– Вы начали тот разговор, мисс Грейнджер? – спросил адвокат.
– Вы имеете в виду, была ли я инициатором?
– Да.
– Была. Мне надоело, что за мной шпионят, и я решила положить этому конец.
– Кто-нибудь еще присутствовал во время того разговора, мисс Белан, например?
– Нет, она отсутствовала. Элеонора Корбин была дома одна.
– Другими словами, это ваше слово против слова Элеоноры Корбин. Вы…
– Я не привыкла к тому, чтобы в моей честности сомневались, – в негодовании заявила Сьюзен Грейнджер.
– Но суть в том, что разговор больше никто не слышал, – заметил Мейсон.
– Вот здесь вы ошибаетесь. Присутствовали только мы двое, но разговор слышал мистер Ричи и в дальнейшем он высказал мне свое неудовольствие в связи с нарушением тишины. Он сказал мне, что мы живем в доме с хорошей репутацией, где не устраивают скандалов в коридорах, и…
– Нас не интересует то, что кто-то говорил вам, – перебил Мейсон. – Это показания с чужих слов. Я спросил вас о том, присутствовал ли кто-то еще во время вашего разговора с Элеонорой Корбин.
– Мистер Ричи находился в соседней квартире. Дверь была приоткрыта, и он слышал весь разговор.
– У меня все, – объявил Мейсон.
– Минутку, – встал со своего места Гамильтон Бергер. – Мне вы ничего не говорили о том, что мистер Ричи слышал ваш разговор с обвиняемой.
– Вы меня об этом не спрашивали.
– Это в любом случае вывод свидетельницы, – заметил Мейсон. – Она не знает, слышал Ричи разговор или нет.
– Но он потом зашел ко мне и укорял меня…
– Достаточно, – перебил Гамильтон Бергер. – Ваша честь, открылся весьма интересный аспект дела, о котором я даже не подозревал. Почему вы не рассказали мне об этом, мисс Грейнджер?
– О чем?
– О том, что кто-то еще присутствовал во время вашего разговора с обвиняемой?
– Он не присутствовал, он только его слышал. И, более того, я не привыкла, чтобы мне не верили на слово.
– Мы находимся в зале суда, – напомнил Гамильтон Бергер.
Сьюзен Грейнджер тряхнула головой и ответила:
– Я рассказала вам все, что случилось, и говорила только правду.
– Хорошо, это все. – Окружной прокурор взглянул на часы и обратился к судье Морану: – Ваша честь, я знаю, что объявлять перерыв еще рано, но обвинение намерено закончить представление своей версии практически сразу же после того, как возобновится слушание. Однако я хотел бы обсудить ряд аспектов со своими помощниками и проверить, все ли доказательства мы представили. Я думаю, что суд согласится, что мы достаточно быстро продвигаемся вперед. Высокий суд, конечно, понимает, с какими проблемами приходится сталкиваться государственному обвинителю: постоянно нужно думать, какие доказательства являются допустимыми с точки зрения закона и нет ли необходимости оставить что-либо для опровержения в дальнейшем доказательств, представляемых защитой. Поэтому я считаю обоснованным свою просьбу объявить перерыв сейчас, чтобы до двух часов я мог проверить, показал ли я все, что собирался, или нет. Я не сомневаюсь, что в два тридцать мы закончим представление своей версии.
– Хорошо, – согласился судья Моран. – Объявляется перерыв до двух часов на основании того, что обвинение обещает закончить представление своей версии до половины третьего.
Мейсон повернулся к надзирательнице, приближающейся к столу защиты, чтобы увести Элеонору Корбин.
– Я хотел бы поговорить со своей клиенткой, – сказал он. – И предпочел бы пройти в комнату, в которой свидетели обычно ждут вызова в зал суда.
– Да, мистер Мейсон. Заседание закончилось раньше обычного, так что я могу дать вам минут пятнадцать-двадцать.
– Думаю, что этого окажется достаточно.
Мейсон кивнул Делле Стрит и обратился к Элеоноре:
– Следуйте за мной, пожалуйста, миссис Хепнер.
Элеонора выполнила приказ адвоката.
Мейсон плотно закрыл дверь комнаты для свидетелей.
– Ладно, рассказывайте все, – приказал он.
– Что?
– Хватит притворяться. Они выбили из-под вас опору. Я не волшебник. Пришло время, когда мне просто необходимо знать, что произошло на самом деле. Окружной прокурор планирует закончить представление своей версии в половине третьего. Он практически доказал, что вы совершили предумышленное убийство первой степени. Если вы не займете место дачи показаний – вам конец. Если вы сядете в свидетельскую ложу и заявите про потерю памяти – вас разорвут на части! Если вы признаетесь, что звонили Этель Белан, как она сообщила, – для вас все кончено. Это определенно покажет, что ваша потеря памяти – просто уловка. Если вы начнете отрицать телефонный разговор с Этель Белан, то окружной прокурор, скорее всего, представит данные с коммутатора больницы, где зарегистрирован звонок из вашей палаты на номер Этель Белан. Как я предполагаю, вы звонили, когда медсестра выходила из палаты. Гамильтон Бергер также вызовет в качестве свидетелей нескольких врачей-психиатров, обследовавших вас, и они поклянутся, что вы притворяетесь и не страдаете никакой потерей памяти. Давайте, выкладывайте факты. Вы мне наврали. Вероятно, теперь уже поздно что-либо предпринимать, но мне самому, по крайней мере, необходимо знать правду.
Элеонора постаралась не встречаться с Мейсоном глазами.
– Почему окружной прокурор попросил именно сейчас объявить перерыв? – поинтересовалась она.
– Потому что ему необходимо выяснить у Ричи, на самом ли деле тот слышал ваш разговор со Сьюзен Грейнджер. Если слышал и версия Ричи полностью совпадет со словами Сьюзен Грейнджер, то Гамильтон Бергер снова пригласит Ричи в свидетельскую ложу. В противном случае окружной прокурор просто выступит с заявлением о том, что, посовещавшись с помощниками, он понял, что представил уже все доказательства, какие хотел, оставив кое-что на тот случай, если потребуется опровергать что-либо, утверждаемое защитой, а поэтому обвинение закончило представление своей версии и передает слово защите.
– Вы считаете, мистер Мейсон, что я лгу, говоря о том, что ничего не помню?
Мейсон пожал плечами и ответил:
– Это ваши похороны, Элеонора, причем я говорю буквально. Присяжные определенно вынесут вердикт о виновности, а в результате вас пристегнут ремнями к стальному стулу в маленькой камере без окон, все выйдут, закрыв за собой дверь, а потом вы услышите, как откроется железная крышка и гранулы цианида начнут падать в кислоту. Вы услышите шипение и…
– Прекратите! – закричала девушка. – Не надо! Боже праведный, неужели вы считаете, что я не просыпаюсь в поту каждую ночь, думая об этом?
– Элеонора, это ваша последняя возможность обратиться к кому-либо за помощью. Я вас слушаю.
Элеонора посмотрела на Деллу Стрит. Обвиняемая напоминала маленького загнанного зверька.
– Закурите? – предложила Делла Стрит.
Элеонора кивнула.
Секретарша вынула сигарету из сумочки и зажгла ее. Элеонора глубоко затянулась, выпустила изо рта облако дыма и заявила:
– Все настолько кошмарно, мистер Мейсон, что, если вы узнаете правду, вы откажетесь представлять меня.
– Давайте проверим.
– Но правда ужасна.
– Не тяните резину.
