как и все генералы шведской армии, получили распоряжение вывести солдат из лагеря в поле и находиться с ними в боевой готовности. Около полуночи войскам было велено выстроиться, и перед ними были пронесены носилки с королем. Полусидя-полулежа, со свежей повязкой на раненой ноге, с обнаженной шпагой в руке Карл призвал солдат и офицеров проявить в сражении всегдашнюю храбрость и объявил, что ввиду ранения назначает фельдмаршала Реншильда главнокомандующим армией.
После этого король приказал опустить носилки на землю и сообщил, что намерен провести ночь перед боем вместе с солдатами. Пипер, Реншильд и Левенгаупт улеглись на плащах рядом с носилками, остальные генералы расположились чуть поодаль. Разводить костры было запрещено, и большинство солдат, не сумев уснуть на земле под дующим с недалеких болот холодным, пронизывающим ветром, собирались небольшими группами и коротали оставшееся до начала сражения время в разговорах.
В два часа ночи Реншильд приказал войскам строиться в боевой порядок и начинать наступление. В первой линии он решил пустить кавалерию, которая должна была расчистить дорогу пехоте, а затем пехотные колонны, задачей которых было выступить в роли ударной силы, мушкетным огнем и штыками довершив начатое кавалерией дело. Четыре полевых орудия находились вместе с кавалерией, готовые поддержать ее огнем при атаке на редуты, преграждавшие путь к русскому лагерю, у которого, по замыслу Реншильда, должны были произойти главные события.
— Не рано ли мы начинаем атаку? — спросил Левенгаупт у Реншильда. — Луна — не солнце, солдаты движутся почти в темноте и легко могут нарушить боевой строй. К тому же русские вели строительство своих полевых укреплений под прикрытием конницы, не позволявшей произвести их разведку, и мы не знаем, какие сюрпризы могут быть подготовлены нам перед неприятельским лагерем.
— Генерал, я не нуждаюсь в советниках, — оборвал его Реншильд. — Получили мой приказ атаковать врага и направление движения своих полковых колонн? Выполняйте его и не утруждайте себя излишними заботами...
Кавалерия шла медленной рысью, стараясь не отрываться от пехоты и производить меньше шума, и шведы вскоре услышали стук топоров на русских укреплениях. Судя по звукам, работы производились гораздо ближе того места, где русские начинали строить шесть вытянутых в линию, перегораживающих поле редутов. Но, возможно, это всего лишь игра эха отражавшегося от густых лесных массивов, с обеих сторон стиснувших поле?
Но о стуке топоров вскоре пришлось забыть — скакавшая впереди разведка сообщила, что столкнулась с крупными силами русской конницы, а почти тут же грянувшие пушечные залпы заставили Реншильда ломать голову над решением совершенно другой проблемы. Стрельба вражеских орудий велась из четырех редутов, о существовании которых он не знал. Конечно, ему было известно о прикрытии русскими своего лагеря у села Яковцы шестью вытянутыми в линию редутами, что его нисколько не удивило и не насторожило — на месте царя Петра так поступил бы всякий предусмотрительный военачальник. Но что вдобавок к этим редутам скрытно будут возведены еще четыре новых, причем перпендикулярно к построенным прежде, оказалось сюрпризом.
Причем весьма неприятным, ибо Реншильд сразу постиг замысел человека, в чьей голове родилась идея с возведением дополнительных укреплений. Если шесть вытянутых в линию редутов прикрывали русский лагерь, то перпендикулярные к ним четыре редута служили защитой этой шестерки, рассекая атакующего противника на две части и позволяя каждую из них обстреливать не только с фронта, но и с одного из флангов. Существование четырех редутов не предусматривалось в планах Реншильда, и некоторое время он пребывал в растерянности — штурмовать их или попытаться обойти, перегруппировав наступавшие в центре поля войска к его правой и левой оконечностям ближе к Яковецкому и Будищанскому лесам.
Решив, что не стоит вносить изменения в ранее принятый план, поскольку при перемещении в темноте значительной массы войск на самом деле может возникнуть путаница, о которой предупреждал всезнайка Левенгаупт, фельдмаршал приказал кирасирам атаковать все десять редутов, прорваться в промежутках между ними и одновременным ударом кавалерии с тыла, а следующей за ней пехоты с фронта овладеть ими.
