выписал чек в Лас-Вегасе – а вы знаете, что они собой представляют.
– Кто они?
Диана Дуглас пожала плечами.
– Понятия не имею, однако всем известно, что если ты играешь в долг с профессионалами, то тебе придется или расплачиваться, или пенять на себя.
– И Эдгар испугался?
– Ужасно.
– Я пытаюсь определить линию его поведения, – объяснил Мейсон. – Если Эдгар попадает в беду, он обращается к вам. Вы для него – сестра и мать в одном лице, не так ли?
– Ну… – задумалась она. – Наверное, так.
– Значит, смело можно предположить, что, если Эдгар попал в какую-то переделку и ему требовались пять тысяч долларов, чтобы выпутаться, он определенно поделился бы с вами.
– Если только… это не что-то такое, что он не захотел бы со мной обсуждать. Иногда мужчины оказываются в таких ситуациях, в которые они не желают посвящать свою семью.
– С чего вы взяли?
– Я… я читала об этом.
– Вы когда-нибудь беседовали на эту тему с Эдгаром?
– Нет.
– Знаете что-нибудь об интимной жизни Эдгара?
– Практически ничего.
Мейсон задумчиво посмотрел на Диану Дуглас.
– В шесть двадцать семь из Лос-Анджелеса в Сан-Франциско отправляется самолет компании «Юнайтед Эйрлайнз», и я хочу, чтобы вы были на борту, – заявил Мейсон. – Я провожу вас. Когда спустимся в холл, ведите себя естественно. Не оглядывайтесь по сторонам, словно боитесь, что кто-то следит за вами. Прогуляемся два квартала до стоянки такси. Я посажу вас в машину. Поедете на железнодорожный вокзал «Юнион». Вы должны проверить, не сел ли кто-нибудь вам на хвост. Когда убедитесь, что никого нет, поймаете другое такси и отправитесь в аэропорт. Там будете ждать.
– Чего?
– Я постараюсь встретить вас прямо перед отлетом самолета. Я привезу ваш багаж. Через час я выпишусь из гостиницы. Таким образом, у меня останется время, чтобы быстро заскочить к себе домой и собрать сумку. Я присоединюсь к вам в аэропорту, имея при себе и ваш чемодан, и свои вещи.
– А что делать с чемоданчиком… ну, с тем, в котором деньги?
– Банки уже закрылись. Придется везти его с собой. Вы должны появиться завтра на работе только с чеком кассира, выписанным на ваше имя как доверенному лицу. Как только завтра утром откроются банки в Сан-Франциско, немедленно положите деньги на счет и возьмите чек, затем как ни в чем не бывало отправляйтесь к себе в контору. Я встречу вас там. Давайте договоримся о времени. Например, десять тридцать. Не появляйтесь раньше и постарайтесь не задерживаться, только если этого не избежать.
Зазвонил телефон.
– Наверное, это меня, – решил адвокат.
Мейсон снял трубку и осторожно сказал:
– Алло?
На другом конце провода послышался веселый голос Пола Дрейка:
– Привет, Перри. Раздобыл большую часть информации, которая тебе требовалась. Оказалось не так сложно.
– Итак?
– Интересующий тебя «Кадиллак» зарегистрирован на Мори Кассела, проживающего в многоквартирном доме «Таллмейер», квартира девятьсот шесть. О привычках Кассела мне пока разузнать не удалось, однако он живет в этом доме немногим более года.
– Черт побери! – пробормотал Мейсон.
– Что-то не так?
– Он представился мне своим настоящим именем. Я принял его за сутенера, промышляющего шантажом. Опытного, процветающего, хитрого.
– Так кто же он?
– Это необходимо выяснить, – ответил Мейсон.
– Посадить кого-нибудь ему на хвост?
– Нет. Он или такой идиот, что сложно представить, или слишком умен, чтобы попасть в ловушку. Необходимо разобраться, что из двух.
– Ладно, дашь мне знать, если что-нибудь еще потребуется, – сказал Дрейк.
– Хорошо.
Мейсон повесил трубку.
Диана, с беспокойством наблюдавшая за Мейсоном, спросила:
– Что-нибудь случилось?
Мейсон нахмурился и несколько секунд не отвечал, обдумывая, что же сказать.
– Не знаю, – наконец медленно произнес он. – Похоже, я ошибочно оценил ситуацию.
– В каком смысле?
– Благодаря оперативным действиям Детективного агентства Дрейка нам удалось выяснить, кто этот шантажист. Его зовут Мори Кассел, ездит на «Кадиллаке», живет в многоквартирном доме «Таллмейер» в квартире девятьсот шесть. Когда Кассел приходил в гостиницу, он представился своим настоящим именем, припарковал «Кадиллак» перед входом, вручил хорошие чаевые швейцару, чтобы машину никуда не перегнали и она оставалась там, где могут парковаться только прибывающие в гостиницу с багажом.
– А что здесь не так? – не поняла Диана. – Многие, ненадолго забегающие в гостиницу, дают швейцару чаевые, чтобы он присматривал за их машинами. Так швейцары зарабатывают себе на жизнь…
Мейсон покачал головой.
– Не в этом дело, Диана. Это несколько иной человек.
– С чего вы взяли?
– Признаю, что руководствовался своей интуицией. Я решил, что это сутенер.
– Но как?
– По его внешнему виду, манерам, по всему.
– Мистер Мейсон, вы хотите сказать, что вам достаточно увидеть человека, немного с ним поговорить, и вы поймете, что он сутенер?
– Нет, – ответил Мейсон. – Так далеко я не стану заходить, Диана. И не забывайте, что, называя человека сутенером, я не имею в виду, что он фактически поставляет клиентов в публичный дом или занимается сводничеством. Я просто имею в виду человека определенного типа, который готов зарабатывать себе на жизнь, представляя женщину в разработанной схеме шантажа.
– Но как вы решили? Чем подобный человек отличается от других? Он как-то особенно одевается? Что… Я не понимаю.
– Нет никакого конкретного признака, – попытался объяснить Мейсон. – Это смесь всего. Возьмите любого, кто живет на средства, прямо или косвенно получаемые через женщин. Он сам понимает, что у него что-то не так внутри, и пытается это скрыть, всячески приукрашивая фасад, чтобы спрятать прогнившую середину. Поэтому он стремится к безукоризненной внешности. У него всегда блестят ботинки, брюки идеально отутюжены, он носит дорогие рубашки и галстуки, делает маникюр, следит за кожей рук, аккуратно подстрижен, волосы зачесаны назад, чтобы радоваться отражению в зеркале. Далее – голос. Здесь своя специфика. Он не привык придавать вес словам. В ситуации, с которой, как он считает, он справится, он говорит резким властным тоном. Однако у его голоса нет ни тембра, ни тональности. Создается впечатление, что если он придет в гнев, то его голос поднимется до фальцета.
– И вы заметили все это у Кассела? – уточнила Диана Дуглас.
– Да.
– Что он хотел?
– Денег.
