Лихович взял огнемет и самовольно пошел в сторону объекта. Своим идти с собой запретил. Его неплохо видел один из наблюдателей, он и рассказал все, как было.
Сержант перебегал от одного танка к другому, где-то полз. В общем, когда он был на полпути к объекту, один из этих гигантов отошел от объекта метров на 500 и начал обстреливать отступающие танки и окраину поселка из пушки и ракетами. От сержанта он оказался довольно близко. Тогда сержант поднялся из-за подбитого танка и выстрелил в грудь этого гиганта.
Тот закачался и рухнул. Потом в нем что-то стало взрываться - похоже, боекомплект. Сержанта тут же накрыло огнем. Стреляли все оставшиеся гиганты, про танки они сразу забыли. Там сейчас все перепахано и сожжено, от танка только остатки бронекорпуса остались.
После этого все три гиганта методично стали взрывать все подбитые машины. Сейчас там все поле покрыто металлическими обломками, ни одной более-менее целой машины нет.
Тут на связь вышел командир головного дозора подкрепления. Он высадил мотострелков в лесополосе, те начали окапываться. Сам он попросил отвлечь противника, чтобы операторы ПТУРов могли нормально прицелится и поразить гигантов в спину. Я отдал приказ. Все, что могло стрелять, открыло огонь в сторону объекта. Гиганты начали нам отвечать. Вдруг один из них взорвался, другой на бегу перевернулся, сломал ногу да так и остался лежать. Самый здоровый устоял. Он крутанулся на месте, выстрелил в сторону лесополосы, потом начал движение вдоль окраины поселка. Из лесополосы выехали несколько БТРов и поехали за ним. Близко не подъезжали, стреляли из КПВТ. Когда гигант обернулся, шустро рванули в сторону объекта и укрылись за ним. Началась игра в кошки-мышки. БТРы высовывались, стреляли и тут же уходили обратно. Минут через 15 такой чехарды гигант вдруг свалился - его БМПешки в спину достали. Пока его гоняли, один танкист из прибывших уложил два снаряда точно внутрь объекта. Хотел еще, но я запретил. Я собрал мотопехоту и выехал в поле. Вот и весь бой.
- Какие потери?
- 29 танков, все под списание; 3 БМП, одному требуется замена вооружения и легкий ремонт, остальные - списывать. Погибло 87 человек, 12 ранено.
- Какие трофеи?
- Один гигант - который кувыркнулся - вроде цел, только нога сломана. Второй - лишился руки, разбита броня на груди, что внутри повреждено - не знаю, но горелым оттуда отчетливо несет. Третий - тот, которого вертолетчики изувечили, я про него говорил. И последний, самый здоровый - вся спина в дырках, когда шел - хромал, да и грудь у него вся побита.
- Как объект?
- Стоит, аппарель откинута, движения не замечено. Внутреннее пространство под прицелом, там танк и БТР прямо около люка стоят. Внутрь мы не заходили.
- Это все?
- Никак нет, еще пленный есть.
- ЧТО! Откуда?
- Когда мы подъехали, увидели, что около одного гиганта - того, которого мы свалили - лежит кто-то. Подъехали - а это женщина лежит, похоже, из гиганта вывалилась.
- Как выглядит? Где она?
- Обычно выглядит. Рост где-то 180, волосы короткие, рыжеватые, лицо ближе к азиатскому типу. Одета во что-то вроде комбинезона. Лежала без сознания. Ранений не видно, следов крови нет, пульс вроде нормальный. Оружия не было. Сейчас лежит связанная в комнате вон в том здании. С ней сейчас 5 человек сидят в одной комнате и взвод - вокруг дома.
- Проверили - других нет?
- Так точно, проверили все. В том, около которой ее нашли, никого. Кабина на одного человека. Тот, который без головы - там следы крови и какие-то ошметки мяса и какой-то жилет, весь издырявленный и окровавленный. Солдатики потом минут пять блевали. Который огнеметом подбили - не знаю, он до сих пор горит, не прикоснешься. Вряд ли там кто выжил. Который взорвался - от него только ноги и остались. Остальные - не знаю. Который кувыркнулся - у него сквозь триплекс видно человека. Лежит, не шевелиться, уж третий час пошел. А которого последним достали - упал триплексом вниз, не видно ничего. Около каждого гиганта стоит парный пост, около последних двух - утроенный.
