– Переносной телевизор «Юность»? – уточнил Смеляков. – Красного цвета?
Генриетта Давыдовна надула губы и уставилась на сыщика.
– Так вы в курсе? Да, переносной и, кажется, красного вета. Но теперь уж точно не скажу, всё-таки четыре года рошло. А почему вы знаете про «Юность»? Нашли-таки? Почему ж никто не сообщил? – возмутилась она, и всё её крупное тело заколыхалось. – Вот ведь безответственность!
– Не нашли ничего, Генриетта Давыдовна. К сожалению, ничего не нашли и, судя по всему, не искали. Но теперь я этим занимаюсь вплотную…
– Было бы очень разумно наказать, товарищ капитан, не только тех, кто у нас вещи украл, но и тех, кто свою непосредственную работу по их поимке не стал выполнять!
– Это уже в компетенции прокуратуры… Что ж, спасибо вам за информацию. Особенно за телевизор «Юность».
– Знаете, как говорят евреи? – засмеялась директор. – Спасибо мало, а три рубля как раз…
Сразу из ателье Смеляков направился в 110-е отделение милиции, на территории которого располагалось ателье. Заместитель по розыску встретил его настороженно.
– Кража из ателье по ремонту радиотелевизионной аппаратуры? Я в восьмидесятом году здесь не работал.
– А кто из оперов за этот участок отвечал?
– Василенко. Был у нас такой. Два года, как выгнали его из органов. А я два года назад сюда пришёл. Про Василенко легенды ходили в связи с его пьянством. Все мозги пропил, не делал ни хрена.
– Ясно.
– В архиве вряд ли что сохранилось, если был отказной. А Василенко, скорее всего, отказал, если исходить из того, что вам рассказала директор ателье.
– Вряд ли. Он даже заявления не взял.
– Ну тогда нет смысла искать следы этих материалов, – сказал зам по розыску.
– Ладно, – решил Виктор, – тогда поступим следующим образом. Посылайте в ателье опера, который закреплён за этим участком. Пусть возьмёт у директора приёмного пункта заявление, а также объяснения у всех работников ателье, кто помнит хоть что-нибудь о той краже. И если представится возможность, то надо найти потерпевших, я имею в виду клиентов того ателье. Может, кто-нибудь даст приметы пропавшей аппаратуры, может, техпаспорт на магнитофоны остался… Словом, собирайте весь возможный материал. Надеюсь, дня за четыре управитесь?
Было уже около десяти вечера. Смеляков полулежал на кровати и проглядывал газету.
– Витюша, давай сходим на выставку. – Вера осторожно прилегла рядом и обняла мужа за шею. Он с удовольствием почувствовал, как её упругий круглый живот, становившийся день ото дня больше и больше, упёрся ему в поясницу.
– Что за выставка?
– Сегодня мне Ленка Жукова звонила. Похвастала, что у Сашки будет персональная выставка в горкоме графиков.
– У какого Сашки?
– У брата её, фотографа. Помнишь его?
– Конечно, помню. Любопытный мужик. – Виктор отложил газету. – Так у него что, дела в гору пошли?
– Его в прошлом году во «Внешторгрекламу» взяли работать. Это солидно. Он там и с шубами, и с брильянтами, и со всяким прочим богатством работает. Плакаты с его фотографиями выходят, календари.
– Ишь ты! Ладно, сходим, – пообещал Виктор и поцеловал жену в лоб. – Тебе нужны хорошие впечатления. – Он погладил Веру по животу и улыбнулся.
– Мне нужны
– Фотографии у Александра могучие, от них сильное впечатление остаётся.
– Это мне и нужно. Сильно и яркое впечатление. Я вроде только ушла в декрет, а уже начинаю изнывать от безделья. Как всё-таки ужасно, что мы так привязаны к своей работе. Ведь есть же люди, которые обожают бить баклуши.
– Мы с тобой, к сожалению, не из таких. А ведь однажды, Верунчик, придётся уйти на пенсию, представляешь?
– Не представляю. Тоска, должно быть, смертная…
Из угла комнаты негромко звучало радио. Крепкий дикторский голос напоминал слушателям о близком празднике – дне рождения Владимира Ильича Ленина, основателя Советского государства. Иногда строгая интонация чуть подкрашивалась радостными тонами: «Коммунисты и трудящиеся всех стран вновь и вновь обращают свои взоры и мысли к Ленину, к его теории и практике, к тому великому, что создано его гением революционного борца, мыслителя и государственного деятеля. Никто из живших на земле не сделал так много для людей, для трудящихся, как Ленин. Карл Маркс и Фридрих Энгельс превратили социализм из утопии в науку. Ленин воплотил теорию социализма в жизнь…»
Смеляков поднялся с кровати и выключил радио.
– Слушай, Верунчик, мне нужно возбудить одно уголовное дело по старой краже. В восьмидесятом году был взломан приёмный пункт ателье по ремонту радиотелевизионной аппаратуры. Опер ни хрена не работал, замял дело. А у меня по агентурным сообщениям проходили некоторые из тех вещей. Сейчас новый опер из 110-го отделения собирает все материалы заново. Нужно возбудить уголовное дело… Ты сейчас в декретном, сама ничего уже не сможешь сделать, но, может, договоришься с кем-нибудь из своих в прокуратуре?
– Договорюсь. Завтра же позвоню Стёпе Морозову, он парень толковый. Пусть твой опер прямо к нему подходит со всеми документами…
