подъезда. Худышка держала в руках книгу и, изредка поправляя на голове косички, была полностью поглощена чтением.
Неизвестно почему, но Бузанова при виде ребенка внезапно остановилась и долго наблюдала, как светловолосая кроха перелистывает печатные страницы.
На следующий день картина повторилась. Девочка вновь сидела на лавочке с книжкой в руках.
В октябре, возвращаясь с работы раньше обычного, Виктория Алексеевна ругала себя за забывчивость. Утром она оставила дома зонтик, а днем, как назло, началась противная изморось.
Подняв воротник плаща, женщина быстро шествовала по мокрому асфальту, сгибаясь под тяжестью неподъемной сумки с продуктами.
Проходя мимо соседнего дома, она увидела старую знакомую. Но на этот раз девочка не читала. Устремив взгляд вдаль, она обхватила тоненькие плечики руками и, не обращая внимания на изморось, неподвижно сидела на лавочке.
Виктория не выдержала. Приблизившись к подъезду, она заговорила:
– Почему ты не идешь домой, ты вся мокрая?
Девочка подняла на незнакомку бездонные небесно-голубые глаза и как-то уж очень по-взрослому изрекла:
– Я не сахарная, не растаю.
– Но ты можешь простыть, потом долго проболеешь. Разве тебе нравится болеть и принимать лекарства?
– Скажете тоже, кому ж нравится лежать в кровати с температурой. Не-ет, болеть я не люблю.
– Тогда послушай меня и быстренько беги домой, а то от мамы влетит за мокрую одежду.
Девочка отвернулась.
– Моей маме все равно, где я и что со мной происходит.
– Не говори так.
– Но это правда, я могу хоть до ночи на улице просидеть, а она даже не побеспокоится. Пьет моя мама каждый день, друзей к нам домой приглашает, а когда они напиваются, им уже ни до кого нет дела.
Виктория Алексеевна откровенно растерялась.
– Сколько тебе лет?
– Десять.
– Десять? А выглядишь лет на восемь, такая худенькая, маленькая. Ты в классе, наверное, самая миниатюрная.
– Нет, у нас Зина Кротовская учится, она ниже меня ростом.
Дождь усиливался. Подняв сумку, Виктория спросила:
– А хочешь пойти ко мне в гости? Я тебя горячим чаем напою с бутербродами.
Девочка молчала.
– Только сначала давай поднимемся к твоей маме и предупредим, чтобы она не волновалась.
– Я же вам говорю, она не заволнуется, и вообще… спит сейчас мама. Крепко спит. Они с дядей Гришей с утра пили, а теперь прямо на кухне, на полу улеглись. А пойти к вам в гости я согласна, я ведь вас давно уже знаю.
– Откуда?
– Вы с работы каждый день возвращаетесь в семь вечера, а несколько раз я видела, как вы с тетей Олей разговаривали.
– Тогда пошли, а то минут через пять станем похожи на мокрых куриц.
По дороге Бузанова представилась своей новой знакомой:
– Меня зовут Виктория Алексеевна, но ты можешь звать просто тетя Вика.
– А я Карина, – сказала девочка дрожащими губами.
– Замерзла? Ну ничего, сейчас согреешься, потерпи, мы почти пришли.
Зайдя в квартиру, Виктория первым делом включила плиту и поставила чайник.
– Карина, иди, помой руки, а потом поможешь мне на кухне. Ты хлеб резать умеешь?
– Спрашиваете. Конечно, умею.
– Тогда нарежь хлеб, сыр и колбасу, а я пока быстренько печенье из творога сделаю.
Карина нахмурилась.
– Ни к чему это. Зачем столько продуктов переводить, чай можно с бутербродами попить.
От ее слов Виктория прослезилась.
– Почему вы плачете?
– Не обращай внимания, а печенье я все равно сделаю. И знаешь, – Бузанова прошествовала в комнату и вернулась с коробкой шоколадных конфет: – Мы с тобой устроим пир горой. Вот еще конфетки. У меня недавно день рождения был, на работе подарили.
Спустя сорок минут Карина едва слышно спросила:
– Тетя Вика, можно мне еще одну конфету взять?
– Бери сколько хочешь, не спрашивай.
– Печенье у вас вкусное, вы мне рецепт не дадите?
– Умеешь готовить?
– Так дома я всегда готовлю, мама редко к плите подходит. Могу любой суп сварить, гарнир сделать, запеканку. Вот только курицу жарить пока не научилась. Она у меня получается твердой и невкусной.
– Я научу тебя жарить курицу, – Бузанова погладила Карину по голове и как бы невзначай спросила: – Мамка давно пьет?
– Давно, я уже и не помню, когда она трезвая была. Ян говорит, что мама пила, даже когда была беременна.
– А кто такой Ян?
– Мой старший брат, ему двадцать лет, и он… Он редко появляется дома, и мне кажется, Ян связался с дурной компанией. Когда приезжает, от него тоже часто пахнет водкой, и тогда он начинает кричать на маму и ее собутыльников. Несколько раз даже подрался с мужиками. Ох, – Карина взяла печенюшку, – если бы мама перестала пить, у нас была бы нормальная семья, но она уже не бросит, сама так говорит.
Виктория смотрела на Карину и боролась со жгучим желанием прижать к себе девочку и разреветься в голос. Ей было ее жаль. Жаль до зубовного скрежета.
Когда за окном сгустились сумерки, Карина спохватилась.
– Сейчас помогу вам помыть посуду и пойду домой. Мне еще домашнее задание сделать надо.
– Ничего мыть не нужно, я сама справлюсь. – Бузанова достала из шкафчика полиэтиленовый пакет и положила туда оставшееся печенье и все шоколадные конфеты. – Возьми с собой, угостишь маму и сама перед сном чайку попьешь.
Карина отрицательно замотала головой:
– Спасибо, конечно, но это лишнее.
– Бери, бери.
– Нет, – девочка убрала руки за спину.
– Карин, ты ко мне в гости теперь приходи. В семь вечера я уже дома, а в выходные можешь забегать в любое время.
– Если приглашаете, то обязательно зайду, только вы в следующий раз не доставайте конфеты и печенье не делайте, я к вам просто так приду… поговорить.
Когда она ушла, на Викторию накатила волна отчаяния. Схватив пепельницу, женщина подошла к окну и, раскуривая сигаретку, долго смотрела в темное небо.
– Бедный ребенок, за что ей выпали такие страдания?
Карина пришла к Бузановой спустя неделю. В одиннадцатом часу Бузанова, приняв душ, уже собиралась отправляться на боковую, как вдруг в прихожей затрезвонил звонок. Увидев на пороге понурую Карину, Виктория ахнула. Держа в руках портфель, девочка переминалась с ноги на ногу, не решаясь посмотреть в глаза Бузановой. А когда решилась, Виктория заметила на ее правой скуле огромное красное пятно.
– Карина, что случилось?
