– Возможно.
– Да нет, определенно. Мой муж укусил меня за ягодицу – если хотите, можете взглянуть, – дак потом заживало полгода.
Когда японец заговорил о своем муже, я не удивился, потому что уже встречался с гомосексуальными семьями, они такие же проблемные, как и гетеро.
– Скажите, а вас не Александром зовут?
– Александром.
– И вам тридцать шесть лет?
– Да.
– И вы учились в школе номер семьдесят два Калининского района?
– Да.
– Сашка, здравствуй, ты что, меня не узнаешь? Негодяй, мы же учились в одном классе. Ха-ха-ха!
Японец засмеялся и шлепнул меня по бедру. А я смотрел на него и не мог вспомнить, кто же это такой. Толстых мальчиков у нас было двое. Один погиб, а второй похудел и полысел. Вообще-то у меня хорошая зрительная память, но трудно определить, кого же из наших милых стройных мальчиков жизнь превратила в огромную жирную жабу. Я смотрел и не узнавал. Бывший одноклассник засмеялся и сказал:
– Все равно не угадаешь. Из наших меня никто не узнает. После того как я родила тройняшек, так сильно располнела, что сама себя не узнаю. Сашка, а ведь на выпускном балу я была принцессой, а ты – принцем.
Как говорил один искусствовед по интересам и грузчик по труду: «Трудно отличить Пикассо от Шишкина в темной комнате».
Говорят, берег Финского залива, граничащего с Петербургом, напоминает о марсианских пейзажах. Съездил, посмотрел: абсолютно не похож. На Марсе нет такого огромного количества мусора, во всяком случае, в тех местах, где был я.
Познакомился с девушкой Наташей. Она мечтает выйти замуж за богатого, умного и красивого. Меня это, конечно же, удивило. Ей же никто не позволит выйти замуж одновременно за троих.
Что за могущественный голос позвал Поля Гогена? И, услышав этот голос, он бросил жену, детей, хорошо оплачиваемую работу во Франции, и уехал на Таити писать /создавать/ картины.
Позвонила Диана. Я так сильно ей обрадовался, что заплакал. Хорошо, что она не могла этого видеть. Мы не общались уже целые сутки, но я скучаю по ней, как будто мы не виделись полгода. Словно прочитав мои мысли, она заговорила о том же: Когда я пробегал мимо школы, за мной с лаем погналась какая-то болонка, но не смогла догнать и отстала. По дороге я купил огромную красную разу и двухкилограммового шоколадного льва, потому что Диана обожала шоколад и была львом по гороскопу.
– Сашенька, я так сильно по тебе соскучилась, словно мы не виделись тысячу лет. В прошлый раз я наговорила тебе много лишнего. И теперь до ужаса боюсь, что ты запрезираешь меня, похотливую тигрицу, и бросишь.
– Я не могу тебя бросить, потому что ты – самое дорогое, что у меня есть.
– Многие мужики говорили мне то же самое, но все от меня сбежали.
– А от меня сбежали по очереди все мои жены, певшие мне о любви и верности.
– Я очень им за это благодарна.
– Я тоже.
– А я купила новое платье. Называется «Черная ночь Парижа». Работа одного известного французского мастера.
– Интересно, сколько же оно стоит?
– Сашенька, тебе лучше не знать, потому что ты смог бы прожить на эти деньги целый год и создавать свои романы.
– Мои романы я выплесну и без этих денег.
– Я знаю. А платье действительно сделано для меня. Мое платье. Надела его – и не хочется снимать.
– Я бы очень хотел на него взглянуть. Но еще больше хочу взглянуть на шедевр под платьем.
– А я еще не приготовила кролика в красном вине. На бутылку, в которой оставляется двести граммов красного вина, насаживается предварительно очищенный кролик. Бутылка ставится в горячую духовку на сорок минут. И получилось так вкусно, что если ты приедешь через полчаса, я наброшусь на него, и тебе достанутся одни кости.
