За новою страстью былая забыта, А помнить о прожитом — только обуза… У новой принцессы — почетная свита, А старой на память — стеклянные бусы. Я знаю, любимый, что в странствии этом Сражения всюду и всюду соблазны. Кому ты теперь посвящаешь сонеты? Кого, усмехаясь, Зовешь безобразной?.. Но если вернешься, судьбу проклиная, Которая душу твою изломала, Отвечу, что тоже была не святая. Смеялась и пела. А плакала мало. И если в ответ не услышу упрека, Воскликну, последней надеждой рискуя: «Мы сами себе выбираем дорогу. Скажи, ты меня принимаешь — такую?..» И он улыбнется устало и грустно: «Ты раньше меня по-другому встречала. Взрослеет с годами наивное чувство. Любовь — обручила, судьба — обвенчала… Из ревности мы изменяли друг другу, Но я о тебе тосковал перед битвой. И снова целую знакомую руку И милое имя твержу, как молитву. Прости и забудь, если это возможно. Останутся в прошлом грехи и обиды…» И падают на пол звенящие ножны, На старые, мохом поросшие плиты. Смыкаются руки… Сливаются губы… Теснее объятия… Полночь немая… Каким бы ты ни был — жестоким ли, грубым, Каким бы ты ни был — тебя принимаю!.. Это был кусок янтаря величиной с ладонь с вырезанным на нем объемным изображением рыцарского замка. Великолепная камея. Ее подарил мне друг, вернувшись недавно из Прибалтики. Янтарь он нашел сам, а рисунок выполнил по заказу его приятель, бывший студент худграфа, отчисленный за хроническую неуспеваемость. Впрочем, на камее это не отразилось: замок был как настоящий — стены, башенки, флажки, бойницы, ров с водой и подъемный мост… Присмотревшись, можно было увидеть каждый камушек в кладке. Для полной иллюзии реальности не хватало, пожалуй, фигурки всадника перед воротами, да так, чтобы его горячий конь беспокойно бил копытом…
Наглядевшись вдоволь на подарок, я отложила его в сторону и задумалась. Что бы это значило? За пять лет нашей дружбы — первый символический жест в мой адрес. Если бы еще разгадать эту символику… Пока дальше братского поцелуя в щечку дело у нас не продвигается, и у меня есть серьезное подозрение, что уже не продвинется. Слишком давно мы знаем друг друга и успели привыкнуть, как привыкают к старым друзьям, с которыми можно делиться любыми тайнами, в том числе и любовными. Боюсь, что для Женьки я так и останусь «своим парнем», хотя он для меня значит гораздо
