Борис перешел обратно на водку и пиво.
Сейчас они сидят за оранжевым пластиковым столиком в кафешке, пьют «Очаково» из бутыля 2,25 литра. Подхожу, плюхаюсь на свободный стул.
Дэн наливает мне пива в стакан, приговаривает рекламным голосом:
– Веселая компания, вливайся!
– Вливаюсь, вливаюсь.
– А я думал, Хрон, что ты в Югославии, – усмехнулся Борис.
– С какой радости?
– Ну, блин, надо ж тебе как-то более-менее достойно свою жизненку прикончить.
Глотнули «Очаковки», закурили. Я по случаю праздника курю сегодня «Союз-Аполлон», а не будничную «Приму». Купил пачку в киоске у дома; пока ехал в метро, выпил «Посадского». Так что – чувствую себя неплохо.
– Что, жена-то истерику не закатила? – ехидно спрашивает Борис, обнажив свои мелкие, черноватые зубки.
– Да нет, все нормально. Мы с Дэном по-мудрому поступили. Он мне позвонил, а я сделал вид, что это с фирмы, в командировку отправляют.
Борис удивлен:
– Какая у тебя командировка может быть?!
– Ну, проверять магазины по области. Наша газировка везде же есть.
Дэн тем временем доразлил «Очаково». Поднял свой стакан:
– За удачную отвязку!
– За умопомрачительные куражи! – добавляет Борис.
Настроение стремительно повышается, я вдруг пугаюсь, что могу наделать каких-нибудь глупостей. Давно не чувствовал себя таким свободным, давно не видел этих ребят, которых считаю единственными друзьями здесь, в Москве; давно никуда не вырывался дальше границ города… Хочется выпить водки.
– Давайте по сто грамм?
Дэн и Борис считают, что для водки рано еще. Они взяли новую бутыль «Очаково», а я – сто пятьдесят «Столичной» и бутерброд с сыром.
Пока пили, Борис стал рассказывать:
– Тут книжку такую купил. Стихи…
– Чего? – Дэн реагирует хохотом. – Стихи?!
– Я люблю хорошие стихи, – гордо отвечает Борис. – Я ведь не быдло, как некоторые, а продвинутый молодой человек.
– Ух ты, бля!
Глотнув водки, приглушаю их перебранку:
– Что за стихи-то?
– Был такой поэт Серебряного века, Одинокий. О нем Ходасевич, Георгий Иванов писали, но презрительно так. Вроде алкаш и графоман. Хотя Иванов приводит один стих Одинокого, с которым его описки и рядом не ночевали.
Дэн морщится:
– Хорош про стихи. Что, мы собрались о стихах перетирать?
– Нет, ты послушай, – не отступает Борис, – даже тебе должно покатить. – И слегка визглявым голосом декламирует:
– Аж наизусть заучил, – подмигивает мне Дэн.
Борис заводится стремительно и неудержимо, захлебывается от эмоций:
– А что, скажешь, дерьмо?! Самые современные сейчас стихи, почти гимн. И вот появилась наконец-то целая книга. Там такие вещи попадаются!..
Да, мне хорошо, слишком хорошо. Как-то страшновато даже. Быстро пьянею, не от пойла, скорей, а от ощущения почти забытой свободы, чего-то необычного, небудничного. Тянет заорать, запрыгать, стол кинуть в витрину… Вот что делается, когда сворачиваешь с накатанной колеи. Запросто можно перевернуться.
Два года назад закончили Суриковку. Мы с Борисом, молодые провинциальные дарования, учились на живописцев, а Дэн, как малоодаренный сын московского члена Союза художников, на промграфика. Но никто из нас художником не стал; Дэн, правда, близок к своей специальности – моделирует в папашиной фирмочке узоры для обоев и линолеума. Борис сидит в туристическом агентстве, а я вот брожу по магазинам и контролирую реализацию ядовитой газировки.
Художников и без нас полным-полно – тесные ряды, в которые не протиснуться. А надо жить, что- нибудь ням-ням…
Иногда мы встречаемся, выпиваем, однажды, помню, смотались на пару дней в Питер, а сегодня вот решили выбраться за пределы Москвы, в первый попавшийся городок, там потусоваться, покуражиться день-другой.
Хочется жизнь разукрашивать. Иначе превратишься в тупой станок, в двуногую машину с проводками вместо мозгов. Рано или поздно это случится, но нужно оттягивать этот момент.
В окно кафе видна платформа. Время от времени подъезжает электричка, заполняется народом и укатывает прочь из столицы.
С утра людей было битком, а теперь меньше – основная масса дачников миновала.
– Ладно, Мускат, хорош гнать, – перебивает Дэн рассказ Бориса о поэте Одиноком, смотрит на часы. – Пора в путь. А то пока приедем, дело к вечеру.
– Куда едем-то? – спрашиваю.
– Да куда глаза глядят.
Борис разлил остатки пива себе и Дэну. Я прикупил еще сто грамм водки и бутерброд с ветчиной.
– Ты ж сейчас упадешь, Хронитура, – предупреждает Дэн. – Зачем сразу с водяры начинать?
Меня уже слегка цепануло выпитое. С пренебрежением смотрю на пиво, поднимаю свой стаканчик со «Столичной», отвечаю:
– Кто любит пиво и вино – тот с жидами заодно.
– Ха-ха!..
Заглотнули пойло, встали. Я в уме подсчитал, сколько уже потратил. Две порции водки, бутылка «Посадского», «Союз-Аполлон», бутерброды – больше полтинника!.. Ну ладно, Дэн обещал за меня забашлять, я его предупреждал, что с деньгами у меня неважнецки.
Помочившись в бесплатных синих кабинках, где экскременты пахнут ландышем, пришли на шестую платформу. Народ активно стекается, значит, электричка скоро. Пока что рассматриваем видеокассеты в киоске.
– Вот наборец, – хмыкает Борис, показывая на шеренгу кассет с эротическими фильмами. – «Невтерпеж», «Сексоповал», «Прошмандовки».
– Я слышал, что закон приняли, чтоб торговать этим только в специальных магазинах, – отзываюсь, – а везде лежит.
– Ну так, этот бизнес не слабей водочного.
Вздыхаю:
– Вот возьмут действительно запретят, а мы никак не соберемся видак купить. По телеку «Плейбой» и «Клубничный десерт» в такую позднень идут, всегда засыпаю…
– У тебя ж жена есть, – удивляется Дэн.
– Хм, жена… Новых впечатлений, наверное, хочется. Самое лучшее – порнуху смотреть и одновременно с женой… Вроде получается как с той телкой, из телика…
– Ничего, Хрон, сегодня будут тебе новые впечатления. Приедем, подснимем девочку рублей за триста…
– Да-а, – мечтательно стонет Борис. – Устроим Армагеддон!
