Код завета. Библия: ошибки перевода

источников? Может быть, собирали Евангелие так, словно складывали мозаику? Но почему-то данный ответ не кажется удовлетворительным. Если уж собрали из того, что было, почему хотя бы не отредактировали для устранения логических неувязок и придания хоть какой-то достоверности?

Кельн. Собор. Ночь

С определенной долей скептицизма в душе девушка последовала за своим необычным знакомцем. Как все забавно! Такой милый старичок, немножко сумасшедший, но умный. Похоже, точно до пенсии был философом или религиоведом, а под бременем лет тронулся умом. А старенький Отто целеустремленно шагал по узким улочкам, по запруженным народом улицам вечернего Кельна, по уютным маленьким площадям. И вот она, огромная, по-ночному серая громада Собора. Отто обернулся к спутнице. Маша улыбалась, а в ее серых глазах танцевали чертенята. Это приключение нравилось ей все больше и больше. Одно дело подцепить в незнакомом городе приятного кавалера, тут же отправиться с ним по злачным местам, дегустируя местные напитки и деликатесы, и завершить день отдыха в постели с незнакомцем. Такие авантюры утомляют. А вот полезть ночью с безумным стариком в старинный собор – это восхитительно. А главное – экстравагантно и запомнится надолго.

– Мы сейчас войдем внутрь, постарайся держаться у меня за спиной и никуда не отходить. Главное – молчи как рыба!

– Я думала, мы с центрального входа пойдем.

– Нет, так ближе к гробнице трех «святых царей».

В темноте было страшновато. Девушка чувствовала, как громко бьется ее сердце.

– Сядь на скамью, – приказал старенький Отто, – смотри на саркофаг и слушай.

Сам Отто пристроился неподалеку. В Соборе стояла мертвая тишина. Маша устроилась на скамье поудобнее и подумала: «Здесь ведь смолкают голоса улицы…»

История отца. А был ли Иосиф плотником?

Задолго до того, как появились так называемые четыре Евангелия Матфея, Марка, Луки и Иоанна, апостол Павел создал свои письма. И евангелисты, и Павел создавали свои произведения, руководствуясь очень разными мотивами. В первые десятилетия после гибели Иисуса на кресте воспоминания многих современников были еще довольно свежи и болезненны. Рано было еще развивать миссионерскую активность. Но постепенно все в этом мире забывается, вот и настало время поведать миру о том, что тогда произошло, – и даже не о реальных событиях, а о том, во что хотелось верить. Павел очень много пишет об Иисусе, но принципиально умалчивает о его родителях, не упоминая ни о Марии, ни об Иосифе. Как будто и не было у Иисуса никаких родителей. В Евангелии от Марка тоже ни слова не сказано об отце Иисуса, Иосифе. И возникает вполне закономерный вопрос: признавал ли Иисус своим отцом Иосифа или же не признавал?

У Матфея некоторые персонажи, не проявляющие особой симпатии к Иисусу, спрашивают: «…не плотников ли Он сын? Не его ли мать называется Мария?» Имя отца не называется, указывается лишь имя матери. Евангелие от Марка как будто вторит Матфею. Здесь люди тоже спрашивают: «Не плотник ли Он, сын Марии?» Казалось бы, незначительный нюанс, но недооценивать его нельзя. Судя по свидетельствам евангелистов, выходит следующее: если отец Иисуса был «плотником», следовательно, и его сын пойдет по стопам отца.

Лука и Иоанн тоже рассказывают о людях из Назарета и их неприязненном отношении к Иисусу. Но в этих евангелических текстах профессия отца не называется, зато появляется имя родителя: «…и говорили: не Иосифов ли это сын?»

Там, где в нашей Библии говорится о плотнике, в греческом тексте стоит слово «tekton». «Tekton» всегда переводилось как «плотник», причем на все языки. Судите сами:

– «Is not this the carpenter, the son of Mary?»

– «N’est-ce pas le charpentier, le fi ls de Marie?»

– «Non e costui il carpentiere, il fi glio de Maria?»

– «Dit is toch de timmerman, de zoon van Maria?»

– «Er denne ikke Tommermanden, Marias son?»

