– Мальчишка?
– Да, лет двенадцати.
– Интересно. Один мне уже попадался. Ну-ка идём посмотрим.
Я уже и сам догадался, а тут сказал ещё Питерс:
– Неужели прибьешь мальчишку? И грешник ты, Железный Зуб.
Так и есть! Я чуть было не скатился с крыши. Железный Зуб! Его хриплый голос.
– Мальчишка… – пробормотал разбойник. – Нужен мне больно мальчишка. Мне продали жизнь человека куда поважнее. Мартин Виллемсзоон его кличут. Может, слыхал?
От неожиданности я повернулся неловко. Доска подо мной поехала. Я выпустил ветку и с грохотом покатился по крыше. У самого края мне всё-таки удалось зацепиться, я даже привстал, но не удержался; зато полетел не вверх тормашками, а спрыгнул, как прыгали мы с высоких дюн у моря.
Я очутился прямо перед Железным Зубом и Питерсом. Матерь божья риндбибельская! В эту секунду я ничего не соображал…
Но что тут случилось!
Увидев меня, Питерс побелел и выкатил глаза.
– А-а-а! – заорал он истошно. – Сатана! Сатана!..
Я говорю – побелел, а вы, может, думаете: вот сочиняет, как это он во тьме разглядел? А я вам готов поклясться, потому что лицо стало похоже на кочан капусты, и никакая темень не превратила бы его в румяное яблоко.
Железный Зуб, видно, тоже струхнул. Он прыгнул к коню, ударил его и взгромоздился уже на ходу, животом. Только ноги дрыгались в воздухе.
А Питерс помчался через площадь с воплем:
– Сатана! Сам сатана!..
Такой поворот дела меня ошарашил. Я даже присел на корточки. Потом сообразил: ведь я весь в саже! Но хохотать было некогда. Я подскочил к двери и отодвинул засов.
Из кузни вышел Мудрила. Он был очень важный и уже в скворечнике. Он вовсе не торопился. Он поднял палец и сказал:
– Я же говорил, что мы выгоним сатану из дымохода! Куда он побежал?
– Кто?
– Сатана. Ты не хватал его за хвост? Есть у него там колючка?
На улице показались факелы.
– Они гонятся за сатаной, – сказал Мудрила.
– Сейчас они погонятся за нами, – сказал я Мудриле. – Надо смываться.
– Что? От кого? Что это за слово «смываться»?
Как я ни дергал Мудрилу за рукав, он не двигался с места, а всё говорил:
– Народ воздаст мне почести…
Тогда я махнул рукой и кинулся в темноту, от почестей разных подальше. Чуяло мое сердце, загудят бока от таких почестей. А кроме того, не в печных делах я рассчитывал отличиться. Слава ждала адмирала впереди.
Я ПОКУПАЮ ДУШУ
Плутал я не знаю уж сколько. Жёлтый обломок луны путался в дальних деревьях. От быстрого шага я разогрелся и даже расстегнул куртку, а ночь ведь была прохладная.
Очень хотелось есть. Ночевать на земле я, конечно, не мог, а сено не попадалось. Дядя Гейберт рассказывал, что в странах, где он побывал, можно ночевать на деревьях. И даже лучше, чтобы никто не тронул. Но это мне тоже не подходило. Раз ухитрялся я падать из люльки, то где уж тут вылежать на дереве целую ночь.
Я подумал, что нужно идти прямо на луну, тогда обязательно выйду к Влиту. А там бережком пойду в сторону Дельфта. Может, и переночевать кто-нибудь пустит.
В тёмной шапке деревьев мигнул огонек. Какой-то дом. И ещё не спят.
Сколько же сейчас времени? Луна совсем потерялась в ветвях, так что я двигался почти на ощупь. Кто там живет, в этом доме? Может, дадут краюху хлеба. Но сначала решил заглянуть в окошко.
Оно было очень мутное, но когда я разглядел тех, кого освещала свеча, сразу сел на землю.
Что за ерунда! Куда ни сунься, везде тебя поджидают неприятности. Боком к окну сидел Слимброк, а напротив за столом ещё кто-то.
Ползком я выбрался от окна и сел около дерева. Здесь я стал думать.
Тут меня словно стукнуло! Да ведь это дом мельника, только с другой стороны! Я встал, присмотрелся и на самом деле различил поблизости тёмную махину ветряка.
Вот балда! Как же я сюда забрался? Надо было столько идти, чтобы опять вернуться туда, где тебя чуть было не прихлопнули!