- По-о-онятно… А где сейчас остальные?
- Раненые отправлены в Дзержинск. Остальные в оцеплении вокруг объекта.
- Ну что ж, капитан, ты молодец. Честно, молодец. Все сделал правильно. Жаль пацанов, конечно, но результат того стоит.
А теперь слушай внимательно. Скоро сюда подойдет батальон ВВ и основная колонна из 60 дивизии. Они ставят оцепление в два слоя, своих тогда снимешь. Пусть поспят ребята, им это надо. Ночью должна прилететь спецгруппа КГБ, главный - капитан Свиридов, Кирилл Олегович. Ему сдашь свою пленную с рук на руки. И поступаешь в полное его распоряжение. Понял?
- Так точно, товарищ генерал, понял. Разрешите идти?
- Идите, капитан. И готовься много писать и говорить. Очень много. Сейчас такое завертиться…
Библия говорит, что сначала было слово. Некоторые шутники даже говорят, какое - почему-то чаще всего нецензурное. В данном случае вначале было чувство. Ощущение того, что что-то не так и надо что-то сделать. Человек попытался сделать это что-то, не понимая даже толком что. Но тут уже другое чувство ворвалось в мозг словно поток и смыло серую пелену беспамятства. Это была резкая вспышка боли. И словно последовательно включающиеся блоки самодиагностики стали просыпаться остальные чувства.
Боль локализовалась - ладонь правой руки. Левая рука зажата и затекла. Ноги согнуты в очень неудобной позе. Болит голова. Затем плавно пришел слух. Какой-то гул, неразборчивые голоса, удары по металлу. Человек открыл глаза. Сначала он видел только расплывчатую черно-серую мешанину пятен. Потом словно начали наводить резкость, и пятна получили четкость, объем и цвет. Потом пришло воспоминание - я Вэнс Стиллмен, командир второй роты боевых роботов в наемном подразделении Эскадрон смерти. Потом пришло понимание - я в рубке боевого робота.
Я повис на ремнях лицом вниз, один ремень то ли порвался, то ли расстегнулся, из-за чего оставшиеся врезались в тело и затекла левая рука. На мне нейрошлем, причем разбитый: перед левым глазом - паутина трещин, сквозь которое почти ничего не видно, перед правым - почти целое пластиковое забрало, сквозь которое видно приборную панель и окровавленную правую руку. Панель мертва, не горят ни огоньки - индикаторы, ни информационные экраны. А потом я вспомнил все.
Вздохнув, пилот попытался снять шлем. Не вышло - правая скользила из-за крови, левая не поднималась, нейрошлем показался страшно тяжелым. Тогда он начал расстегивать крепления пристяжных ремней. Наконец это ему удалось и он мешком осел на триплекс, ставший полом. Ноги не удержали тело, и он улегся в позе эмбриона.
Последующие несколько минут он сосредоточился только на том, чтобы не кричать, не шевелиться и не блевать. Левую руку скручивало и кололо, поясница ныла. Голова вообще превратилась в комок боли, где после каждого удара сердца словно взрывалась граната. Тем не менее он пытался сделать выводы из своего положения. Похоже, левая рука была зажата и затекала где-то час. Судя по голове, у него сотрясение мозга средней тяжести. Плохо, если не сказать грубее.
Через несколько минут уровень боли снизился до терпимого. Пилот попытался пошевелиться. Опять вспышка боли. Снова перетерпеть и снова пошевелиться. И еще. И еще. И еще раз. Наконец на попытку поднять левую руку рука послушалась, а не попыталась взорваться болью. Хорошо. Теперь двумя руками снять нейрошлем. Черт, голова по-прежнему просто взрывается от боли. Нужно просто полежать и подождать, когда боль немного успокоится. Чуть-чуть. Несколько минут. Совсем не много…
- Товарищ сержант, разрешите обратиться!
- Ну, обратись.
- Товарищ сержант, можно сбегать за лопатой?
- А нафига она тебе? Окоп рыть? Так не поможет.
- Никак нет, товарищ сержант. Я вот думаю, что если подкопать землю вон там, около того бугра, то
