Быстрый голосок мальчика начинает беспокоить Галиотт, особенно после того, как пастух проговорился, что Люка то и дело повторял: «Не надо доставать камни… надо сказать, где они спрятаны… им не место в Лану, надо сказать Галиотт и остальным…» Вот что он говорил, когда спорил с дьяволом…
Улыбка на лице старухи застывает. Пастушок видит, что служанка тоже испугалась, и начинает бояться еще больше.
Женщина выходит из комнаты. Мальчик слышит, как она стучит в дверь хозяйской спальни и зовет супругов:
— Эй!.. Анриетта, Антуан… Эй вы!.. Вставайте…
Ей пришлось звать несколько раз. Наконец в дверях появляется фермер. Он бос и заправляет рубашку в штаны теми же движениями, которыми набивает бельем мешок. Галиотт не дает ему времени на расспросы.
— Пошли, надо разбудить Люка… Я знала, что кто-то совершил глупость… Этот дурень отыскал куски головы. И принес их на ферму… Пастушок слышал, как он болтал о них всю ночь… Пошли… надо узнать…
Антуан не отвечает. Он раздражен. Ему уже надоела эта история с головой и Мальну. Вечером, перед сном, ему пришлось успокаивать жену, а утром его заставляют вновь заниматься этим делом. Он бормочет проклятия и потягивается, чтобы размять мышцы. К ним выходит Анриетта. Она тоже пытается отогнать сон.
— Надо немедленно узнать… — торопит их Галиотт.
Анриетта вглядывается в служанку — к ней возвращаются вчерашние страхи.
— Пошли, — вдруг решает она, — Галиотт права: если эти камни находятся на ферме, нас опять ждут несчастья… Вчера Жанна едва не утонула в болоте… Разве не правда…
Галиотт уже открыла дверь столовой. Антуан готов обозвать их чокнутыми, но вспоминает и о своем страхе… Эта ужасная сцена, когда бретонец… Он не хочет вспоминать подробности того кошмара, с отвращением цокает языком. Если обломки этого проклятого камня снова находятся на ферме, зло может вернуться, и кто знает, не станет ли первой жертвой нынешний хозяин и плодородных и тощих земель Лану.
Они пересекают двор в предрассветных сумерках. Быстро проходят в тот конец амбара, где спят слуги. Входят в закуток. Люка спит, лежа поперек кровати. Он полуобнажен и похож на борца, отдыхающего после изнурительной схватки. Видно, что парень всю ночь сражался со своим кошмаром. Одна его рука застряла в разворошенной связке сена. На выдубленной коже видны следы ногтей. Вокруг нар рассыпана золотистая солома. Из горла Люка вырываются хрипы. Антуан бесцеремонно хватает слугу за волосы и начинает трясти. Парень с воем просыпается, разбуженный и болью, и собственным криком. Защищаясь, он колотит по воздуху ногой. Наконец признает Антуана, слышит его слова, и к боли примешивается страх.
— Ну-ка скажи, ты и взаправду приволок запретные камни? Куда их спрятал… Лучше скажи, а то выдеру тебе волосы…
Антуан отпускает слугу. Люка становится на колени на соломенном тюфяке. Голова у него дрожит, словно пузырек в уровне каменщика. Парню никак не удается выпрямиться. Его глаза поворачиваются в сторону открытой двери и глядят во двор, словно он ждет кого-то. Наконец Люка вздыхает и нехотя рассказывает:
— Ну да, камни здесь… но это не я хотел их принести сюда. Я только слушался Жанны… Она отыскала их у изгороди, около Крула…
— Где они? — обрывает Люка Галиотт. Страх буквально сочится через все поры ее существа.
— Покажи, куда их дел, — требует Антуан, едва сдерживая гнев, — веди…
Люка с трудом одевается и первым выходит во двор. Остальные тянутся за ним. Во дворе шаг его становится более уверенным. Проходя мимо двери в дом, Люка оглядывается, словно боясь, что Жанна уже проснулась. Ему не хочется, чтобы она видела, как он ведет других к тайнику. Когда мешок окажется на дворе, дело будет сделано. Тогда он сможет утверждать, будто и не знал о том, что его нашли. Антуан мог случайно наткнуться на мешок.
