погляди на них! У каждого на морде написано: 'Хорошо, что у меня все в порядке'. Блядь, и это за их безопасность мы с тобой в горах свою кровь проливали? Да я Шамиля Басаева уважаю больше, чем это быдло!
— Так, а мы какого члена стоим? — рыкнул Сергей. — Пойдем, поможем девчонке.
Бесцеремонно расталкивая собравшихся вокруг бедолажки зевак, бойцы приблизились к девушке, взяли ее под руки и отвели в сторону.
— Ну ни хрена себе! — воскликнул Орлов, когда взгляд его упал на спину пострадавшей.
— Да, брат, — мрачно сказал кузнецов. — А мы с тобой думали, что на войне побывали. Вот она где, война-то…
Спина девушки — от лопаток и до самых ягодиц — была испещрена надписями, нанесенными при помощи какого-то острого предмета. Вероятнее всего, ножа или даже скальпеля — образующие текст надрезы были ровными, четкими и глубокими. Но разобрать надписи возможным не представлялось — сделаны они были не русскими буквами и даже не латиницей. Какие-то странные символы, отдаленно напоминавшие древние иероглифы мертвых языков Азии. Лишь то, что многие из них повторялись, перемежаясь привычными знаками препинания, позволяло сделать вывод об осмысленном тексте.
— Маньяк поработал, — со знанием дела произнес Орлов.
— Скорее уж, сатанисты, — на это мысль его сослуживца натолкнули кровавые литеры.
Согнав продавщицу очков с ее раздвижного стула, десантники усадили туда несчастную девушку. Сергей присел перед ней на корточки и попытался выяснить, что произошло. Но в ответ слышался лишь бессмысленный набор звуков. Как если бы изуродованная собеседница Кузнецова не просто была пьяна, а… вовсе не умела говорить.
— Слушай, Серый, да она, по-моему, не видит и не слышит ни черта, — предположил Орлов.
— Да что это такое?! Уйдите отсюда! — заверещала опомнившаяся торговка.
— Заткнись, мразь! — рявкнул Алексей, посмотрев на толстую тетку так, что та на некоторое время тоже потеряла способность произносить слова.
— Слушай, Лех, по-моему, от нас тут толку мало, — сказал, выпрямляясь, Кузнецов. — Значит, так — сейчас я Витьке Ляхову позвоню — пусть к себе заберет ее.
— А это кто такой?
— Кореш мой один. В уголовном розыске работает. Нормальный парень, не успел еще прогнить. Так что должен помочь.
— И то верно, — согласился Орлов. — Мы с тобой простые граждане, а это, все-таки — дело для
