забудь, что это работа. Увлекись, как бы сам внедрись в компьютер – и отключишься от остального. Поверь, понравится, потом всем отделом вытаскивать будем оттуда. Уговаривать». И его изумляло, когда люди, особенно молодые, по всем признакам неглупые и креативные, не прислушивались к его советам, а в итоге увольнялись. Уходили как-то очень торопливо, будто рвали все нити, связывающие их с далеко не самой тяжелой и малооплачиваемой формой труда, чтоб уже не было возможности вернуться. Это ведь не лед долбить за семь тысяч, не в охране какого-нибудь детского сада киснуть, не торговкой в палатке… «И что с ними теперь? – иногда появлялась мысль, когда вспоминал какую-нибудь смешливую, но смышленую девушку, проработавшую без нареканий полгода, а потом вдруг сбежавшую, не дотерпев даже до выходных, или молодого человека, серьезного, целеустремленного, исполнительного до дотошности, который ни с того ни с сего поднялся со стула в середине дня и отнес начальству заявление об уходе. – И где они? Лучшее что-то нашли?» Но в лучшее он не верил. По крайней мере – в сказочность. Легкой и одновременно денежной работы не бывает… Или он такой не встречал… Он мало что в жизни видел.
«Т-та-ак-с», – Андрей два раза щелкнул левой клавишей мышки на иконке «Welent 69». Системный блок с натугой, как поползший в горку игрушечный танк, заурчал, на мониторе, то замедленно, то в одно мгновение видоизменяясь, стали появляться таблицы, столбики цифр; постепенно они утряслись в мозгу компьютера, замерли в нужном порядке… Андрей стал вращать узкий валик на мышке, пристально, инстинктивно щурясь, чтоб глаза не так уставали, смотрел на экран. Срочно нужно проверить, как идет по Тверской области реализация двадцативосьмимиллиметровых канцелярских скрепок, производимых владимирской фирмой «Велент». Есть ли где их нехватка, заказы на новые партии… Андрей курировал около тридцати видов разнообразной продукции, начиная со скрепок и кнопок и кончая бумагой для принтеров. Вроде бы несерьезное, копеечное дело, но в масштабах трех областей, которые были в сфере его ответственности, получался внушительный бизнес. А их фирма и занималась в основном реализацией продукции мелких предприятий, которым трудно самим вести дела по продаже. И процветала.
– Андреаполь… Антипино… Бежецк…
Названия неведомых городков читались легко и привычно, точнее – автоматически, но когда он пытался работать с цифрами, сознание начинало пробуксовывать, мысли слеплялись в тяжелый, плотный ком. И страшно было делать усилия, чтобы их разлепить – казалось, там, в голове, от этого что-то лопнет, начнет плавиться, голову заполнит густой и вязкой, клокочущей жижей. Есть же – кровоизлияние в мозг. Может, так оно и происходит…
Андрей выхватил из упаковки новую салфетку, незаметно, словно в задумчивости растирая лицо, вытер пот; спину, тоже вспотевшую и тут же озябшую, колола рубашка, хотелось о что-нибудь поскрестись. Вообще – вскочить, сделать такое… Выбежать.
– Так-так-так, – вымученно-бодрым шепотом зачастил он, изо всех сил себя успокаивая. – Так-так-та- ак… – Скомкал и бросил измочаленную салфетку в корзину под столом; попытался пошутить, развеселить себя – усмехнулся: «Уборщица подумает: наконец-то Андрюша Головин простудился. Хе-хе».
Да, он очень редко болел, никогда не брал бюллетени, не ломал ни рук, ни ног… Только вот знает ли о его существовании уборщица? Конечно, она не может не замечать, что кто-то сидит за этим столом – в корзине появляется мусор, иногда, в непогоду, на полу остаются грязные отпечатки подошв его туфель. Но он не встречал в их отделе уборщицу – она приходит или рано утром, или поздно вечером; значит, и уборщица не встречает его.
– Хм!
Что же «Персен»? Когда? «Персен» должен помочь, должен… Сейчас растворится, поступит в кровь…
– Так, Бежецк был… Бежецк бы-ыл… Беревайка… – Внимательно щурясь, Андрей смотрел на цифры, покручивал валик мышки. – Беревайка… разливайка… – Находил количество реализованной продукции, остаток, искал возможный запрос на новую партию. – Беревайка… – Искал, проверял, находил и тут же терял, тут же забывал нужные данные, возвращался, щелкал мышкой, открывая всё новые окна, закрывал, набирал комбинации цифр, буквы, складывающиеся в слова, сохранял, сомневался, перечитывал, пересчитывал… А воображение в это время рисовало, рисовало ярко, как будто это уже происходило на самом деле, как он вскакивает, опрокидывая стул, как выбегает из этой комнаты, как спускается по лестнице, прокатывается, как в детстве, по перилам, как нажимает кнопку сигнализации, и его «форд» приветственно чирикает в ответ; он открывает дверь, садится, гладит руль… «Так, наверно, японец какой- нибудь в офисе перед землетрясением с ума сходит – всё в нем кричит: надо бежать, надо бежать, а он сидит и работает».