– Но я не люблю кости.
– Тогда поспеши, мой повелитель, наслаждения ждут тебя.
И Диана отключила трубку. А я быстро оделся и помчался к ней на предельной скорости, словно пожарная машина, опаздывающая на пожар.
Говорят, чем дольше целоваться на Поцелуевом мосту, тем сильнее будет любовь.
Когда бежишь на сексуальное свидание с любимой женщиной, за спиной вырастают крылья. Пересекая Муринский ручей по мосту, я обогнал велосипедиста, едущего на предельной скорости, он что-то прокричал мне вслед и отстал. За метро «Академическая» догнал 30-тый троллейбус, который доезжает до дома Дианы. Но он тащился слишком медленно для меня, устремленного к вершине счастья. От моего дома, стоящего недалеко от метро «Гражданский проспект» до дома любимой женщины (это рядом с метро «Академическая») я добежал за десять минут, преодолев около четырех километров. Еще несколько секунд на преодоление лестницы – и я давлю на кнопку звонка. Дверь сразу же открывается, я вхожу, и Диана виснет у меня на шее. А вся квартира пропитана вкусным запахом тушеного в вине кролика. Мы жадно целуемся примерно полминуты. Но этого достаточно, чтобы мой «любимец женщин» уперся через брюки в бедро Дианы. Она оторвалась от меня, засмеялась и сказала: Я ложусь на ковер на спину, выставив вверх мою возбужденную мужскую гордость. Диана склоняется надо мной и вводит ее в себя. Это настолько чудесно, что мои мысли путаются, я не могу уже нормально размышлять, закрываю глаза и улетаю к звездам, которые ворвались в зеркальную комнату. И в эти сладостные мгновения ко мне прилетает стихотворение:
– Какой же он нетерпеливый, Сашенька. Как молоденький голодный корнет над свежим пирожным. Но пусть корнет немного охладится, ведь ты не осмотрел еще мое новое платье и мою новую прическу.
Диана отстраняется от меня и дает мне рассмотреть свое новое платье и новую прическу, которых я не успел действительно даже увидеть. Вообще-то, платья не было, а была маленькая черная детская маечка, которую натянули на тело взрослой крупной женщины. Это было очень возбуждающе, потому что под маечкой больше никакой одежды не было. А новая прическа напоминала черный водопад, изливающийся с головы женщины на ее красивые белые плечи и спину. Я протягиваю огромную красную розу и говорю:
– Она несомненно подойдет к твоему новому платью и шикарной новой прическе, которую я бы назвал «Черная Ниагара».
Диана, улыбаясь берет /принимает/ розу и мы проходим в комнату. Посредине стоит небольшой темный полированный столик, на котором царствует в центре на фарфоровом блюде запеченный кролик, четыре зажженных свечи по углам, бутылка красного вина, два фужера и множество различных овощей и фруктов, рассыпанных в кажущемся беспорядке. На полу огромный, во всю комнату, серый пушистый ковер. А все стены покрыты зеркалами. Откуда-то с потолка негромко звучит музыка Баха. Диван и книжные полки куда- то исчезли, но они и не нужны этой зеркальной сказочной комнате. Диана, увидев мое восхищение, говорит:
– Диана постаралась и свила любовное гнездышко. Я рада твоему восхищению. Нет, я восхищена твоей радостью.
– А ты действительно богиня.
– А ты мой герой, мой избранник, мой Казанова.
Мы снова целуемся. А Диана одновременно расстегивает мою рубашку, снимает ее с меня и бросает к порогу.
– Сашенька, она явно лишняя. В квартире двадцать семь градусов тепла.
Я снимаю майку, брюки с трусами и носками и тоже бросаю их к порогу. Они тоже лишние. Диана идет от меня к столу по пушистому ковру, роняет розу, наклоняется за ней, и из-под платья между ее шикарных
