только можешь. Время — главный козырь. И потом, ФСБ — организация очень могущественная. Если им понадобится, они оцепят центр за несколько минут. Мышеловка захлопнется. Мое спасение — толпа. Всё время среди людей, избегать пустынных и даже малолюдных мест. Только в этом случае я могу рассчитывать на спасение.
Откуда мне было знать, что оранжевый автомобиль уже проскочил Тверской бульвар, свернул на Никитскую и несется, настигая нас, со скоростью больше сотни километров в час к Газетному переулку. На крыше машины вращается голубой „маячок“, ж другие водители прижимаются к обочине, уступая дорогу „сумасшедшему ездоку“.
А тем временем на Манежной площади, перекрывая Тверскую, разворачивалась серая милицейская цепь».
Как только всадник промчался мимо, водитель «БМВ», прихрамывая, прошёл к машине, сел за руль и ударил по газам. Напротив мэрии он снова остановился. Отсюда ему хорошо была видна вся улица до самой Манежной площади.
Андрей нажал кнопку звонка, несколько раз глубоко вдохнул, успокаивая тяжелое дыхание. Открыли почти сразу же. Белобрысый худосочный, хотя и жилистый парень, наверное, ровесник Андрея, смотрел прямо, не скрывая настороженности.
— Что нужно? — не слишком приветливо поинтересовался хозяин.
— Вы — Степан?
— Ну, предположим.
— Павел вам звонил, — начал Андрей.
Парень улыбнулся. Улыбка у него была приятная, открытая.
— Ты — Андрей, да?
— Андрей.
— Проходи. — Степан шагнул в сторону. — А где Пашка?
— Его… — Андрей замялся. Он не очень-то хорошо представлял себе, как станет объяснять Степану, что Павла несколько минут назад застрелили. Здесь, в подъезде. Не поворачивался у него язык. — Его задержали на работе. Что-то важное.
— А, ну ясно.
Квартира у Степана оказалась приличной «двушкой», с вместительной прихожей и довольно большой кухней. В кухню хозяин и пригласил гостя.
— Понимаешь, старик, в комнате Машка с малым нянчится. Да и кофе удобнее в кухне заваривать. Всё близко. Не приходится с кружками носиться туда-сюда. Ты проходи, проходи, не стесняйся. — Степан сгрёб с пластмассового стула газеты, бухнул их на подоконник. — Присаживайся. А что за дело-то? Пашка толком ничего не сказал:
Хозяин поставил на огонь кофейник, подсел к столу, закурил.
— Тут, старик, вот какая свистопляска. — Андрей вытащил из кармана сертификат, положил на стол. — Вчера взрыв на Маяковской был, слышал?
— Что-то такое говорили в новостях, но я краем уха только и зацепил. Теракты ведь не по нашей части. А тут пеленки надо гладить, то, се. Телек бурчит так, для фона. — Он снял кофейник, разлил напиток по кружкам. — Ну, и что там со взрывом этим?
— Да, понимаешь, ребята из ППС, первыми прибывшие на место происшествия, нашли во взорванной квартире несколько таких вот сертификатов. — Андрей придвинул Степану бумагу. — Павел сказал, ты по ценным бумагам специалист. Может, объяснишь, что это за акции, сколько стоят, что они могли делать в той квартире? Хотя бы предположительно.
Степан придвинул сертификат, покрутил в руках, проверил на свет, хмыкнул.
— Ну, что тебе сказать. Бумага, которую я держу в руках, на сегодняшний день стоит примерно семь с половиной тысяч долларов. Смотря где продавать. Правда, в Москве с такой суммой никто связываться не станет. Тут работают крупнее. Сертификат на десять тысяч акций, на предъявителя. Такие бумаги выпускают, чтобы снизить расходы на печать. Напечатать акцию тоже ведь денег стоит. И не маленьких, скажу тебе. А тут сразу десять тысяч. На предъявителя, для удобства клиента и для снижения стоимости. На каждого покупателя новые акции шлепать — никаких денег не напасешься. Разоришься за год. Что же касается курса, то он явно занижен, но с этим ничего не поделаешь. Правления предприятий частенько проделывают похожие штуки.
— Зачем?
— Объясняю. Кофе еще хочешь? Нет? Ладно. Смотри. Я директор завода, запускаю через своих людей информацию, что в скором времени завод подписывает контракт с… ну, скажем, с «Мерседесом». Буржуи ставят свои линии, привозят комплектующие, работают их специалисты. Иначе говоря, с конвейера сходит натуральный «мерс». Акции сразу же подпрыгивают в цене. И очень значительно. Я продаю свою часть акций, навариваю на этом колоссальные деньги, а потом говорю: «Какой „Мерседес“? Какой контракт? Кто сказал эту чушь? Никакого контракта. Выпускали, выпускаем и будем выпускать только передовой „Запорожец“». Это так, к примеру. Акции снова падают, и я скупаю их назад, но уже по прежней цене.
— А зачем скупать?
— Чтобы восстановить свой пакет. Какой же я директор без пакета? У меня и права голоса тогда не будет. Меня собрание акционеров запросто может отстранить. В итоге акции снова у меня, а разницу в курсах кладу себе в карман. С одной такой операции можно озолотиться. Так ведь это еще и без налогов.
— Как? Они что, налоги не платят?
— Нет, конечно. Как их проверишь? Директор ведь не станет все зги свои махинации в реестр акционеров вносить. Он этот реестр контролирует целиком и полностью.
— А как иначе?
— Да очень просто, запишет, что те, у кого он купил, продали акции тому, кому он продал. У него-то на руках прежний пакет. Чтобы его поймать, надо очень и очень постараться.
Андрей подумал, поболтал в чашечке остатки кофе.
— А с этим Смоленским заводом чего?
— Да то же самое. Не так давно, может быть, пару месяцев назад, прошёл слух, что с кем-то из штатовцев собираются заключать договор о партнерстве, но курс подрос, потом снова опустился. И всё. С тех пор тишина.
Степан покуривал, наблюдал за гостем.
— Скажи, а если бы такой договор был подписан, что произошло бы с акциями?
— У-у-у, старик, для акционеров наступил бы вечный праздник.
— Для всех?
— Абсолютно.
— Почему?
— Да потому, что импортяги настояли бы на реальном курсе. То есть правлению завода пришлось бы во всеуслышание объявить обоснованную цену акции, которая включает в себя кучу самых разных активов.
— И какова же обоснованная стоимость смоленских
— Порядка пятнадцати долларов. А уж когда с конвейера сойдет первая машина, акции поднимутся долларов до двадцати, я думаю.
Американские линии тоже вошли бы в стоимость.
— А сейчас торгуют по восемьдесят центов?
— Точно.
— Сволочи!
— Ну, старик, никто не идеален. Сейчас время накопления первичного капитала. — Степан отпил кофе, прикурил новую сигарету. — Плюс к тому правлению пришлось бы разрешить пространственный арбитраж.
— Это ещё что такое?
— А это значит, что я и ты могли бы скинуться, купить акции здесь, в России, а продать уже за бугром,