Удивительное единодушие! Но ни Иосиф, ни его сын Иисус никогда не занимались плотницким делом, потому что профессии плотника в эпоху Иисуса не существовало вообще. Так что никто теперь уже не сможет сказать, как в точности переводится слово «tekton».

Древесина же в стране Иудее в эпоху Иисуса была слишком редким материалом и к тому же очень дорогим. Поэтому работали с ней очень мало. Тем более что работы по дереву из-за финансовых обстоятельств не были распространены у простого народонаселения этой римской провинции. И если в конструкции крыши дома использовались деревянные детали, то с такой работой легко справлялись каменщики. Древесина только иногда использовалась и шла на двери домов. Следовательно, мы можем предположить, что Иосиф был строителем? Или каменщиком, который мог работать не только с камнем, но и с деревом? Но Юстин (ок. 100—165 гг. н. э.) отрицает этот факт. По его мнению, «tekton» – это ремесленник, изготавливающий плуги и хомуты.

Римский историк Тертуллиан (ок. 160—220 гг. н. э.) в своем произведении «De spectaculis» утверждает, что имя Иисуса довольно зло порочат в коротких сатирических произведениях. Особый интерес данные произведения представляли потому, что в них пытались развенчать божественное начало столь почитаемого христианами человека из Назарета. В те далекие времена люди почему-то не хотели верить в рождение богочеловека от девы и Святого Духа. А поэтому искали земное объяснение, используя язвительные выражения.

Происхождение Иисуса всегда волновало людей: «Hic est ille fabri et quaestuariae filius!», – как говорит Тертуллиан. В привычном переводе с латыни это значит: «Вот он, знаменитый сын плотника и блудницы». Вновь на сцену выходит плотник. А верен ли перевод? На самом деле латинское faber в большей степени означает «ремесленник», а иногда, в очень специфических ситуациях, – кузнец. Но кузнецом Иосиф точно не был. Кем же он был тогда? В Галилее семья, занимающаяся строительными работами, ценилась очень высоко. Впрочем, точного ответа дать уже никто не сможет.

Мы можем сказать лишь одно: то, что сегодня мы думаем об Иисусе, его жизни и деяниях, зачастую вообще не соответствует истине и библейским текстам. Как бы грустно это ни звучало, но мы слишком мало знаем о реальном историческом человеке по имени Иисус…

Через два часа они вышли из собора на свежий воздух. Небо было чернее чернил, а бисер звезд рассыпался красивыми узорами. Теплый ветерок играл с волосами и обволакивал приятной негой. В Соборе Маше понравилось. Эти торжественные стены и полное отсутствие туристов. Он был совсем другим, немного диким и пах временем.

– Здорово! Оказаться ночью в легендарном Кельнском соборе! – она была в неподдельном восторге. – Но, если честно, я ничего не слышала. Наверное, собор не хочет со мной говорить.

Старичок был искренне огорчен.

– А я надеялся…

– На что? – удивленно спросила она.

– Ничего, в этот раз не заговорил, – значит, еще не время. Ничего еще не потеряно!

«Наверное, он и в самом деле чокнутый», – подумала Маша. Годы способны сломать кого угодно, так что ничего удивительного. Она вспомнила дедушку, и ей снова стало грустно.

Сейчас бы увидеть его рядом, подержаться за его теплую и родную ладонь. Послушать байки обо всем на свете. Ни у кого не было такого замечательного дедушки, как у Маши! Как ужасно, что ничего и никого нельзя вернуть, а время никогда не обратится вспять!

«Авва Отче», или Код отца

Не стоит забывать о том, что Иисус был сыном родителей-иудеев и его ученики также были иудеями. Что можно заметить на страницах евангельских текстов? Друзья, а иногда даже враги почтительно называют Иисуса «Равви». Это несказанно раздражает многих христианских теологов, и не только теологов. Кроме того, Иисусу приписывают особое, исключительное положение. Например, ни один иудей до и после Христа не мог обращаться к Богу: «Авва», то есть отче, отец.

Странно, не так ли? Ведь во всем Новом Завете есть только одно-единственное место, в котором Иисус употребляет подобный термин. В Гефсиманском саду Иисус просит Бога избавить его от смерти на кресте: