отказаться от дела, предложенного Макухиным, хотя около него и устроился для течения своей жизни какой-то все неделовой народ.
— Дай бог нажить нам, а не прожиться, — говорил, кланяясь и привстав, Полезнов, понимая, что раз люди желают настроиться на праздник, то надо их подогреть в этом.
Что тесть у Макухина оказался полковник, хотя и в отставке, лестно почему-то было и для него, а насчет инженера он думал, что его просто прихватили на улице, — случайный какой-нибудь знакомый. Однако Алексей Иваныч, архитектор по своей профессии, уже месяца три жил у Макухина, просто так как-то, потому что ему негде и жить было, кроме как у него.
Макухин взял его на поруки из тюрьмы, куда попал Дивеев за покушение на Лепетова, бывшего любовника его покойной жены. Покушался на убийство Лепетова Алексей Иваныч в этом же городе на вокзале, и Макухин безусловно убежденно говорил тогда, как свидетель, дававший свои показания на следствии: «Считал и считаю Дивеева не вполне нормальным».
Он же поместил его, взяв на поруки, в частную лечебницу, которую вздумал устроить здесь полковой врач Худолей, но лечебница эта существовала очень недолго.
— Судя по вашей внешности, вы — купец? — неожиданно для Полезнова спросил его Дивеев.
— Торгуем понемножку, — ответил Полезнов, слегка улыбнувшись.
— Ну да-да, теперь я понимаю, мне говорил Федор Петрович, — продолжал Дивеев, как бы только теперь разглядевший, что он — в пивной, что перед ним какой-то совершенно новый для него человек. — Это хлеб, кажется? Насчет хлеба?
— Вот именно, по хлебной части хотим заняться, — отозвался Полезнов.
— Дело хорошее, всем нужное, а больше всего иностранцам, — быстро и четко проговорил Дивеев.
— Ячменя иностранцам смотрите не продавайте, а то пива не из чего будет варить, — вставила, ни к кому не обращаясь, слепая.
— Ячменем нашим заграница мало интересуется, больше пшеницей, — успокоил ее Макухин. Он оглядывался при этом по сторонам с беспокойством, вполне понятным, — ведь за другими столиками сидели люди, кроме того, люди проходили и по тротуару. С одной стороны, было неплохо, чтобы люди, — те и другие, — знали, что вот тут не кто-нибудь такой сидит вместе с другими, вполне приличными людьми, пьет пиво и ест раков, а хлеботорговец (новое звание для самого Макухина), а с другой, он опасался, как бы слепая «мамаша» и «не совсем нормальный» Алексей Иваныч не сказали чего-нибудь лишнего. Торговля, конечно, любит рекламу, особенно если дело приходится только еще ставить, начиная с того, чтобы завербовать себе компаньона, однако в его планы не входило, чтобы вся его новая семья явилась в то время, когда он еще не разговорился как следует с Полезновым; это вышло совершенно случайно.
Он наблюдал и Полезнова, как он отнесся к его родне: больше ли стало у него доверия к нему, Макухину, или меньше? Действительно ли он приобрел в нем компаньона, или тот скажет ему завтра, когда встретится с ним один на один: «Подумаю еще, погоди: дело все-таки как-никак рисковое, — кабы не прогореть…» А это значило бы, что пошел на попятную, и еще в такое время, которого терять никак уже нельзя: люди покупают хлеб на корню, и у них уже все налажено — и где покупать и кому продавать, — а ему это все надо еще наладить.
Наконец, колебания, браться ли всерьез за это дело, и у него у самого были, и он, даже не совсем осознавая это, нуждался в поддержке кого-нибудь другого, тоже пока осмотрительного и осторожного, чтобы не попасть в лапы прожженных жуликов. Полезнова он ценил за то еще, что тот гораздо лучше его знал людей, с которыми пришлось бы ему теперь иметь дело, и был, по его наблюдениям, пока еще скромен.
Вот он вполне толково отвечает «папаше», полковнику, на какой-то его вопрос:
— В нашем торговом деле, если вам желается знать, большую самую роль играет кредит, а не то чтобы наличные! На наличные кто же дело ведет? Да их и не всегда достанешь, сколько их требуется, значит, что же прикажете? Лавочку на замок, а зубы на полочку? Сущий убыток. В торговом деле так: я тебе верю, а ты мне веришь, — выходит, обоюдная порука.
— Круговая то есть, — поправил полковник.
— Пускай круговая — еще лучше… Одним словом, на кредите основано.
— Вся жизнь на кредите основана, однако же вся она, целиком и в розницу, дичь и вранье! — вставил вдруг Дивеев, повысив голос.
Полезнов принял это как шутку и отозвался усмехнувшись:
— Вся не вся, ну, конечно, не без того: попадается, слова нет.
— Вся! — резко выкрикнул Алексей Иваныч. — Сверху донизу вся!
— Однако же вот пиво вполне приличное, — прохрипела слепая.
— И раки тоже, — поддержала свою мать Наталья Львовна, — а вы, Алексей Иваныч, несколько преувеличили, сознайтесь!
— Простите! — кротко сказал вдруг Дивеев и левой рукой сделал хватающий жест, как будто хотел показать, что сказанное берет обратно.
Он как-то поник после того, еще больше втянув голову в плечи, так что Полезнову стало его даже почему-то жалко, а Макухин, считая нужным поддержать своего будущего компаньона, обратился к тестю:
— Вот, например, есть тут банк, называемый «Взаимного кредита». Это же оно самое и есть, о чем вот Иван Ионыч говорил: ты мне доверяешь, я тебе доверяю…
Он хотел развить это общее положение на придуманном им примере, как вдруг до него донеслась от соседнего столика не к нему лично направленная, однако хлесткая фраза:
— Не все, значит, еще насчет «Взаимного» знают, что на нем уж замок висит!
Макухин обернулся, посмотрел встревоженно в ту сторону и Полезнов.
Там сидело двое молодых людей в одинаково белых рубахах и без шляп. Очень смуглые оба и горбоносые, они похожи были на греков. Прежде их не было слышно: они играли в домино и казались до того углубленными в это занятие, что даже и не могли слышать, что говорилось за другими столиками, — однако, выходит, слышали.
— Как так на замке «Взаимный»? — спросил Макухин, обращаясь сразу к обоим.
— Так и на замке, — ответил один, а другой добавил:
— Вчера с обеда.
— По какой же причине? — допытывался Макухин.
— Учет идет, проверка, — объяснил один.
— Директор скрылся, — сказал другой.
— Вот тебе раз! Какой же директор?
— Какой же еще, как не Анжелло? — полувопросом ответил один, а другой добавил:
— Бежал, конечно, не иначе как в Одессу, а оттуда в Италию… А разве кто бежит, так он это делает с пустыми карманами? Вот поэтому и проверка.
Макухин посмотрел на Полезнова, Полезнов на Макухина, и оба одновременно поднялись с мест и взялись один за свою шляпу, другой за белый картуз.
Не то чтобы много, но кое-что все-таки лежало у каждого из них про запас в банке «Общество взаимного кредита», платившем по вкладам по пяти процентов годовых, в то время как Государственный банк платил только по четыре.
Глава пятая
Международное право
Экстренный поезд с гробами эрцгерцогской четы прибыл в Вену на пятый день после убийства в Сараеве — 19 июня в десять часов вечера.
Он подошел к южному вокзалу, залитому электрическим светом, задекорированному трауром, сплошь
