соната «Наполеон» — были написаны им специально для одной струны…
У завсегдатая каждой из глав Джероламо КАРДАНО тоже имелась склонность к самовнушению. И склонность просто-таки недюжинная. Раз, переживая казнь любимого сына, наш герой страдал трое суток кряду. После чего понял, что сходит с ума и нужно неотложно обращаться за подмогой к богу… Бог то был, или кто еще, но обессилевшему ученому и впрямь явился «некто», посоветовавший срочно переложить в рот изумруд, который Кардано носил на шее — это, мол, единственный способ забыться. И стоило последовать совету, как на беднягу снизошло долгожданное забвение постигшего его горя. Другое дело, что еще целых полутора года бедняга вспоминал о смерти наследника при каждом вынужденном извлечении камня изо рта (с целью перекусить или, там, прочитать лекцию). Категорически не желая списывать это на бога или дьявола, мы склонны полагать, что мудрым советчиком Кардано выступало всего лишь второе «я» — его страждущее и ищущее выхода подсознание…
Он и умер в собою же назначенный день — 21 сентября 1576 года. Выдающийся медик (утверждал, что разработал способы излечения ПЯТИ ТЫСЯЧ болезней, что разрешил СОРОК ТЫСЯЧ СЕРЬЕЗНЫХ и В ПЯТЬ РАЗ БОЛЬШЕ мелких медицинских проблем, что, конечно, было преувеличением; на деле Кардано — автор всего 222 вполне серьезных научных работ по медицине — ВСЕГО) плюс математик-инженер- философ, он оставил серьезный след и в астрологии. К его услугам прибегали папы римские и короли. Он был кем угодно, только не шарлатаном, и верил в свои предсказания как никакой Павел в Христа!
Считается, что он сознательно уморил себя голодом, прекратив принимать пищу за неделю до роковой даты — так-де сильно боялся огорчить веривших в его дар предсказателя. А по нам — сомневающимся и в гороскопах — этот несчастный запросто мог начать голодовку всего за день до кончины, а мог не начинать ее и вовсе: профессиональный астролог, он просто обязан был умереть в давно оговоренный с собою день и час…
По имеющимся сведениям, день и час собственной смерти предсказал и его чуть более продвинутый современник и коллега — лейб-медик Карла IX и несомненный эпилептик Мишель НОСТРАДАМУС. Многие по сему поводу цокают языками, записывая факт в доказательства неоспоримой гениальности героя. А чего особенного? — разбитый подагрой 63-летний лежачий больной надписал в календаре, что этот июнь станет для него последним. А вечером, накануне ухода в мир иной, заметил — дословно: «Вы меня не увидите в живых после восхода солнца».
Сведенборг вон тоже предсказал дату своей смерти за три месяца до кончины… Тургенев, не будучи ни астрологом, ни прорицателем, за три дня до смерти сказал, что ему остались эти самые три дня… Миллионы стариков, умиравших своей смертью, говорили что-то подобное, предчувствуя приближение последнего вздоха…
Кто-то заметил, что «Центурии» Нострадамуса — единственная, кроме Библии, книга, на протяжении 400 лет публиковавшаяся практически непрерывно. Толкователей составивиших ее четверостиший (совершенно, между прочим, сознательно записанных провидцем «в туманной форме») хватало всегда. Даже ведомство ушлого Геббельса, не сыскав в ней подходящих предсказаний «тысячелетнести» последнего Рейха, выпускало листовки с подложными, умело стилизованными под оригинал «Центуриями» — планетарный авторитет средневекового еврея был до того непререкаем, что не пользоваться им было бы по меньшей мере непрактично…
За столетия его имя обросло целым сонмом легенд и фантастических домыслов. Чего стоят одни воспоминания Екатерины Медичи о чудесном зеркале, будто бы однажды продемонстрированном ей под страшным секретом! Будто бы показывавшем картины будущего — безо всяких даже стихотворных комментариев! Королева мистификации надиктовала их за пару лет до смерти, и подозревать ее во лжи как-то даже неловко: чего бы ради старой прожженной монархине пиарить какого-то подданного?..
Можно сколь угодно долго спорить о достоверности оставленных Нострадамусом прогнозов, и бог с ними — с лондонским пожаром 1666-го, с Великой французской революцией и казнями Людовика XV и Марии-Антуанетты, с угаданной до мелочей судьбой Наполеона, но 73 года и 7 месяцев, отпущенные Советской России, — совпадение, что ни говори, до загадочного впечатляющее. Пока же, не отвлекаясь на аргументы за и против состоятельности нострадамова наследия, мы обратим чуть более пристальное внимание на механизм постижения им грядущего.
