решительный отпор, договор был бы вполне эффективен. Однако события развивались совсем по другому сценарию.
Партия судетских немцев, напрямую руководившаяся из Берлина, наращивала демонстрации против 'жестоких притеснений немецкого меньшинства'. Геббельсовская пропаганда трубила о 'чехословацких зверствах' против 'мирного немецкого населения' и о 'чехословацких провокациях' против 'мирного Третьего рейха'. В мае 1938 года ситуация подошла к самой грани кризиса, однако совместное дипломатическое выступление Англии и Франции на некоторое время охладило Гитлера. Однако, несмотря на вполне, казалось бы, благоприятный исход, выявились весьма странные обстоятельства. На переговорах в Лондоне 28 апреля английские руководители, в первую очередь премьер Чемберлен, ясно дали понять своим французским союзникам, что дипломатическая акция — это предел их союзнической верности и дальше этого они не пойдут. Кроме того, ценой совместной англо-французской декларации стал «компромисс» — совместное же обращение Парижа и Лондона к чехословацкому правительству с «просьбой» рассмотреть требования судетских немцев и решить эту проблему путем переговоров.
Под давлением Англии и Франции в июле чехословацкое правительство согласилось принять комиссию лорда Рансимена, назначенного осуществлять «посредничество» между Прагой и судетскими немцами. Вернувшись, лорд Рансимен в своих рекомендациях предлагал чисто английский способ решения проблемы — передать Судетскую область Германии. Но ведь именно через Судеты пролегала линия сверхмощной чехословацкой обороны! Благородного лорда такие мелочи не интересовали. Геббельсовская пропаганда неистовствовала, расписывая совсем уже фантастические «зверства», Гитлер громогласно объявлял, что не потерпит более «провокаций». В сентябре Европа вновь оказалась на грани войны.
3.
Еще раз напоминаю — во Франции вполне отдавали себе отчет в стратегическом значении Чехословакии. 9 сентября начальник Генерального штаба французской армии Гамелен составил для своего правительства записку, в которой довольно подробно освещал эту проблему: 'Чехословакия — препятствие для 'Drang nach Osten' [натиск на Восток (нем.)]. Оккупация Германской Богемии и Моравии привела бы к весьма значительному увеличению германского военного потенциала (захват заводов Шкода, заводов в Брно т. д.)…. Чехословацкая армия… — единственная армия в Центральной Европе, которая заслуживает наименования 'армия Запада'; она располагает как подготовленным личным составом, так и современным вооружением, созданным на отечественной территории. Имея 17 пехотных дивизий, число которых может быть быстро удвоено, и 4 механизированные дивизии, она может вынудить ввести в действие на военном театре Богемия-Моравия минимум 15–20 германских дивизий…' ('Документы и материалы кануна второй мировой войны', т. 1, стр. 151).
Вероятнее всего, если не из верности долгу, то из простого чувства самосохранения Франция все-таки решилась бы на защиту своего союзника. Но тут вмешался 'великий миротворец' — британский премьер Невилль Чемберлен. 15 сентября он лично прибыл на самолете в Германию побеседовать с Гитлером. После этого началась 'челночная дипломатия': престарелый премьер мотался между Англией и Германией, с каждым разом принимая все новые требования фюрера.
Но был еще один фактор — Советский Союз. Тот самый Советский Союз, всевластный лидер которого Сталин, как утверждает Суворов, больше всего на свете стремился поскорей отдать Гитлеру всю Европу. 19 сентября президент Чехословакии Бенеш пригласил к себе советского полпреда Александровского. Бенеш сообщил, что англичане и французы внесли очередное 'мирное предложение' о решении судето-немецкого вопроса путем прямой уступки Германии тех округов, в которых немцы составляют больше 50 % населения. «Предложение» сопровождалось подчеркиванием, что даже просто задержка чехословацкого правительства с ответом может привести к роковым последствиям. Бенеш заявил советскому полпреду, что Чехословакии не останется никакого другого выхода, как защищаться при всех условиях. Французскому правительству послан прямой запрос: обозначает ли «предложение», что Франция намерена отказаться от выполнения своих союзнических обязательств? В этой связи чехословацкий президент просил правительство СССР дать как можно быстрее ответ на следующие вопросы: 1. Окажет ли СССР согласно договору немедленную действительную помощь, если Франция останется верной и тоже окажет помощь. 2. В случае нападения Бенеш немедленно обратится телеграммой в совет Лиги наций с просьбой привести в действие ст. 16 и 17 (относительно экономических и военных санкций в отношении агрессора). В связи с этим просит помощи в Лиге наций и просит от Советского правительства такого же срочного ответа о том, поможет ли СССР в качестве члена Лиги наций на основании упомянутых статей. (Телеграмма полпреда СССР в Чехословакии С. С. Александровского в Наркомат иностранных дел СССР, 'Документы и материалы кануна второй мировой войны', т. 1, стр. 151). Аналогичный запрос чехословацкое правительство передало в Наркоминдел СССР через свое посольство в Москве.