Однако около свинарника парня вдруг охватывает страх, и он замедляет шаг. Антуан догоняет его и ударом по спине подгоняет вперед. Люка подходит к низенькой дверце, нагибается и исчезает внутри. Галиотт и Анриетта переглядываются и понимают друг друга без слов: если камни там, то этим объясняется внезапная болезнь, со вчерашнего полудня обрушившаяся на свиней, кожа которых покрылась странными широкими пятнами лишаев. Антуан думает о другом, но кулаки его сжимаются. Парень выволакивает мешок на свет. Джутовая ткань вымокла в навозе. Внутри погромыхивают обломки.
— Вот, — говорит Люка и со страхом добавляет: — Только не рассказывайте Жанне, что я показал место, где она велела спрятать мешок… Мне не хотелось бы…
От пощечины он замолкает. Антуан готов влепить ему еще одну, но Анриетта останавливает мужа.
— Оставь его в покое, ничего уже не изменить… Пока нужно избавиться от камней… И безотлагательно…
Антуан отталкивает жену. Люка знает Антуана. Он знает, что тот готов его нещадно отлупить, переломать ему ноги, а то и убить. Он прячется позади Галиотт, стоящей в стороне. Старуха словно завороженная смотрит на мешок, из которого бесшумно вытекает адский гнев, и он уже…
— Послушай, — кричит Люка Антуану, — послушай, скажу тебе: Меченая сделала и кое-что похуже…
Анриетта успокаивает мужа и подходит к парню. Она уже забыла об обломках статуи. Ее глаза вдруг наполняются материнским гневом. Она взвивается как гадюка.
— Ну-ка скажи, что похуже сделала Жанна, быстро рассказывай, чтобы Антуан мог наказать тебя и за трусость, и за ложь.
По лбу Люка стекают крупные капли пота. Они заливают ему лицо. Он хотел бы промолчать, но уже не может. Его спасение в признании. Пора повернуть гнев на поджигательницу. Тогда его оставят в покое, даже наградят. Он пытается заговорить уверенным тоном, но ему не хватает силы. Наконец он решается.
— Жанна… это она, кто…
И в этот момент позади раздается издевательский голос:
— Что же совершила эта злобная девица?
Люка подносит руку ко рту, словно пытаясь удержать слова, готовые сорваться с языка. Жанна, посмеиваясь, направляется к свинарнику. И на ходу расчесывает гребнем длинные шелковистые волосы. В ее жестах нет ни малейшего смущения. Вчерашних страхов как не бывало. Только виднеется полоска засохшего ила на полах юбки.
— Ну как, малышка? — спрашивает вдруг подобревший фермер.
— Посмотри на него, — Анриетта возмущенно тыкает пальцем в Люка. — Он сказал, что ты совершила кое-что похуже, кроме того, что нашла эти камни…
И приказывает парню:
— …Продолжай, что она сделала? Выкладывай, мы хотим знать…
Слова застряли в глотке обвинителя, он видит, что в глазах Меченой разгорается такое же пламя, какое разгоралось в скирде пшеницы.
— Говори, Люка… — издевательски подзадоривает его Жанна. — Скажи им, что скирду прошлой ночью подожгла я… Можешь обвинить и Галиотт… или Антуана… даже жандармов из Ангийона… Кто знает… когда парень вроде тебя начинает рассказывать про самое худшее, можно ожидать любого…
— Я не собирался ничего говорить… — пытается объяснить Люка, опуская голову.
Анриетте становится легче, но у Антуана чешутся кулаки. Жанна понимает его намерения и начинает снова:
— Это ничего не даст… спросите лучше, в чем он хотел меня обвинить. Если скажет, вам крупно повезет…
— Плевал я на его россказни. — Антуан уже успокоился. — Я только хочу, чтобы никто больше не делал глупостей и не таскал на ферму камни вроде тех, что в мешке… Конечно, ты не могла знать, но