Считается, что предсказания свои наш герой строил на строго научных — астрологией поверенных данных. Однако по утверждению целой армии биографов первые позывы к пророчествованию Мишель испытал после одного из припадков падучей, коей страдал с 19-летнего возраста. Более того: самые точные (то есть, самые привязываемые теперь к истории) предсказания были сделаны им вслед сильнейшим эпилептическим припадкам. А по данным современной медицины развитие сумеречного расстройства сознания с галлюцинаторно-бредовым феноменом у эпилептиков в постприпадочном состоянии (одолели? вот и славно) — довольно характерное для данного заболевания явление.
После выхода в свет (в 1555 году) первой брошюры с сигнальным набором предсказаний книжка Нострадамуса моментально превратилась в бестселлер. Известно, что с того самого времени наш герой и завел привычку сознательного погружения в творческий экстаз. За три дня до очередного сеанса он начинал поститься — «дабы лишиться материальной энергии тела». Моменту пророчества предшествовало также половое воздержание (видимо, и это помогало — ну, как боксерам). Доподлинно известно и то, что для вызова очередной вспышки магического озарения Нострадамус активно пользовался опиумом и страмонием. Не брезговал он и настойкой мандрагоры, обладавшей, как считалось тогда, чудодейственными свойствами. Выяснено и то, что эпилепсия его от сеанса к сеансу прогрессировала…
Выводы не наше дело, однако, заметим, что гений этого человека уже в умении обратить себе на пользу мучительные, надо полагать, проявления терзавшего его до самой смерти недуга. Эпилептиков — море, нострадамусов среди них — единицы. И изо всех — один.
И отдельное спасибо ему за то, что в предсказаниях своих добрался аж до 3797 года включительно. Это позволяет наивно надеяться, что на подготовку к катастрофам действительно планетарного масштаба у человечества еще имеется тысячи полторы лет да с походом!..
И чтобы покончить уже с XVI веком, вспомним еще об одном славном его обитателе. Итальянский поэт и философ БРУНО предпочитал работать, стоя на одной ноге. При этом думал и диктовал столь скоро, что перья едва поспевали за ним — «таков он был по быстроте своего ума и великой способности к мышлению», утверждал один из учеников.
В буквальном смысле погоревший за пропаганду бесконечности Вселенной и бессчетности миров в ней, Бруно наверняка приветствовал бы наше стремление превратить его из этакого молодогвардейца времен святой, как говорится, инквизиции в мало-мальски живого человека. Напомним: на костер взошел не миловидный юноша из учебника истории, а дядька за пятьдесят, без малого восемь лет оттрубивший в застенках папской госбезопасности.
Все эти годы следственная бригада дотошно штудировала книги коллеги, включая переданные трибуналу доносчиком и предателем Мочениго, числившимся в спонсорах и учениках Джордано. Дознаватели копили компромат, ведя с бедолагой провокационные споры на теологические темы. И в пору, когда понятия наука и магия были едва не тождественными (Бруно именовал свою практику в Падуанском университете занятиями естественной магией), «дело» пухло без особых проблем.
Кстати уж и о мифе про несгибаемого Бруно… Принято считать, что Галилей в нужный момент смалодушничал и отрекся, как было велено, чем сохранил себе жизнь, а Бруно героически предпочел поруганию истины костер…
Это, мягко говоря, не вполне так.
Судя по последнему слову на Венецианском процессе, закончившемся 30 июля 1592 года — через пару месяцев после ареста и за семь с половиной лет до казни — величайший из упрямцев эпохи был готов к любым компромиссам. По крайней мере, добросовестно пал на колени и, не сдерживая слез, заявил буквально следующее: «Я смиренно умоляю Господа Бога и вас простить мне все ЗАБЛУЖДЕНИЯ… с готовностью я приму и исполню ВСЁ, что вы постановите и признаете полезным для спасения моей души. Если Господь и вы проявите ко мне милосердие и даруете мне жизнь, я обещаю ИСПРАВИТЬСЯ и загладить ВСЁ дурное, содеянное мной раньше» (выделено нами — С.С.).
Это уж потом были римские казематы, подсадные утки, новые наветы, пытки, перечень из восьми дополнительных обвинений в ереси, требования отречения без оговорок (как будто от ВСЕГО уже не отрекся?), сорок дней на последнее раздумье и воспоследовавшее в ответ знаменитое заявление Бруно о