Но и здесь Реншильда ждала неожиданность — оказалось, что русская конница была не только перед редутами, но заполнила и промежутки между ними. Разведка Меншикова, который, как и король Карл, провел ночь у редутов вместе со своими драгунами, следила за шведами с момента их построения в боевой порядок, и князь имел время подготовиться к встрече противника. По приблизившимся кирасирам ударили орудия, грянули мушкетные залпы находившейся внутри редутов пехоты, и навстречу смешавшимся рядам вражеской кавалерии устремились в контратаку русские драгуны.
Однако наступательный порыв шведов был настолько силен, что после нескольких минут сабельной рубки русские стали пятиться, заполняя промежутки между редутами. Начавшие их преследование кирасиры были остановлены пушечным и ружейным огнем из редутов, но когда воспрянувшие духом драгуны бросились за начавшими отступать кирасирами, те, как перед этим русские, ушли под защиту своих ощетинившихся штыками пехотных колонн, заставив драгун возвратиться на первоначальные позиции.
Продолжившийся кавалерийский бой отличался упорством и ожесточенностью и протекал с переменным успехом — если начинали брать верх шведы, русские отходили под защиту огня редутов, если успех клонился на сторону русских, шведы искали поддержки у своих пехотных каре. И все-таки к пяти часам утра шведам удалось захватить два из четырех поперечных редутов, строительство которых не было закончено к утру, был ранен генерал Ренне, командовавший правым крылом русской кавалерии, под Меншиковым убиты две лошади.
Прискакавший в разгар боя офицер передал Меншикову приказ Петра, «дабы конные полки от баталии отвел и стал бы от ретраншемента царского величества к горе».
— Что? Отступить? — вскричал возмутившийся Меншиков. — Да мы от шведов всего в сорока саженях, и они на наших плечах ворвутся в редуты! Передай Государю, что отступать невозможно, и скажи, чтобы он изволил прислать в сикурс [106] несколько полков пехоты...
Посыльный офицер ускакал, а генерал Боур, в чьем расположении в это время находился Меншиков, получил его распоряжение продолжать бой. Приказ Петра об отступлении был получен и генералом Ренне, который его выполнил и отступил к русскому лагерю, выстроив свои полки правее возвышенности, на которой тот располагался.
Узнав об отказе Меншикова отступить, Петр задумался. Может, князь прав, и начавшийся у редутов кавалерийский бой следует превратить в генеральную баталию? Первоначальный наступательный напор шведской кавалерии сбит, и если усилить свою конницу пехотой, вполне возможно обратить вражеский авангард в бегство, после чего бросить в сражение свои главные силы и начать разгром всей армии короля Карла. Но удастся ли разгромить неприятеля? Вдруг шведы, хотя и понесут большие потери, смогут пробиться к своему лагерю под Полтавой и укроются там? Тогда вместо желанной победоносной баталии, которой суждено решить исход всей войны, сегодня произойдет всего лишь крупный, выигранный русской армией бой, и не больше.
А Петру нужно не это, совсем не это — ему необходимо сегодня окончательно покончить со шведской армией, навсегда отучив короля Карла ступать ногой в российские пределы. И строить редуты он велел не для поддержки своей конницы, встретившей у них противника и навязавшей ему бой, а для того, чтобы при их штурме шведы растеряли свой наступательный дух, понесли значительные потери, расстроили боевые порядки, а когда это произойдет, нанести по ним удар свежими силами, преимущественно пехотой, которую до этого не следовало вводить в бой. Шведов необходимо поставить в условия, когда они будут лишены возможности организованно отступить в свой лагерь, а в случае неуспеха своего наступления подвергнутся решительной контратаке и после разгрома будут вынуждены спасаться с поля боя бегством, прекратив свое существование как армия.
Поэтому нельзя усиливать кавалерию Меншикова пехотой, нельзя заставить шведов захлебнуться собственной кровью в самом начале сражения — столкнувшись с сюрпризом у редутов, встретив стойкое сопротивление уже готовых к бою крупных сил русской конницы, что спутало планы противника, тот может отказаться от продолжения неудачно начавшегося для него сражения и возвратиться в лагерь. Шведам необходимо продемонстрировать свою якобы слабость, позволив им прорваться сквозь редуты и выйти на поле перед русским ретраншементом, и только тогда, когда они окажутся отрезанными от своего лагеря
