Новый день должен стать особенным. Прожив двадцать с лишним лет себе в убыток, я почувствовал это с утра. Предел наступает всему, даже моему вечному невезению и неспособности блюсти собственные интересы. Все началось с того, что у меня впервые в жизни сломалась зубная щетка. Вроде сильно не давил – треснула ровно посередине. Реакцию мамы угадать было нетрудно:
– Тебе лишь бы ломать!
– Мам, ну китайская же!
– В Китае сейчас все производство, качественные вещи делают. А такие растяпы, как ты, портят!
– Это же просто щетка…
– У тебя все просто, а деньги? Думаешь, мы их с отцом печатаем? От тебя одни разочарования…
Чаша переполнялась, маленькое утреннее происшествие стало последней каплей. Я всегда был примерным сыном. Хорошо учился, помогал по дому, уважал старших, выполнял поручения, работу, в конце концов, сам нашел! И все равно виноват, снова плохой… Вы еще не знаете, что это значит… Во мне просыпался новый «Я». Уверенный и целеустремленный. Наглый и хитрый. Храбрый и сильный. А главное, свободный от сковывающих условностей. Он ждал освобождения всю жизнь. И, получив его, вел себя спокойно. Говорил тихо, но напористо. Я на мгновение закрыл глаза.
– Дай денег!
Мама удивленно подняла глаза.
– Две тысячи.
– Эмм… ты щетку хочешь взять?
– Потом вопросы, я спешу – шевелись.
Мама недоуменно смотрела на меня. Было заметно, она колеблется. Но эффект неожиданности сработал, и чуть погодя моя старушка полезла за кошельком. Хотя радоваться рано. Первый шок прошел и, роясь в бумажнике, она спросила:
– И все-таки! Куда такие деньги?
Надо было действовать решительно. Я подошел ближе и нагнулся:
– Есть вещи выше человеческого понимания.
– Сынок, – тон мамы смягчился, – случилось что? Ты не молчи.
– Я не молчу, – деньги оказались у меня, – и молчать не буду.
Я развернулся и быстрым, но в то же время размеренным шагом направился к входной двери. Цели удалось достигнуть до того, как мама отошла от мозговой атаки. Сегодня в «Стилете» пройдет презентация покерного сервера, но выдвигаться туда рановато. Это хорошо, есть время подготовиться.
На улице зябко – конец февраля. Перспектива добираться на маршрутке, а потом на метро с двумя пересадками не улыбалась. Решил ловить авто. На вытянутую руку, как мотыльки, слетелись три автомобиля: шестерка, десятка и опель. Возьму иномарку, на нашей в клуб стыдно как-то.
– Куда прикажете? – Интеллигентный мужчина лет пятидесяти приоткрыл окно.
– В клуб «Стилет».
– Адресок?
– Знать надо. Пятьсот рублей даю. Больше нет.
– Садитесь!
По пути выяснилось, что водитель работает преподавателем в институте, а в свободное время подрабатывает «бомбежкой», чтобы скорее отбить кредит за иномарку. В голове мелькнуло «надо дать побольше, учителя сейчас бедствуют», но я быстро отогнал эту мысль. Учился жить заново, становился другим. Плевать на учителей и их зарплаты. Сами виноваты – за гроши наниматься никто не заставлял. А оставшись у разбитого корыта, нечего на жизнь пенять.
– Стой, папаша, в клуб не едем!
Мужчина плавно затормозил:
– Куда теперь?
– Давай в центр, дело есть. На тусовку потом.
– Понял!
Преподаватель развернулся, периодически поглядывая на меня, как бы спрашивая «Сколько добавишь за крюк?» Раньше я обязательно сказал бы, что накину несколько сотен и извинился, что маршрут приходится корректировать. А теперь фигушки. Хоть обсмотрись! Я закрыл глаза и задремал. Думал, что всю жизнь считал себя виноватым. Во всем. В том, что хорошо учился – было стыдно получать пятерки. В том, что нравятся девушки – я стеснялся даже смотреть на них и признаться, что хочу их. Мне было неудобно сидеть в автобусе, когда кто-то стоит, неудобно, что в очереди за мной бабушка с сумками. Мне всегда было неудобно. Это ошибка, пора менять лайфстайл.
– Жди здесь, – я отдал сухой приказ, когда мы прибыли на место.
Водитель кивнул. Дать денег или оставить залог я и не подумал, а отправился прямиком в Аскет Холл. Не спеша поднялся на третий этаж, в приемную Маслоу. Знакомая золотая табличка на входе. Гламурная девица громко, очередями, словно разряжая автомат, стучала по клавишам. Лет двадцати, в черном платье, с длинными сережками в ушах, она бросила на меня короткий взгляд, не переставая печатать:
– Босса нет, если вы на прием.
Что делать? Разворачиваться и уходить? Раньше так и поступил бы.
– Есть кофе без кофеина?
Секретарша сбавила темп:
– Эм… вроде нет…
– Ты новенькая, что ли?
Печать прекратилась. Похоже, попал в точку. Генри Соломонович любил менять секретарш чуть ли не ежемесячно. И каждая новая надеялась задержаться на хлебном месте. Скорее всего, дуреха получила указание никого не пускать.
– Бред, что босса нет, чтобы я больше не слышал, ясно, родная?
Девушка внимательно оценила меня профессиональным взглядом охотницы за кошельками, но, похоже, мои манеры не вязалась с убогим внешним видом. Перечить наглецу она все же не решилась.
– Мне о Вашем визите не сообщали…
– А ты кто такая, чтобы тебя в известность ставили? – я двинулся по направлению к кабинету и, упреждая ее рефлекторную реакцию рвануть наперерез, выпалил:
– Бегом за кофе! Бразильский декаф. И вот еще что… Если кто спросит, Маслоу занят, усекла?
Девочка захлопала глазами, судорожно кивая. Когда я закрывал за собой дверь кабинета второго аскета страны, она уже неслась за кофе.
