сколько угодно. Жратва хорошая.
О том, откуда у него пароход, Дэн распространяться не стал.
– Жизнь полна удивительных превращений, старина, – сказал он и смахнул с белого лацкана букашку.
Он славно тогда меня накормил, просил не забывать и обещал помогать в любом деле.
– Ты мне приглянулся. Если Дэн Доннел полюбит, считай, дело в шляпе. Всю жизнь будешь счастливым. – Красивые слова он любил.
Я не собирался ловить Дэна на слове, но пришло время, когда после долгих раздумий я снова поехал в форт и оказался в его каюте.
Он слушал меня, положив ногу на ногу.
– Старина, – сказал он, – или ты спятил, или тут замешана любовная история.
Я посчитал за лучшее согласиться на «любовную историю».
– Понимаю, – сказал Дэн Доннел, – но согласись, старина, это рисковая история.
– Не очень. – Я описал ему все, как придумал.
– Значит, я буду ни при чем? – спросил он.
– Совсем ни при чем, – сказал я. – Ты получишь оправдательные бумаги.
Он снова задумался.
– Не хочется связываться с баржей. Сколько весит ваш малый?
– Сорок тысяч фунтов.
– Черт! Без баржи нельзя. Это ведь расходы, старина.
– Ты получишь пять уилли, Дэн.
– Одного не могу понять, старина, – сказал он, – кто тебя впутал в это дело?
– Ты же сам говорил, любовная история.
– А… Она хорошенькая?
– Очень.
– Квартеронка?
– Нет, белая.
– Белая? Тогда опять не понимаю. В чем дело, старина? Все это пахнет веревкой.
– Тебе ничего не грозит, Дэн. Ты получишь пятьсот долларов и бумаги.
– Ты много на этом зарабатываешь?
– Кое-что, Дэн.
– Таких парней я никак не могу понять. Например, те, что в Теннесси. Они не зарабатывают ни доллара. Но, думаю, конечно, возьмутся. У тебя все точно?
– Скорее всего.
– Тогда через три дня жди ответа. Приходи, как только вернусь с рейсом из Тенесси.
Через три дня я снова был в его каюте.
– Все в порядке, – сказал он. – Они согласны. Правда, говорят, многовато. Но у них есть горные сторожки. Попробуют разместить. Они говорят, это будет дело века. Черт возьми, если дело века, напишите где-нибудь и про меня.
– Само собою, Дэн, – сказал я.
– Никогда бы не впутался просто так, – сказал он. – Только по-приятельски, старина. Если уж кто мне понравился, сделаю все. Такой уж я парень.
– Давай все обсудим, – сказал я.
Мы принялись за долгий разговор. Уж больно тонкое дело я предлагал. Кое-что не сходилось, но Дэн проявил большие способности. Он придумывал там, где у меня не получалось.
– В четыре утра, в четыре утра, – говорил он. – Час белых котов. Какое кому дело, когда я отдам концы.
Дэн все больше и больше входил во вкус.
– Мне наплевать, что вы затеваете, – говорил он. – Но я человек горячий. А главное, войду в историю.
Напоследок он мне сказал:
– Старина, все-таки мой совет: не впутывайся в это дело. Поверь мне, плохо все это пахнет.
Моррис сомневался:
– А он не подведет? Ты представляешь, мы подъезжаем, а парохода нет.
– Не может быть, – сказал я. – Деньги уплачены. А кроме того, Дэн загорелся. Ты не знаешь Дэна. Он не обманет.
– Ладно, – сказал Моррис. – Попробуем.
– А кроме того, у нас нет другой возможности, – сказал я.
Это верно. Другой возможности у нас не было. Пан или пропал. Но и сомнения Морриса имели основания. Вся затея держалась на Доннеле и его пароходе. А я почему-то верил, что Дэн не подведет.
Расскажу мелкий случай. Однажды еще в Джексоне возвращались мы с Дэном с ночной работы. Огибать Змеиную Балку не хотелось, слишком уж мы устали. Дэн предложил идти напрямик через усадьбы, так бы мы срезали лишнюю милю. Не очень-то мне хотелось лезть по хозяйским дворам, но я согласился, чтобы не спасовать перед Дэном.
И вот на одном дворе я попал в капкан. В самый настоящий капкан на крупного зверя. Я чуть не взвыл от боли. Железные челюсти вцепились в ступню. Не знаю, на кого поставил хозяин ловушку. Быть может, на мистера Кролика, а может, на таких, как мы с Дэном.
Отчаянным лаем заливалась собака. Я дергал ногу и думал, что дело мое плохо. Вот-вот зажжется свеча в окне и выскочит хозяин с ружьем.
Как же повел себя Дэн? Я на его месте сразу бы дал стрекача. Какой смысл пропадать обоим? Но Дэн и не думал бежать. «Ничего, старина, выпутаемся», – бормотал он и пытался освободить мою ногу.
Так несколько минут при заливистом собачьем лае посреди освещенного яркой луной двора Дэн Доннел занимался моим освобождением, даже не оборачиваясь на дверь, из которой должен был выскочить разгневанный хозяин.
Он, наконец, справился с капканом, а для этого нужна приличная сила. И в тот момент, когда я, хромая, вместе с Дэном покидал двор, хозяин с ружьем все-таки вышел. Дэн еще помог мне перелезть через забор, а потом мы скрылись в темноте. Хозяин не стрелял.
Я все вспоминал этот случай. Не такой уж важный. Но после него я уверился, что Дэн не подведет, в беде не бросит. С этой верой я и пошел на затею с его пароходом. Хорошо еще, так все получилось. Мог бы я не встретить Дэна в форте. А мог бы встретить с теми же синяками и без всяких пароходов. Кроме того, не кто иной, как Дэн, рассказал мне про парней в Тенесси. Не кто иной, как Дэн, уже имел с ними тайные дела, за которые не погладят по головке в Черной Розе. Дэну Доннелу я доверял еще и потому, что он доверял мне. Другому он бы не стал рассказывать, что в трюме своего парохода перевозит кое-кого в Тенесси.
В последний день гедеонской жизни мы с Моррисом сделали важное дело, загрузились «алмазом» на Дровяном полустанке. Торжественные Вольный Чарли и Плохо Дело нарядились по этому случаю в чистые рубашки. Плохо Дело сказал маленькую речь:
– Мистер Моррис, вы первый открываете новую жизнь в наших краях. Скоро вся Черная Роза будет топить черным камнем, а мы разбогатеем. Ой, Моррис, не стой нога за ногу, когда говорят, а то не исполнится желание!
И верно, мы с Моррисом открывали новую жизнь. Топлива, кроме дров и торфа, Черная Роза не знала. Угля здесь попросту не было. То, что отыскал Моррис, оказалось не пластом, а скромной жилой еще более скромного бурого угля. «Пегасу», правда, хватило бы надолго. Но сейчас нас занимала одна задача: обеспечить прогон от Гедеона до форта без единой заправки.
Мы забросали углем весь тендер и заготовили дров на растопку. И я и Моррис умели управляться с «алмазом», но до самого Гедеона мы тренировались заново. «Игра на банджо», работа лопатой кочегара, тонкое дело. Чуть смажешь бросок, пламя желтеет, топка дымит. Нужно умело бросать по краям. Зато пар держать куда легче, чем «соломой».
Мы надеялись на «Пегаса». Вывезет наш жеребчик. В лихорадочном волнении, с бьющимся сердцем готовились мы к этой ночи, последней ночи в городе Гедеоне.
