Более подробно об отношении бывшего императора к происходящим в России событиям рассказал в своих воспоминаниях П. Жильяр: «Государь с тревогой следил за развернувшимися в России событиями. Он понимал, что страна идет к гибели. Одно время к нему вернулась надежда, когда генерал Корнилов предложил Керенскому идти на Петроград, чтобы покончить с большевистской агитацией, становившейся все более и более угрожающей. Он был глубоко опечален, видя, что Временное правительство отстранило это единственное средство спасения. В нем, он это понимал, заключалась последняя возможность еще, быть может, предотвратить неминуемую катастрофу.
Я тогда в первый раз услышал от Государя выражение сожаления об его отречении. Он принял это решение в надежде, что те, кто пожелал его удаления, окажутся способными привести войну к благоприятному окончанию и спасти Россию. Он побоялся, чтобы его сопротивление не послужило поводом к гражданской войне в присутствии неприятеля, и не пожелал, чтобы кровь хотя бы одного русского была пролита за него. Но разве за его уходом не воспоследовало в самом скором времени появление Ленина и его сподвижников, платных наемников Германии, преступная пропаганда которых привела армию к развалу и развратила страну? Он страдал теперь при виде того, что его самоотречение оказалось бесполезным и что он, руководствуясь лишь благом своей родины, на самом деле оказал ей плохую услугу своим уходом. Эта мысль преследовала его все сильнее и впоследствии сделалась для него причиной великих нравственных терзаний».
В дневнике П. Жильяра отражено и мнение бывшего императора России о Брест-Литовском договоре:
«Вторник 19 марта.
После завтрака говорили о Брест-Литовском договоре, который только что подписан. Государь высказался по этому поводу с большой грустью:
— Это такой позор для России, и это равносильно самоубийству! Я бы некогда не поверил, что император Вильгельм и германское правительство могут унизиться до того, чтобы пожать руку этим негодяям, которые предали всю страну. Но я уверен, что это не принесет им счастья; не это спасет их от гибели!»
Судя по всему, до заключенных доходила информация, не публикуемая в газетах: ни одна газета не публиковала не только дополнительный договор, в котором содержались статьи, освобождающие Александру Федоровну и ее детей, но даже не публиковался полный текст основного договора.
Об этом же свидетельствует следующий отрывок из дневника того же Жильяра: «Вторник 26 марта, — отряд в сто с лишком красногвардейцев прибыл в Омск: это первые большевистские отряды, вступившие в гарнизон Тобольска. У нас отнята последняя возможность побега. Ее Величество сказала мне, однако, что имеет основания думать, что среди этих людей много офицеров, поступивших в красную армию в качестве солдат; она утверждала также, не поясняя, откуда она это знает, что в Тюмени собрано триста офицеров».
То, что в Тюмени был штаб белогвардейцев, наряду со штабом красногвардейцев, утверждал и Авдеев.
Что касается отряда, прибывшего из Омска, то, по всей видимости, П. Жильяр писал об отряде красноармейцев, возглавляемом двумя молодыми людьми — Демьяновым и корнетом Дегтяревым, хорошо известными в Тобольске. Причем последний был известен своей монархической направленностью.
Прибывшие потребовали удаления Панкратова и заменили его представителем Омска — латышом Дуцманом. Председателем отрядного комитета стал прапорщик П.М.Матвеев.
Глава 6. Охота на царя
После разгона Учредительного собрания надежды Николая Романова на то, что там могла бы быть решена его судьба, рухнули. Но и новой власти надо было решать этот вопрос, оставшийся от прежней.
29 января 1918 года в Совнаркоме рассматривался вопрос «О передаче Николая Романова в Петроград для предания его суду». По нему было принято решение: «Поручить Н. Алексееву представить в Совет Народных Комиссаров к среде все резолюции Крестьянского съезда по этому вопросу». Через месяц, 20 февраля 1918 года, Совнарком постановляет: «Поручить Комиссариату Юстиции и двум представителям Крестьянского съезда подготовить следственный материал по делу Николая Романова. Вопрос о переводе Николая Романова отложить до пересмотра этого вопроса в Совете Народных Комиссаров. Место суда не предуказывать пока».