Уже 20 сентября советское правительство рассмотрело вопросы правительства Чехословакии и в тот же день передало официальный ответ: 'На вопрос Бенеша, окажет ли СССР согласно договору немедленную и действительную помощь Чехословакии, если Франция останется ей верной и также окажет помощь, можете дать от имени правительства Советского Союза утвердительный ответ. Такой же утвердительный ответ можете дать и на другой вопрос Бенеша поможет ли СССР Чехословакии, как член Лиги наций, на основании ст. 16 и 17, если в случае нападения Германии Бенеш обратится в совет Лиги наций с просьбой о применении упомянутых статей'. (Телеграмма заместителя наркома иностранных дел СССР В. П. Потемкина полпреду СССР в Чехословакии С. С. Александровскому, 'Документы и материалы кануна второй мировой войны', т. 1, стр. 182). Более того, советское правительство предприняло вполне конкретные шаги, готовясь выполнить свои обязательства перед Чехословакией. Были приведены в боевую готовность части Белорусского особого и Калининского военных округов. В боевую готовность были приведены: 1 танковый корпус, 30 стрелковых и 10 кавалерийских дивизий, 7 танковых бригад, 1 мотострелковая бригада, 12 авиационных бригад, части ПВО и ряд других соединений. ('Документы и материалы кануна второй мировой войны', т. 1, стр. 285).
Сознавая ответственность нашего государства за грозящее рухнуть европейское равновесие, нарком иностранных дел Литвинов 21 сентября с трибуны Лиги наций сообщил и о запросе французского и чехословацкого правительств, и об ответе советского правительства. Литвинов предупреждал: 'Избежать проблематической войны сегодня и получить верную и всеобъемлющую войну завтра, да еще ценою удовлетворения аппетитов ненасытных агрессоров и уничтожения и изуродования суверенных государств, не значит действовать в духе пакта Лиги наций'. ('Документы и материалы кануна второй мировой войны', т. 1, стр. 287). С этим честным и предельно ясным прогнозом наркома был вполне солидарен Уинстон Черчилль — один из немногих британских политиков, сознававший страшную опасность набирающего силы гитлеризма. Черчилль писал: 'Поистине поразительно, что это публичное и недвусмысленное заявление одной из величайших заинтересованных держав не оказало влияния на переговоры Чемберлена или на поведение Франции в данном кризисе. Мне приходилось слышать, что в силу географических условий Россия не имела возможности послать войска в Чехословакию и что помощь России в случае войны была бы ограничена скромной поддержкой с воздуха. Согласие Румынии, а также в меньшей степени Венгрии на пропуск русских войск через их территорию было, конечно, необходимо. Такого согласия вполне можно было бы добиться, по крайней мере, от Румынии… с помощью нажима и гарантий великого союза под эгидой Лиги Наций… В качестве фактора сохранения мира эти возможности оказали бы серьезное сдерживающее влияние на Гитлера… Советские предложения фактически игнорировали. Эти предложения не были использованы для влияния на Гитлера, к ним относились с равнодушием, чтобы не сказать презрением, которое запомнилось Сталину. События шли своим чередом так, будто Советской России не существовало'. (Уинстон Черчилль, 'Вторая мировая война', т. 1, стр. 144–145).
Что бы там ни писал гражданин Резун-Суворов о «вероломстве» Кремля и о «коварстве» лично товарища Сталина, якобы «подарившего» Гитлеру всю Европу, безусловным фактом является следующее: советское правительство было ЕДИНСТВЕННЫМ, последовательно и упорно боровшимся за нерушимость европейского равновесия всеми доступными дипломатическими мерами и готовым поддержать свою миролюбивую политику и защитить союзников силой оружия.
Голос советского правительства был полностью проигнорирован. В тот самый день, когда Литвинов выступал в женевском дворце Лиги наций (21 сентября), английский и французский послы в Чехословакии — Б. Ньютон и де Лакруа — посетили президента Бенеша. От имени своего правительства, связанного с Чехословакией союзническим договором, посол Франции де Лакруа заявил: 'Французское правительство
