– Нет… То есть…
– Откуда деньги? – вмешался Трошин.
– Деньги – это другое… Но это тоже за концерты… Мне же надо расплатиться с участниками. Эти деньги я должен отдать артистам, которые участвовали в акции…
– Почему нет материального пропуска на вынос денег? Получается, что вы украли их из Дома Правительства.
– Нет! Нет! Я ничего не украл! – возмутился Лисовский. – Я же расписался за них.
– Где расписался? – продолжал расспрашивать Трошин.
– Там, где мы взяли их, в кабинете Кузнецова, замминистра финансов… Нам их Лавров дал… Клянусь, мы ничего не воровали! Это совсем не воровство. Нам их передал Лавров…
– Но вы же сначала сказали, что не знаете, что это за деньги. Как же так?
Лисовский измученно потряс головой. Чувствовалось, что разговор полностью измотал его.
– Ну, ведь всё так неожиданно… – пробормотал он. – Сами понимаете… Пропуска на вынос нет… Ситуация такая… А несём ведь из Дома Правительства… И Евстафьев шуметь начал… Я просто растерялся. Вы должны понять…
Тем временем оперативная группа СБП во главе с Ворониным вошла в кабинет № 2-17. Часы показывали 18.45.
Усталый Лавров сидел в кресле за столом и помешивал ложечкой кофе в чашке. Перед ним на столе лежал новенький чёрный «дипломат» с блестящими замочками.
– Господин Лавров? – спросил Воронин. – Простите, что потревожили. Мы из Службы безопасности президента. Не скажете ли, что у вас в «дипломате»?
Лавров посмотрел на незваных гостей с удивлением: мол, зачем задавать такие глупые вопросы? – и ответил без малейшего смущения и испуга:
– Доллары. А что?
– Много?
– 38 тысяч 850 долларов. А что случилось?
– Позвольте, сначала мы зададим вам вопросы.
– Пожалуйста.
– Откройте «дипломат», – попросил Воронин.
– Пожалуйста! – Лавров спокойно открыл чемоданчик и вынул из него полиэтиленовый пакет с плотно упакованными долларами. – Вот эти деньги. А что случилось? Почему вас интересует…
– Это ваши доллары?
– Нет, деньги не мои… Я взял их по указанию Кузнецова.
– Пожалуйста, поподробнее. – Воронин посмотрел на пакет в руках Лаврова.
– Ну… С чего начать-то? Утром я встретился с Кузнецовым у здания Министерства финансов. Он велел взять мне у него из сейфа в Белом доме валюту – всего 538 850 долларов. Ключи от кабинета и от сейфа мне передала секретарша Кузнецова.
– Вот так запросто взяла и передала? Однако у вас и порядки в финансовых кругах. Ключи от сейфа с деньгами – и никаких расписок?
– Это не я придумал, – Лавров недоумённо пожал плечами, – так уж заведено.
– Рассказывайте дальше.
– Я взял эту валюту, упаковал пятьсот тысяч долларов в коробку и, когда приехали Евстафьев и Лисовский, отдал эти деньги им, как мне было велено. Евстафьев обещал проводить Лисовского и вернуться. Я почти час жду, а его нет. Я уже собрался уходить.
– А для кого предназначаются эти деньги?
– Понятия не имею. Кто-то должен был зайти за ними, но никто больше не пришёл. Может, Евстафьев должен был взять их, я не знаю…
– Ну что они тянут? – Смеляков нервничал. – Где следователь? – Он долго смотрел на стрелки наручных часов, будто не веря, что упущено столько времени. – Коржаков связался с Барсуковым в половине шестого. Тот сказал, что высылает оперативную группу. Сейчас уже половина восьмого. Тут ехать-то… тьфу…
Сотрудники отдела «П», задействованные в операции, сидели в кабинетах, ожидая распоряжений начальника. Сергей Трошин звонил жене:
– Алло, Жень, привет… Нет, нет, ещё не еду… Я сегодня сильно задержусь, может, на всю ночь застряну. Так что ты не жди, укладывайся спать… Нет, всё в порядке, ничего особенного… Давай, целую…
Игнатьев то и дело поглядывал на телефон. Сынишку он предупредил, что будет дома поздно, теперь его подмывало поговорить с Ритой, но Вадим не решался набрать её номер. «Что скажу ей? Пожалуюсь на внезапные осложнения? Посетую, что хотел бы увидеть её, но дела не позволяют? Нет, будет время, тогда и позвоню… И вообще… Работа – это работа. А Марго – это совсем другое. Никогда не буду вешать на неё никакие мои переживания, связанные со службой…»
Стрелки часов издевательски медленно продвигались вперёд.
Смеляков ждал…
Громкий телефонный звонок выдернул Виктора из раздумий.
– Виктор Андреевич, это Ковалёв, – прозвучал в трубке мягкий голос заместителя директора ФСБ. – Здравствуйте. Хочу узнать, как идут дела.
– Добрый вечер, Николай Дмитриевич… Хотя какой он добрый! Если будем на месте топтаться, то упустим инициативу… Николай Дмитриевич, где следователь?
– Скоро будет… Виктор Андреевич, скажите мне прямо: у дела есть судебная перспектива?
– Налицо признаки преступления, но для того, чтобы сейчас задокументировать результаты первичных оперативно-следственных мероприятий, надо эту троицу задержать. Нельзя отпускать их. Ни в коем случае. У нас есть право задержать их. Статья 122 УПК РСФСР, они подозреваются в совершении преступления. Мы должны задержать их, а уж затем провести обыск в кабинете Кузнецова, в квартирах задержанных и обязательно в Минфине, чтобы изъять всю валюту… Николай Дмитриевич, поверьте мне, муровскому сыщику с большим стажем: если мы всего этого не сделаем, дело развалится.
– Я согласен с вами… Ладно, я перезвоню. Не унывайте. Следователь скоро появится.
Следователь ФСБ приехал в Белый дом только в восемь вечера. Неторопливо выйдя из белой «Волги», он прошёл в подъезд, где его ждал при входе Игнатьев.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. – Вадим пожал ему руку.
– Ну как тут у вас? Меня ввели в курс дела в общих чертах. С кого начнём?
– Я бы сначала допросил Евстафьева, но он в плохом состоянии.
– Что-нибудь серьёзное? – насторожился следователь.
– Перепсиховал.
– Надеюсь, никто при задержании рук не распускал?
– Что вы! Да и они вели себя спокойно. Просто Евстафьев пытался в первые минуты давить на нас своим удостоверением. А как только открыли коробку с деньгами, он буквально «поплыл». Сейчас у него врачи дежурят… Смешно.
– Что смешно?
– Он отказывается от укола.
– Почему?
– Считает, что мы можем ввести ему что-нибудь не то… – Вадим усмехнулся.
– В каком смысле? Он думает, что его хотят отравить?
– Быть может.
– Странная логика, – удивился следователь. – Для чего бы вам могла понадобиться его смерть?
– Подозреваю, что он вовсе не нас боится.
– Кого же?
– Своих. Видно, что боится их настолько серьёзно, что искренне верит, что они могут убрать его, дабы он не сболтнул лишнего…
