вопросом о рассмотрении свидетельства, относительно которого был выдвинут протест защиты.
– Совершенно верно, – согласился Мейсон. – Я попрошу мистера Джексона Ньюберна выйти к стойке и присягнуть.
Джексон Ньюберн сделал то, что ему предлагалось.
Мейсон сказал:
– Ваше имя – Джексон Ньюберн. Вы женаты на Сью Ньюберн, являющейся пережившей дядю племянницей покойного Мошера Хигли. Верно?
– Да, это так.
– Вследствие этого родства вы посещали дом Мошера Хигли, не так ли?
– Да, сэр.
– Вы бывали время от времени в гостях у Мошера Хигли?
– Да, сэр.
– Вы были там в тот день, когда умер Мошер Хигли?
– Да, сэр.
– А после его смерти вы узнали – ведь верно? – что подзащитная сделала признание, будто она взяла таблетки, относительно которых она думала, что это эрзац-сахар, из бутылки, стоящей на кухне, и положила их в шоколад, приготовленный для Мошера Хигли, и что, отпив этого шоколада, Хигли обвинил подзащитную, что она отравила его, после чего стал задыхаться, биться в конвульсиях и вскоре умер?
– Да, сэр.
– Вы были в дружеских отношениях с подзащитной?
– Не то чтобы в дружеских. Просто в то время я ей сочувствовал.
– Вы говорите – в то время?
– Да. В то время я полагал, что Мошер Хигли относится к ней грубо и несправедливо. Я был незнаком в то время с некоторыми фактами, о которых я узнал позже и которые ясно указывали, что подзащитная шантажировала дядю моей жены.
– Ваша жена – довольно молодая женщина?
– Ей немного за тридцать, – ответил Ньюберн.
– У нее хорошая фигура?
– Я считаю ее очень хорошей.
– Она пытается сохранить свою фигуру, придерживаясь строгой диеты?
– Да.
– И в своем доме она держит определенный заменитель сахара, который употребляет вместо настоящего сахара?
– Да, сэр.
– Фактически по ее подсказке Мошер Хигли тоже начал использовать эти таблетки заменителя сахара?
– Да, сэр.
– И после того, как вы узнали, что подзащитная призналась в том, что выбросила бутылку с таблетками, относительно которых она опасалась, что это цианистый калий, в воды озера Твомби, вы, пытаясь как-то помочь ей, отправились к себе домой, отыскали аналогичную бутылку, частично заполненную таблетками эрзац-сахара, начинили ее дробью и бросили в воды того же озера в том же месте?
– Я этого не делал.
– Что? – воскликнул Мейсон с выражением крайнего удивления на лице. – Вы этого не делали?
– Нет, сэр.
– Но вы же мне сами сказали, что вы это сделали! Вы признались мне!
– Я этого не делал.
– Вы хотите сказать, – настаивал Мейсон, – что, когда мы разговаривали с вами на крыльце клуба, расположенного на Уэст-Адамс-стрит, известного под названием «Уайлдкэт Эксплорейшн энд Девелопмент клаб», вы мне не говорили, что проделали все то, о чем я только что сказал?
– Нет, сэр.
Мейсон сказал очень серьезным тоном:
– Ваша честь, сложилась ситуация, когда свидетель со всей очевидностью и вполне сознательно дает ложные показания. Я заявляю суду, и порукой тому моя честь адвоката, что свидетель признался в совершении этого деяния, когда мы разговаривали с ним на крыльце клуба.
– Это неправда, – спокойно сказал Ньюберн. – Ничего такого я не говорил.
Гамильтон Бергер радостно улыбался.
– Ну-ну, минутку, минутку, – сказал он. – Ситуация и впрямь весьма пикантная. Защита, будучи обвиненной в фальсификации улики, то есть в том, что бросила в озеро бутылку с эрзац-сахаром, начиненную дробью, пытается уйти от ответственности, обвинив в этом деянии Джексона Ньюберна. Ньюберн отрицает, что сделал это. Защита уверяет, что Ньюберн сам признался в совершении указанного акта. Таким образом, у нас наличествует прямой конфликт между Ньюберном и защитой. Кто-то из них определенно лжет. Я предоставляю суду решать, которая из сторон более заинтересована во лжи ради спасения своей репутации.
– Подождите, – сказал судья Ашерст. Лицо его было хмурым. – Совершенно ясно, что одна из сторон сделала ложное заявление. Заявление, которое является недвусмысленной ложью. Мистер Ньюберн, я спрашиваю вас: говорили ли вы мистеру Мейсону то, в чем он вас обвиняет?
– Нет, не говорил.
– Я уверяю, что говорил, – сказал Мейсон.
– Вы готовы присягнуть? – спросил судья Ашерст.
– Да.
– У вас есть доказательства?
Мейсон секунду поколебался, затем покачал головой и сказал:
– Нет, доказательств у меня нет. Моя секретарша сидела в автомобиле поодаль, и, как только я вернулся в машину, закончив разговор с Ньюберном, я все ей передал.
– Это, разумеется, не доказательство, – заметил Гамильтон Бергер.
– Я думаю, что суд знает меня достаточно, – заявил Мейсон. – Знает, что даже если временами я и использую методы установления истины, которые кое-кому кажутся неортодоксальными, тем не менее я никогда не подвергну риску свою репутацию, прибегая к ложным утверждениям. Точно так же я никогда не стану подбрасывать следствию ложные улики, чтобы защитить персону, обвиняемую в убийстве.
– Ну, это еще надо посмотреть, – сказал Гамильтон Бергер. – В таких делах ваша профессиональная этика становится весьма гибкой, и я бы не рискнул определить границы, до которых она может растягиваться. Однако я заявляю суду, что перед нами ситуация, в которой свидетель, Джексон Ньюберн, со всей определенностью заявляет, что он не произносил слов, приписываемых ему Мейсоном. Адвокат готов присягнуть, что Ньюберн их произносил. С какой целью? Все, что адвокат может сделать, – это подвергнуть сомнению правдивость свидетеля. Но это же его собственный свидетель. В судебном процессе, как правило, сторона не подвергает сомнению слов своего свидетеля. А если уж делает это, то только с целью бросить на свидетеля тень. Это нам не поможет установить факты.
– Это, конечно, верно, – озабоченно произнес судья Ашерст. – Если мистер Мейсон даже присягнет, то это лишь заставит нас сомневаться в правдивости свидетеля, не более того. Факты от этого не прояснятся. Утверждение относительно того, что именно свидетель бросил в озеро фальшивую бутылку, останется недоказанным. Это, конечно, всего лишь формальное правило – показания под присягой, – но, как заметила зашита, она в этом деле намерена строго соблюдать все формальности, которые закон предусматривает с целью защиты прав обвиняемого.
Мейсон, с гневным румянцем на щеках, заявил:
– Ваша честь, я бы хотел, чтобы в слушании был сделан перерыв до десяти часов утра следующего дня. Я намерен глубже изучить этот вопрос и предпринять кое-какие шаги с целью установления истины. Я уверен в своих фактах и знаю, что свидетель признался мне в том, о чем я уже доложил суду.
Судья Ашерст немного поколебался и сказал:
– Разумеется, если не касаться данного дела, суд считает, что адвокат Мейсон всегда сугубо аккуратен и
