Брови Янко поднялись, он откинулся в кресле.
— И что ты ему ответила?
— Я не хочу этого делать.
Янко встал.
— А я хочу, чтобы ты выполнила эту просьбу. И еще: подбери для себя пару туалетов от Мариано — платье, плащ, сумочку, украшения — все, что захочешь. — Янко внимательно всматривался с лицо жены. — Мне доставит огромное удовольствие оплатить счет.
— О, ты так щедр, Янко! Спасибо.
Он поднял ее с кресла, Арлетт обняла мужа, их губы соединились в поцелуе. Он стал значить для нее гораздо больше, чем Арлетт могла предположить раньше. Когда она сказала ему об этом, то была поражена силой его любви и в какой-то степени способностями любовника. Казалось, не она отдалась ему после долгих размышлений, а он покорил ее силой своей любви и желания. До этого Арлетт часто задавала себе вопрос: а что, если бы ей никогда не довелось встретить Сергея, возможно, она смогла бы познать с Янко какую-то иную любовь, которую не с чем было бы сравнивать, которая была бы прекрасна сама по себе? Но его страсть в ту ночь доказала Арлетт — она ошибалась. Возможно, ни она, ни сам Янко не понимали, что его цель состояла не в том, чтобы быть первым, но в том, чтобы быть равным в любви.
ГЛАВА 26
Утром Арлетт приехала фотографироваться.
Оставшись за ширмой одна, Арлетт сняла с вешалки платье, казавшееся совершенно бесформенным, пока она не завязала все шнуры. Платье было изготовлено из черного тончайшего бархата, нежного, как кожура персика. Серьги, колье, диадема и браслеты, предназначенные для этого платья, с одной стороны составляли с ним единое целое, но с другой как говорится, жили своей жизнью.
— Вы готовы? — позвала ее Финетта.
— Да, — Арлетт появилась из-за ширмы. — Я вполне подхожу для фотографии?
Финетта усмехнулась. Эта молодая дама, только что возившаяся с бесчисленными шнурами и критически рассматривавшая себя в большое зеркало, всегда ухитрялась придать всему, что надевает, особый, только ей свойственный стиль.
— Думаю, вы выдержите экзамен. Но не стоит задерживаться. Мариано ждет вас в фотомастерской. Я подойду немного позже. Удачи!
Кайма платья плескалась у ног, подобно морским волнам при легком бризе, излучающие радужное сияние драгоценности холодили кожу, пока она спешила в мастерскую.
— Ну, вот и вы, Арлетт, — Мариано одобрительно кивнул при ее появлении. — Очень хорошо, как я и ожидал. Встаньте перед этой шторой и поднимите руки в молитвенном жесте греческой жрицы. Эта поза прекрасно продемонстрирует рукава в стиле «летучая мышь» и эллинские мотивы браслетов.
Сделав несколько фотографий, Мариано попросил Арлетт переодеться в другой комплект. Вскоре Арлетт потеряла счет количеству снимков в различных нарядах.
Настал момент, когда Арлетт надела свой греческий наряд. Она боялась возвратить воспоминания безвозвратно ушедшего прошлого. Но когда она увидела в зеркале свое отражение, в ней проснулись только приятные воспоминания о времени, проведенном с Сергеем…
Арлетт выбрала для себя два новых туалета. Оба наряда дополнялись роскошными длинными жакетами. В качестве украшений Арлетт предпочла большой комплект из изумрудов от Мариано. На первый взгляд он ничем не напоминал ее «греческие» драгоценности, но профессионал сразу сказал бы, что это дети одного отца.
Арлетт начала работать.
В Палаццо Дианы приходили только богатые дамы. Некоторые были столь же откровенно вздорными и невыносимыми, как и те, что в свое время атаковали ателье Фере. Но ничто в словах и поступках этих женщин не могло вывести Арлетт из равновесия. Как только привередливая покупательница начинала со свойственными подобному сорту женщин капризными интонациями отвергать предложенную модель, Арлетт с удивительным спокойствием говорила:
— Каждая из этих моделей — шедевр. В ней ничего нельзя убрать или добавить, так, как ничего нельзя изменить в полотнах Тициана или Рембрандта.
После таких слов никто обычно уже не спорил, и браслет, колье или платье покупали.
Однажды утром Арлетт наряжала манекен, когда Финетта протянула ей большой конверт:
— Вот ваши фотографии. Некоторые из них будут напечатаны в газетах и журналах. Мариано сказал, что вам будет приятно иметь их у себя.
— Да, конечно, спасибо.
Тем же вечером Арлетт показала фотографии Янко. Тот выбрал одну, где она была в новом зеленом наряде от Мариано, который надевала уже дважды и оба раза с огромным успехом. Фотографию вставили в серебряную рамку, и Янко поставил ее на рабочий стол в офисе.
Приехала из Америки Жанетт, и Арлетт пришла встречать ее. После первых объятий Жанетт испытующе и тревожно всмотрелась в лицо Арлетт.
— Ты простила мне тот случай с письмом графа Дашкова?
— Ну конечно! — Арлетт вздрогнула при упоминании о Сергее, но не могла противиться желанию услышать какие-нибудь новости о нем. — Вы знаете что-нибудь о князе Владимире?
— Он продал брюссельский особняк и вместе с женой вернулся в Петербург. Это все, что я знаю, дорогая.
Тем же вечером Жанетт с огромным удовольствием приняла участие в купании Мишеля. Этим всегда занималась Арлетт. И только они успели уложить ребенка, как с работы возвратился Янко, впервые встретившийся с Жанетт. Они решили пойти пообедать в ресторан. Мадам Алигьери отправилась переодеться и вернулась с пакетом из папиросной бумаги. На плечи она набросила тончайшую накидку.
— Где вы купили эту накидку?
— Подарок Клода. А вот посылка для тебя. — Жанетт протянула Арлетт сверток.
Арлетт села и вскрыла его. Еще одна накидка, другого цвета, чем у Жанетт, но Арлетт не могла не узнать собственного произведения.
— Но это — последние модели, которые я послала Клоду вместе с письмом, о котором вы упомянули, — прямо сказала Арлетт. — Узнав, что я выхожу замуж за Янко, он прислал мне их, разорванными в клочья.
Жанетт со вздохом присела рядом.
— Как ты плохо знаешь Клода, дорогая. Он никогда не выбросит ничего стоящего, предварительно не сняв нескольких копий.
— С тех пор Клод не написал мне ни строчки.
— Он хочет примирения и сожалеет о вспышках гнева и поступках, которые совершил. Я понимаю: у тебя есть все основания швырнуть эти предложения о примирении ему в лицо. Клод, скорее всего, заслужил именно такой ответ, но пойми: сейчас он в очень тяжелом положении. У месье Пьера недавно был сильный сердечный приступ, вполне вероятно, он никогда не оправится и не сможет вернуться к работе.
Арлетт махнула рукой:
— Не нужно больше ничего рассказывать. Клод хочет, чтобы я снова делала для него модели, но не может сказать об этом прямо.
Жанетт снова глубоко вздохнула.
— Я вовсе не пытаюсь защитить Клода, но совершенно искренне считаю, что он уже давно написал бы тебе, если бы не его гордость. Он ведь зависел от тебя гораздо больше, чем можно было предположить вначале. Ты была его главной надеждой. Единственное, о чем просит — чтобы ты снова занялась разработкой моделей для его Дома.