Взглянул на часики в углу экрана. 15:03. Всего-навсего!.. И грядущие три с половиной часа сидения здесь, глядения в монитор и щелканья мышкой показались непреодолимо, невыносимо длинными. Еще три с половиной сожженных, погубленных, убитых часа… Три с половиной часа его жизни. Единственной, первой и последней.
«М-да! – Он подчеркнуто выразительно усмехнулся. – А что ты предлагаешь? – Ему показалось сейчас, что говоря себе «ты» и именно так – снисходительно-наставительно, есть шанс приструнить эту распоясавшуюся, вышедшую из-под контроля часть себя. – А? Что? За это убитое время ты получишь пятнадцатого числа хорошую пачку денег. Ты будешь заправлять машину, заплатишь за квартиру, на эти денежки ты ешь, и не «Роллтон» с сосисками. На эти денежки ты сможешь подарить ей…» – «А что? – ехидно перебила его эта часть. – Что действительно ценного ты-то сможешь ей подарить? Кольцо с бриллиантом? Дачу в Николиной Горе? Норковую шубу? Да безделушку убогую. Или сводишь вкусно поесть пару раз. И никогда ничего настоящего ты не купишь. Ни ей, ни себе».
– Великооктябрьский, – тихо зарычал он, стараясь заглушить эту внутреннюю перебранку. – Так… Великооктябрьский… Двенадцать коробок…
Встал и пошел к двери.
Частые гуляния по офису, походы в курилку, в туалет или к чайному столику не приветствовались. Но несколько раз в день подняться со стула было делом обычным. Необходимым даже. И он пошел уверенно, деловито, словно по крайней нужде отвлекся от интересного занятия. И тут же запнулся – почувствовал, что рубашка прилипла к спине, стянула лопатки. Он забыл надеть пиджак, и сейчас ему казалось, он был уверен – все видят на его спине темное, мокрое от пота пятно… Не меняя выражения лица, развернулся, в несколько широких шагов, почти прыжков оказался у своего места и набросил пиджак. Сунул руки в рукава, поправил воротник, галстук… Снова идти? Идти… А куда?
Куда… Просто так уйти, исчезнуть с работы до завтра он не имеет никакого права. Это расценят как дезертирство и, в лучшем случае, сделают строгое предупреждение, могут и штраф влепить, а главное – подорвана будет его репутация. Относиться начнут, как к троечнику в школе…
Курить совсем не хотелось – в горле, где-то в самом его верху торчит горький, душащий сгусток. И привкус рыбной котлеты… Просто побродить, развеяться, отвлечься за пределами комнаты?.. Нечем там отвлекаться. Скучные узкие коридоры, двери, за которыми другие отделы. В торцах коридоров – туалеты… Лестница, киоски на первом этаже? Нет, не поможет это, не успокоит, не отвлечет. И не убыстрит движение времени.
Он стоял перед своим рабочим местом уже с минуту, догадываясь, что на него все сильнее обращают внимание. Действительно, он бы и сам не остался равнодушным, если бы кто-то вот так же вскочил, пошел, резко вернулся, надел пиджак и теперь бы торчал без движения, глядя в стол. Даже не на монитор компьютера, а просто в стол… Он приподнял голову. Теперь смотрел на монитор. И испугался своей оплошности – отлучаясь, запрещалось оставлять открытые файлы. Непонятно, почему именно запрещалось – все компьютеры в отделе были соединены в сеть, любой, при некотором усилии, мог войти в документы другого, но тем не менее…
Андрей положил правую руку на мышку, вывел компьютер в ждущий режим.
Ну а что встал-то? Куда хотел пойти? Хотя бы себе это надо объяснить… Нет, так нельзя – взять себя в руки. Сесть. Сесть и работать. Что это в самом деле? Сотни тысяч людей его возраста сидят сейчас и работают – считают сложные цифры, пишут доклады, проводят мониторинги… Сходить, набрать стакан воды, выпить. «Персену» еще… А потом сесть и работать.
Скорее угадал, почувствовал, чем глазами увидел движение в кабинете-будке начальника отдела. Поднял глаза, мгновенно придав лицу деловито-озабоченное выражение. Начальник жестом подзывал его; Андрей бодро кивнул, машинально подвинул клавиатуру, затем проверил узел галстука. Ровно. Пошел. Тихо
