Бойтесь своих желаний

– Да. Спасательный.

– А мы где ужинать-то будем? В бассейне, что ли?

– Я выражаюсь образно!

– Мы поняли, Розалия Станиславовна, хватит нас поучать. – Катка уткнулась в газету.

Без четверти шесть к ним пожаловал довольный Леопольд Самуилович.

– А где Роза, она готова? – спросил он у Натки.

– Сейчас спустится. С трех часов из спальни не выходит. Нервничает.

Розалия появилась в гостиной в начале седьмого. Облачившись в янтарно-желтый брючный костюм, огненно-рыжий парик и держа в руках оранжевую сумочку, она чувствовала себя явно не в своей тарелке.

– Роза, ты великолепна! Но зачем ты накрасилась больше обычного?

– Перенервничала. Не требуй от меня невозможного. Котик, я старалась изо всех сил и… перестаралась. Но в остальном преуспела. Костюм у меня скромный, сумочка тоже, а вместо бриллиантового колье я нацепила на себя тонкую нитку жемчуга. По-моему, теперь я очень смахиваю на простушку из сельской местности.

Ката кашлянула.

– Сомневаюсь, что простушки…

– Заглохни! У меня сейчас начнется криз, а ты масла в огонь подливаешь. И давайте уже отправимся на ужин, сколько можно торчать в гостиной?

Взяв свекровь под руку, Леопольд вышел на крыльцо. За ними следовала Наталья, а Катарина, закрыв входную дверь, замыкала шествие.

По мере приближения к элитному жилому комплексу, в котором проживали Леопольд с матерью, свекровь все больше трясло.

– Лео, ты не сказал, как зовут твою маму.

– Цецилия Лазаревна.

– Боже!

– Сегодня мама дала выходной нашей кухарке и целый день сама простояла у плиты. Она у меня замечательно готовит, скоро вы в этом убедитесь.

– Не уверена, что мне кусок в горло полезет.

– Роза, ты обязательно должна отведать мамину фирменную рыбу, иначе станешь ее кровным врагом.

– Теперь у меня подскочил уровень адреналина.

Пятнадцать минут спустя, выходя из лифта, Розалия перекрестилась:

– Господи, помоги.

– Ты готова, дорогая?

– Да. Стреляйте! Вернее, звони.

Леопольд надавил на кнопку звонка и, убрав руки за спину, вытянулся, словно гитарная струна.

Катка во все глаза смотрела на дверь.

И вот дверь распахнулась.

На пороге стояла пожилая, чуть полноватая женщина с седыми, собранными на затылке в пучок волосами. Она была облачена в черное, строгого покроя платье, на вороте которого сверкала серебряная брошь в виде маленького паучка.

– Мама, – Леопольд Самуилович сделал шаг в сторону. – Мы уже приехали. Позволь представить тебе Розалию и ее семейство. Это Катарина, невестка Розы. Натали – их друг и помощница. А вот и сама Розочка.

Пребывая не в себе, свекрища выпалила:

– Здоровеньки булы, тетя Циля.

Цецилия Лазаревна кивнула Катке, затем одарила кивком Наталью, а когда пришел черед поздороваться с Розалией, она взяла сына за руку, отвела его в сторону и довольно-таки громко спросила:

– Польди, она еврейка?

Леопольд сглотнул.

– Нет, мама.

– Я так и знала. Мое старое сердце чувствовало, что ты приведешь в дом русскую. Ты меня разочаровал, Польди. Я на тебя сердита.

– Мама, Розочка очень хорошая женщина.

– Не спорю, но она русская! А в нашей семье нет русских. Все твои братья женились на еврейках, даже твой безрассудный дядя Яша, от которого всего можно было ожидать, связал жизнь с еврейкой.

– Мам, может, ты не будешь держать гостей в прихожей?

Цицилия Лазаровна сморщила нос и, обернувшись, заявила:

– Ладно, проходите. Ванная комната у нас там, вещи оставьте на комоде, домашние тапочки перед вами.

Катка с Натальей сунули ноги в мягкие тапки и потопали мыть руки.

Розалия уже намеревалась пойти за ними, как вдруг Цецилия прогремела:

– Вы забыли переобуться.

– Дорогая Цецилия Лазаревна, мне намного удобней ходить в туфлях.

– Что?! Польди, я ослышалась или она действительно собирается ходить по квартире в уличной обуви? У нас это не принято, извольте снять туфли. Польди, скажи ей!

– Розалия, надень, пожалуйста, тапочки.

– Лео, котик, я…

– Как вы назвали моего сына? Котик? Какая безнравственность! Почему вы обращаетесь к нему, будто он пятилетний мальчик? Его полное имя Леопольд, обращайтесь к нему именно так, а не иначе. Безо всяких там котиков, зайчиков и им подобных.

Вернувшись из ванной, Катарина прошептала:

– Розалия Станиславовна, наденьте тапки.

Стиснув зубы, свекровь скинула с себя туфли и, закрыв глаза, облачилась в тапочки.

– Ужин готов, тот, кто помыл руки, может пройти в столовую. – Цецилия Лазаревна развернулась и шаркающей походкой пошла по длинному коридору. – Она не еврейка. Не еврейка! За что мне это?!

Свекровь негодовала:

– Лео, ты сказал, что твоя мать ангел во плоти, а она едва меня живьем не съела.

– Мама добрая, просто она огорчилась, что ты не еврейка.

– Замечательно, и что теперь делать, познакомиться с ней заново и представиться Фаней Кацман?

– Ничего не надо делать, Розочка, просто иди, помой руки, и начнем ужинать.

– А твоя мама меня не отравит?

– Розалия Станиславовна, что вы несете? – с укором проговорила Ката.

– Но она на меня так смотрела… Пристально! Зло! Ужасающе!

– Роза, не преувеличивай, мама пригласила тебя к столу, а это уже кое-что.

– Ладно, двум смертям не бывать, а одной не миновать. Вы идите, а я сейчас смотаюсь в ванну и присоединюсь к вам.

В столовой Цецилия Лазаревна начала рассаживать гостей за стол.

– Катарина, вы с Натальей садитесь слева. Я сяду во главе стола, Польди напротив меня, а эта пусть садится справа.

– Мам, между прочим, у нее есть имя.

Цецилия Лазаревна ухмыльнулась:

– Судя по ее возрасту, и отчество тоже. Польди, неужели ты думаешь, я забыла имя этой? У меня отличная память, я еще не впала в маразм.

Розалия нарисовалась в столовой минуту спустя.

– Вау! Какой стол, сколько всего вы наготовили, у меня уже слюнки текут.