По данному вопросу докладывали Алексеев и Урицкий.
Присутствовали: Ленин, Свердлов, Штейнберг, Крыленко, Карелин, Сталин, Петровский и др.
6—8 марта в Петрограде состоялся седьмой съезд РКП(б), на котором был окончательно решен вопрос о заключении мирного договора с Германией и ее союзниками. Среди большевиков шла дискуссия об отношении к миру с германскими империалистами. Большинство уральских организаций высказывалось против мира с немцами. Но даже среди лидеров не было единогласия в этом вопросе. Е.Преображенский и Сосновский были против мира, Крестинский колебался, Го-лощекин был первоначально настроен против мира, но после личной встречи с Лениным по этому вопросу изменил свое мнение на противоположное.
Находясь в Петрограде председатель Екатеринбургского комитета партии Голощекин, выступив на заседании Президиума ВЦИК, кратко изложил мнение екатеринбургских товарищей о «безнадзорности» Романовых в Тобольске. По предложению Я.М.Свердлова Президиум ВЦИК решил: во-первых, подготовить судебный процесс по делу о преступлениях бывшего царя перед страной и народом; во-вторых, перевезти Романовых из Тобольска в Екатеринбург; в-третьих, выделить особоуполномоченного ВЦИК для организации этого переезда в контакте и под контролем Уральского Совета. Со своей стороны и Уральский Совет должен послать в Тобольск надежного человека.
Вернувшиеся со съезда уральские представители сразу же занялись судьбой Царской семьи.
Через несколько дней после возвращения, Голощекин вызвал Авдеева и сообщил ему следующую секретную информацию: «Находящийся в Тобольске б. царь Романов собирается удрать за границу. Этому побегу способствует та меньшевистско-эсеровская власть, которая до сих пор существует в Тобольске. По имеющимися в партийном комитете сведениям побег бывшего царя готовят черносотенцы, съезжающиеся в Тобольск и вокруг Тобольска. Уральский обком партии решил, во что бы то ни стало, предотвратить побег бывшего царя, организовав в Тобольске подлинно революционный Совет рабочих и солдатских депутатов, распустив все ее реакционные организации: земства, думу и поставив к бывшему царю надежную охрану».
Группа Авдеева прибыла в Тобольск 16 марта, Хохряков уже был в Тобольске, через 2–3 дня появился Семен Заславский. И еще через несколько дней прибыл упомянутый выше отряд Демьянова и Дегтярева из Омска.
Перевыборы Совета в Тобольске дали большинство большевикам. В руководство Совета вошли Хохряков и Заславский. И первое, что было сделано — Царская семья была переведена на солдатский паек. Кроме того, было объявлено, чтобы вся свита, кроме докторов, жила безвыходно в том же доме, что и Царская семья. Тогда же была создана и партийная организация большевиков.
Было еще одно следствие, октябрьского переворота, коснувшееся Царской семьи. Довольствие, обещанное Керенским охране, кончилось, и отряд отправил в Петроград солдата Лукина с целью выяснения финансовых вопросов. Лукин разговаривал со Свердловым и рассказал ему о состоянии охраны и о тех слухах, которые ходили в Тобольске относительно подготовки к побегу бывшего царя.
О реакции правительства на это сообщение рассказал Свердлов на заседании ЦИК 9 мая, т. е. тогда, когда вся Царская семья находилась уже в Екатеринбурге.
В частности он рассказал следующее: «Недель пять назад из Тобольска к нам явился представитель охраны бывшего царя и сделал подробный доклад об его охране. Из доклада мы убедились, что в дальнейшем Романова и его семью в Тобольске оставлять нельзя. Мы получили сведения, что в Тобольске были попытки произвести подкуп среди крестьян в пользу Романова. Кроме того, тобольская охрана
