Г&Г2002.1000), его же использовала и Бобырь (Б.483). Для русского читателя это слово совершенно свободно от советского багажа. Уманский, который полностью восстановил эту главу в своей редакции сокращенного перевода Бобырь, употребил слово Правитель, которое также имеет некоторые исторические ассоциации (У IV.835). ВАМ изящно обошла проблему, использовав слово Шеф (ВАМ СК.315), которое происходит от французского chef, как и английское chief. По существу, этот вариант не имеет никакого специфически советского контекста. Грузберг полностью избежал всяких потенциально советских ассоциаций, употребив абсолютно иноязычное слово: Шериф. Это не просто транслитерация, но и, как указано в «Советском энциклопедическом словаре» (СЭС, с. 1532), заимствованное из английского языка слово, благодаря которому повествование Толкина остается английской историей английского писателя, а приобретает русский антураж. Александрова заменила Шерифа Грузберга словом Голова, что значит: «человек, отвечающий за что-то», например, городской голова, голова управы. В таком значении оно пришло из досоветского прошлого. В словаре говорится, что это значение было в обиходе до революции 1917 года (БТСРЯ, с. 214). Немирова решила, что Chief должен быть Губернатором, — еще одно слово с иностранными и дореволюционными ассоциациями. Однако она поместила его в кавычки, дистанцируясь, таким образом, от первоначального значения (Н ВК281). Яхнин использует вымышленный титул, словно выпавший со страниц римских хроник. Его перевод слова Chief — «его главенство Капитанус Хоббитанус» (Я ВК.287). С таким, безусловно, широким выбором возможных вариантов более- менее нейтрального перевода слова Chief, решение Муравьева использовать именно Генералиссимуса было принято, очевидно для усиления воздействия на советского читателя.
Для тех, кто мог бы пропустить скрытый в Генералиссимусе смысл несколькими страницами дальше Муравьев вслед за Толкином заменил кличку Шефа на другой термин в том же самом ключе, В эпизоде, где рассказывается о первом убитом в ходе Восстания, предводитель бандитов прибывших, чтобы восстановить порядок, говорит: «Босс начинает сердиться» (R.358). Муравьев превращает Босса в Вождя (М ВГ.326), что является еще более распространенным эпитетом Сталина. Генералиссимусом он стал только в 1945 году. Эдвард Радзинский повсеместно в своей книге[142] использует по отношению к Сталину именно слово Вождь. В кругах русских политэмигрантов часто было принято с большим восторгом указывать на то, что Вождь — это буквальный русский перевод der Fuhrer — эпитета Гитлера.
Вождь настолько однозначно воспринимается в контексте данной главы, что ни один другой переводчик не осмелился его использовать. ВАМ перевела Boss как Шеф (ВАМ ВК.327), используя то же самое слово, что и для Chief — просчет, который никогда не одобрил бы Толкин. Будучи филологом, он подбирал слова настолько тщательно, что, если использовал два различных названия, то и переводить их следует также двумя разными словами. Версия Босса у К&К была такая же: Шеф (К&К ВК.398), что хорошо подходит для второго элемента пары Chief/Boss — Начальник/Шеф. Г&Г избежали проблемы обычным для них способом, попросту опуская фразу со вторым прозвищем (Г&Г ВК.317, Г&Г2002.1007), Волковский и Яхнин составили им компанию (В ВГ.510; Я ВК.298–299). Грузберг, оставаясь верным своей цели не русифицировать повествование, употребил еще одно слово, заимствованное из английского, такое, о котором, когда я учил русский язык, все студенты — с напускной серьезностью — говорили: «это — старое русское слово». Перевод Грузберга — Босс. Оно точно соответствует другой половине его пары Chief/Boss — Шериф. Александрова не согласилась с этим и заменила второй элемент пары на Хозяина, слово, которое употребил также и Уманский (У IV.843), что по тону соответствует ее использованию Головы в досоветском значении. В рамках того времени Хозяин был владельцем поместья или состояния. Тем не менее, ее выбор неудачен по нескольким причинам. В контексте Толкина, слово Хозяин уже используется применительно к Тому Бомбадилу и Фродо как хозяину Сэма. Толкин никогда не одобрил бы употребления одного и того же слова в таком двойном назначении. В советском контексте, окружение Сталина называло его не иначе, как Хозяин. Это вновь добавляет политический нюанс, которого однозначно стремился избежать Грузберг. У Немировой «Губернатору» соответствует начальство, существительное, которое обычно означает несколько больших начальников, а в разговорной форме используется в значении босса.
В версии Муравьева следующим политически заряженным словом в эпизоде ареста было конвой (фраза «проследовать под нашим конвоем»). Хотя слово конвой по смыслу не отличается от английского convoy, применительно к военно-морским конвоям периода Второй мировой войны, но «под конвоем» заключенных доставляли в ГУЛАГ. Эта фраза выделяется в описании Надежды Яковлевны Мандельштам того, как НКВД использовало «бессонный режим» и многочасовое ожидание «под конвоем» у дверей следователя в качестве тактики допросов в тридцатые годы[143]. Примеры, которые предлагает толковый словарь для конвоира и конвоировать, непосредственно относятся к заключенным (БТСРЯ, с. 447–448). «Военный энциклопедический словарь» далее уточняет, что обязанности вооруженного конвоя возложены на специальные милитаризованные части Министерства внутренних дел (МВД), выполняющие задачи по охране и сопровождению (конвоированию) арестованных, осужденных, военнопленных (с. 350) <...> а также находящихся под следствием и судом или осужденных (с.349)[144]. Для советского читателя слово конвой связано со значительно более мрачными образами, чем эрзац-полисмен Толкина, предлагающий Фродо «сохранять спокойствие».
У других переводчиков фразы о том, как хоббитов попытались препроводить в Байуотер, были гораздо банальнее. Вариант Грузберга наиболее точно соответствовал оригиналу, без всяких попыток подражать стилю речи советского чекиста. Его полицейский говорит Фродо: «Шериф приказал, чтобы вы вели себя спокойно. Мы отведем вас в Байуотер». Подход Грузберга сохраняет иностранный характер повествования, и не обременяет его каким бы то ни было советским психологическим багажом, который мог бы оказаться у читателя. Даже трактовка Грузберга названия Bywater — это транслитерация, а не перевод: Байуотер. Такая транслитерация скорее передает звучание слова, а не его написание, Александрова внесла некоторые стилистические изменения и преобразовала Байуотер в Приречье, которое явно лидирует — за него проголосовало большинство переводчиков.
У К&К и ВАМ полицейские в романе просят Фродо: «следовать за нами» (К&К ВК.385; ВАМ ВК.315). Эрзац-полисмен у Волковского говорит, что ему приказали «доставить» Фродо в Заручье «без лишнего шума» (В ВГ.490). Карикатурный полицейский у Немировой велит «последовать за нами без сопротивления!» (Н ВК.281). Г&Г целиком замяли вопрос о сохранении спокойствия, как всегда, опустив это в своей версии,
По приказу Предводителя я должен передать вас его людям в Уводье (Г&Г ВК.306, Г&Г 2002.1000).
Дж. Р. Р. Т. (купюры выделены): Сохраняйте спокойствие, так шеф приказал. Мы отведем вас в Байуотер и передадим людям шефа <...>.
Бобырь отправила всю эту сцену в небытие, но Уманский восстановил ее, не используя нарочитые намеки на советскую действительность. Его карикатурный полицейский говорит:
