– Да, сэр.
– Мистер Мейсон связывался с окружной прокуратурой насчет этих бумаг? – обратился судья Кадвелл к Роджеру Фаррису.
– Нет, ваша честь.
– Когда вы передали эти бумаги мистеру Мейсону? – снова повернулся судья Кадвелл к Болесу.
– Точную дату я назвать не могу, но после того, как он включился в дело, то есть взял на себя защиту Теда Балфура. Во время первой части дела обвиняемого представлял Мортимер Дин Хоуланд.
– Мистеру Хоуланду вы ничего не рассказали об этих бумагах?
– Нет, сэр.
– Вы кому-нибудь еще говорили об этих бумагах, кроме мистера Мейсона?
– Нет, сэр.
– И вы передали их мистеру Мейсону?
– Да, сэр.
– Мистер Мейсон! – повернулся судья Кадвелл к адвокату защиты.
– Да, ваша честь?
– Суд… – Судья Кадвелл внезапно замолчал. – Объявляется обеденный перерыв. Сразу же после того, как присяжные покинут свои места, я прошу представителей обеих сторон подойти ко мне. Суд обращает внимание присяжных на то, что они не должны формировать или выражать никаких мнений о деле, пока им наконец не будет предоставлена возможность принять решение. Присяжные не имеют права обсуждать дело между собой и позволять кому бы то ни было обсуждать его в своем присутствии. Объявляется перерыв до двух часов. Мистер Мейсон и мистер Фаррис, пожалуйста, пройдите вперед.
Мейсон и Фаррис подошли к месту, где сидел судья Кадвелл. Заместитель окружного прокурора старался сохранять серьезное и озабоченное выражение лица, как и подобает тому, кто вынужден присутствовать при взбучке, даваемой коллеге. Судья Кадвелл подождал, пока присяжные не покинут зал суда. Затем он обратился к адвокату:
– Мистер Мейсон, это правда?
– Сомневаюсь, ваша честь.
– Что?! – воскликнул судья.
– Сомневаюсь.
– Я имею в виду бумаги.
– Кое-какие бумаги были мне переданы, да.
– Мистером Болесом?
– Да, ваша честь.
– А он сказал вам, что взял их у обвиняемого или что они были переданы ему обвиняемым?
– Нет, сэр.
– Что они из себя представляют?
– Они у меня с собой, ваша честь.
Мейсон достал запечатанный конверт и протянул судье Кадвеллу.
Судья разорвал конверт и стал просматривать содержимое.
– Мистер Мейсон, это очень серьезный вопрос.
– Да, ваша честь.
– Это важные улики в рассматриваемом деле. Бумаги в этом конверте представляют собой доказательства.
– Доказательства чего? – уточнил Мейсон.
– Подтверждающие рассказ Болеса, с одной стороны, – резким тоном ответил судья Кадвелл.
– Это примерно то же, что и история о человеке, который утверждал, что застрелил оленя с трехсот ярдов и олень упал у определенного дуба, а если вы ему не верите, то он покажет вам дуб, потому что дуб все еще стоит на месте и подтвердит его рассказ, – заметил Мейсон.
– Вы сомневаетесь в показаниях мистера Болеса?
– Очень сильно.
– Но вы не можете оспаривать тот факт, что эти доказательства – одни из самых важных. Подобные улики должны находиться в руках полиции и…
– Это доказательства чего, ваша честь? – повторил Мейсон.
– Вот водительское удостоверение Джексона Эгана.
– Да, ваша честь.
– Вы хотите сказать, что оно не имеет значения?
– Я не вижу, какое значение оно может иметь.
– Оно может служить для идентификации. Полиция предпринимала попытки опознать тело. К настоящему моменту сделано только предполагаемое опознание. С абсолютной точностью не было идентифицировано, что перед нами труп Джексона Эгана.
– Но Джексон Эган мертв, – возразил Мейсон. – Он умер два года назад, задолго до того, как рассматриваемое нами дело вообще случилось.
– А откуда вы знаете, что он умер? – спросил судья Кадвелл. – Вот контракт, который, очевидно, подписывал погибший, на аренду автомашины. Вы все равно продолжаете утверждать, что это не важно, мистер Мейсон?
– Не важно, сэр.
– Вы, конечно, понимаете, что это доказательства?
– Да, ваша честь.
– Вы служите правосудию, вы – адвокат. И ваш долг как адвоката – передавать любое доказательство, любой физический предмет, который имеет отношение к делу и оказывается в вашем владении, полиции или другим представителям власти. Преднамеренно скрывать или утаивать какие-либо доказательства подобного рода является не только правонарушением, но и невыполнением ваших обязанностей как адвоката.
Мейсон прямо встретился взглядом с судьей.
– Я отвечу на это обвинение, ваша честь, когда оно будет должным образом предъявлено, в должное время и в должном месте.
Судья Кадвелл побагровел:
– Вы намекаете, что я не имею права поднимать этот вопрос?
– Я заявляю, что отвечу на это обвинение в должное время и в должном месте.
– Я не знаю, является ли это неуважением к суду, – заметил судья Кадвелл, – но это определенно невыполнение вашего профессионального долга.
– Это ваше мнение, ваша честь, – возразил Мейсон. – Если вы намерены предъявить мне обвинение за неуважение к суду и заключить меня под стражу, я добьюсь получения Хабэас Корпус и отвечу на обвинение в неуважении к суду. Если вы хотите привлечь меня к судебной ответственности за служебное преступление, я отвечу на это обвинение в должное время и в должном месте. А пока, если я могу обратить внимание суда на этот вопрос, слушается дело по обвинению другого человека, и любые намеки со стороны суда, что адвокат обвиняемого виновен в каком-либо нарушении этики, могут настроить присяжных против обвиняемого. Обязанностью суда является воздержаться от выражения мнения в отношении действий адвокатов.
Судья Кадвелл вдохнул воздух:
– Мистер Мейсон, я намерен приложить все усилия, чтобы права обвиняемого не были никоим образом ущемлены из-за поведения его адвоката. Однако я считаю, что вы потеряли право на уважение суда. Совершенно очевидно, что вы как адвокат предприняли попытку скрыть доказательства. Что касается свидетеля Болеса, я предполагаю, что он постарался искупить свою вину, обратившись к представителям власти и рассказав, что произошло на самом деле. Но вы не сделали ничего подобного.
– Я не сделал ничего, кроме защиты прав своего клиента, и я намерен защищать их в меру своих возможностей, – заявил Мейсон.
– Да, у вас совершенно другие представления о профессиональных обязанностях адвоката, нежели у меня, – резким тоном сказал судья Кадвелл. – Это все. Я обдумаю этот вопрос во время обеденного перерыва. Возможно, я решу предпринять какие-то действия, когда слушание возобновится.
