захватчиков давно бы уже осталось мокрое место на меловых скалах Пикардии. А самодовольные французские рыцари действуют каждый по-своему, и это не приносит положительных результатов.
Да, если бы ими управлял Генрих…
Отбросив эту мысль, она сказала:
— Французы, без сомнения, считают армию необоснованной.
— Ваши соотечественники глубоко ошибаются, считая, что я проиграл.
Лианна знала, что это правда. С этим согласились бы и вечно спорящие между собой французские предводители, если бы имели представление об умении и решительности отважного английского короля.
Меняя тему разговора, она осторожно спросила:
— Ваше Высочество, как вы можете все еще сомневаться в моем муже? Разве он не раскрыл заговор, спас вашу жизнь?
— Генрих Скроуп тоже, казалось, служил мне верой и правдой. Однако он отвернулся от меня.
И был казнен за это, с дрожью вспомнила Лианна.
— Но Скроуп проявил слабость, ему пообещали богатство, высокое положение, славу…
— Ваш муж, — отрезал Генрих с неожиданной злостью, — подвержен еще большему соблазну. Этот молодой глупец любит вас, а вы преданы Франции.
— Я хочу мира, Ваше Высочество. И мне все равно, кто его принесет: леопард или лилия. Я готова защитить честь своего мужа.
— А я готов наказать изменника, если он таковым окажется.
* * *
Неожиданно раздался французский боевой клич, и продвижение английской армии было приостановлено.
— Вражеские рыцари! — закричал дозорный. — Они приближаются к нам сзади!
Родни придержал лошадей. Звеня цепями, Лианна привстала в повозке, чтобы все получше увидеть. Рядом с ней находился юный Джонни, сын сэра Джона Корнуэлла.
— Наконец-то, — выдохнул он, — французы показали свои цвета!
На лазурном фоне знамен сверкали золотые французские лилии, над шлемами рыцарей колыхались кроваво-красные плюмажи.
— Трусы! — снова заорал мальчик и повернулся к Лианне. — Скорее, леди, как по-французски «ублюдок»?!
— Молчи и наблюдай. Может, что-нибудь узнаешь и поймешь.
Джонни, относившийся к Лианне со смешанным чувством благоговейного страха и восхищения, послушно прильнул к краю повозки.
Английские лучники быстро перестроились и встретили противника во всеоружии. Однако рыцари были уже слишком близко, поэтому стрелы пролетали над их головами, не причиняя никакого вреда.
Лианну охватил безумный страх. Она боялась за англичан, за своего мужа и сына, за себя, представляя, что произойдет, если французы победят и обнаружат ее в стане врага.
Разбрызгивая во все стороны грязь, всадники бесстрашно летели на ряды англичан. Вот уже один из лучников нашел свою смерть под копытами коня.
— Боже мой! — воскликнула Лианна, не в силах слышать крики несчастных. — Им нужно было предвидеть это и воспользоваться ситуацией…
Джонни с любопытством посмотрел на нее.
— Что вы хотите этим сказать?
— Мой дядя, герцог Бургундский, наблюдал, как султан Байярд использовал подобную тактику в битве при Никополисе. Его лучники встали сплошной стеной, выбросив перед собой колья. И лошади были вынуждены остановиться.
Прижавшись щекой к краю повозки, Лианна удивлялась, почему ее так волнует жизнь английских лучников? «Нет, жизнь всех людей», — поправила она себя.
— Мы пропали, — бесцветным голосом проговорил Джонни.
Неожиданно Лианна заметила, что среди французских рыцарей началась суматоха. К ее изумлению, сначала один из них упал со стрелой в шее, которая вонзилась точно под его латный воротник.
Затем еще двое шлепнулись в грязь.
В смятении она пыталась понять, откуда летят стрелы. Английские лучники никак не могли поразить их: они находились совсем под другим углом к нападавшим.
— Святая Мария, — выдохнул Родни. — Смотрите, французов кто-то атакует сзади!
Действительно, в отдалении, среди деревьев мелькали какие-то неясные тени.
Упал уже четвертый рыцарь. Преследуемые роковыми стрелами, его товарищи стремительно уносились прочь. Но несколько французов все-таки были захвачены в плен англичанами.
Лианна озабоченно нахмурилась.
— Но кто?..
Неожиданно откуда-то издалека до нее долетел знакомый смех, послышались крики и ржание лошадей.
Ухватившись за края повозки, Лианна смеялась и плакала от радости и облегчения.
— Джек, — выдохнула она. — Это он, я знаю, — добавила девушка по-французски.
Джонни и Родни удивленно смотрели на нее, совершенно сбитые с толку.
Успокоившись, Лианна решила сообщить Генриху, что это Ранд и его люди отбили нападение французов. Однако в этот вечер ее навестил не король, а герцог Йоркский. Эдвард считал девушку своей пленницей и, вероятно, рассчитывал получить за нее хороший выкуп от герцога Бургундского после того, как они прибудут в Кале.
Поймав мстительный взгляд герцога, Лианна решила, что Ранд будет в большей безопасности, оставаясь пока в неизвестности. По крайней мере, до того времени, когда докажут его невинность.
Эдвард Йоркский и Лианна упорно делали вид, что не замечают друг друга, а Джонни был очень польщен посещением герцога. Ослепленный его величием, он, захлебываясь, рассказал ему о тактике султана Байярда во время битвы при Никополосе. Герцог выслушал юношу с большим вниманием, но намеренно приуменьшил заслуги Жана Бургундского в этом сражении. Вместо этого он принялся превозносить отца короля, Генриха Болинброка, который тоже в свое время воевал с турками.
Не появился король и на следующий вечер. Он занимался тем, что заставлял лучников отесывать для себя колья. Судя по всему, герцог Йоркский, стремясь добиться благосклонности Генриха, рассказал ему о тактике султана.
* * *
— Какой сегодня день? — задумчиво спросил Ранд, обращаясь к Батсфорду.
Стояло раннее утро. Предрассветный туман окутывал землю.
Священник зевнул, размял затекшие ноги, огорченно взглянув на свои разбитые сапоги, и, немного подумав, сказал:
— Пятница, двадцать пятое октября. Праздник Святого Криспина и Криспинианы.
Вздохнув, Ранд поднялся с подстилки. Поредевшие ивы плохо защищали от дождя, который лил, не переставая. Вот уже несколько дней на нем не просыхала одежда.
Он разбудил остальных, и все уселись в кружок под деревом. Скудный завтрак состоял из печенья и сушеной говядины.
Ранд обвел глазами своих воинов.
Батсфорд — их духовный пастырь. В нем удивительно сочетаются святость и чувство товарищества. Он не раз вдохновлял их на подвиги, когда казалось, что силы уже на исходе, когда отчаяние и усталость грозили сокрушить волю.
Если увещевания Батсфорда переставали действовать, ему на помощь приходил Джек со своими резкими бранными командами.
Вот Симон, еще совсем мальчишка, но уже закаленный лишениями. Он заботится о доспехах и оружии своего господина словно, о короне, усыпанной бриллиантами.
Дилан, Пьер, Питер, Невилл, Годфри и Жиль — эти всегда сражаются плечом к плечу, и в этом единстве
