Этот инцидент, пожалуй, его скорее даже порадовал.
– А вы-то оба разве не могли удержать меня от этой глупости? – проговорил Бретт, надеясь свалить свою вину на Каписту и Флоранс.
– Но вы же совершеннолетний! – возразил Каписта.
– А я такая же идиотка, как и вы, – в противовес Каписте призналась в своей вине Флоранс.
Особенно же упрекала она себя потому, что собственноручно свела Квоту с дядей и сама на миг поверила в то, что болтал этот проклятый проходимец.
Был срочно созван военный совет, чтобы разработать дальнейшую линию поведения.
Прежде всего предупредили банк: никаких денег по этому документу не выдавать.
Затем запросили юридический совет: «Предположим, я подписал один документ, дающий теперь его обладателю неограниченные полномочия, как выйти из этого положения?»
На всякий случай совет подготовил Бретту акт о расторжении договора и текст заявления о вымогательстве подписи, которое при первых же признаках тревоги будет передано в суд.
Кроме того, юрист, имевший связи в полиции, добился розысков Квоты по всем гостиницам города.
Через полчаса сам Квота позвонил из гостиницы «Хилтон комодор».
– Ну, в чем дело? Вы разыскиваете меня через полицию?
– То есть… хм… да нет… мы только хотели бы знать…
Совершенно запутавшись, Бретт нашел единственный выход из положения: он закашлялся. Прочистив наконец горло, он спросил:
– Но раз вы уж позвонили, дорогой Квота, скажите пожалуйста… Мне хотелось знать… что я подписал?
– Разве я вам не говорил? Просто временное обязательство.
– А… а в чем, собственно, я даю обязательство? Вы бы не могли прочесть мне текст?
– Конечно, могу. Он весьма краток.
Небольшая пауза, затем голос Квоты:
– Я, нижеподписавшийся, обязуюсь сотрудничать с сеньором Квотой, проживающим в гостинице «Хилтон комодор», в Хавароне, с целью эксперимента, а в случае успеха также внедрения на предприятиях фирмы «Фрижибокс» его торгового метода. Подпись: Самюэль Бретт – генеральный директор.
– Это все?
– Все.
От радости Бретт чуть не пустился в пляс, но вовремя вспомнил, что при племяннице и Каписте звонил главному бухгалтеру банка и в юридический совет. Не удержавшись, он на всякий случай спросил Квоту:
– А вы… по-прежнему не хотите мне сказать, когда придете?
– Чуточку терпения, дорогой друг.
Целую неделю терпение Бретта подвергалось серьезному испытанию: Квота не подавал признаков жизни.
Однако установленная благодаря юристу тайная слежка обнаружила, что всю эту неделю Квота не покидал гостиницы «Хилтон комодор», а если и выходил, то крайне редко, что там он и питался, судя по всему, сидел в номере и чертил какие-то планы – так, во всяком случае, определил его занятия коридорный, увидев кучу разбросанных листов бумаги.
Дни этого затянувшегося ожидания были, пожалуй, самыми тяжелыми в жизни Бретта. То и дело он переходил от ничем не оправданного оптимизма к полному отчаянию. В нем боролись два человека: один – делец, энергичный, сгорающий от нетерпения ринуться в авантюру, которая, несмотря на риск, могла привести к грандиозному успеху; другой – осторожный директор, которого пугал этот риск и который от всего сердца желал, чтобы все оставалось по-старому.
Флоранс пыталась успокоить дядю. Но у нее в силу сложных причин, в которых она и сама-то не слишком разбиралась, настроение тоже то падало, то неожиданно подымалось. Что же касается Каписты, то на лице его сохранялась скептическая усмешка, красноречиво говорившая о том, что думает лично он обо всей этой истории.
И вот, как-то во вторник утром, никого заранее не оповестив, с самым безмятежным видом появился Квота, держа под мышкой туго набитый портфель.
– Наконец-то! – воскликнула Флоранс и побежала предупредить дядю.
Он сидел с удрученным видом: вместе с главным бухгалтером они изучали цифры, предвещавшие неминуемую катастрофу. Количество холодильников на складах фирмы возросло, а денежные фонды почти полностью иссякли. Через два месяца, самое большое, придется увольнять рабочих и закрыть по крайней мере один из трех цехов.
– Квота пришел, – сказала Флоранс.
– А-а! – Бретт неопределенно вздохнул.
И на этот раз директор не знал, радоваться ли ему или ужасаться появлению Квоты. Итак, настал решающий час. Главное – мужаться. В душе его теплилась надежда, вместе с ней зрел и ужас.
Флоранс вела его почти насильно. Он вошел вслед за племянницей в ее кабинет, где Квота, бесцеремонно очистив письменный стол от всевозможных бумаг и папок, разложил свои чертежи.
