– Это Перри Мейсон. Что у вас нового?
– Кое-что есть. Мой достойный противник, мистер Маршалл, готовит почву для своего триумфа.
– Каким образом?
– Создает героическую эпопею о местном скромном поборнике правды, восставшем против городского ловкача. Что-то вроде борьбы Давида и Голиафа.
– Как он это делает?
– Дает интервью газетчикам.
– Цитаты из показаний употребляет?
– Нет, прямых цитат нет, даются лишь обзорные отчеты о деятельности нашего бесстрашного обвинителя и нашей администрации. Газету «Сентинентал» до сих пор никто не читал, а сейчас она идет нарасхват.
– Это местная газета?
– Выпускается в Эль-Сентро.
– Какова линия атаки?
– Давид из Империал-Вилли выступает против лос-анджелесского Голиафа, и это перемывается на все лады. К тому времени, когда нам надо будет создать у присяжных определенное мнение, мы убедимся, что дружная местная команда ополчилась против городского ловкача… Говорить о непредвзятости присяжных нам не придется, хотя формально все требования будут соблюдены.
– Как вы считаете, этот Маршалл опасен? – поинтересовался Мейсон.
– Да, и, кроме того, у него невероятное самолюбие.
– Что еще?
– Кажется, основным подозреваемым он выставляет миссис Элмор. Хотя прямо и не говорит, что Лоррейн Элмор наркоманка, но уже намекнул репортерам, что она привыкла к сильнодействующему снотворному и что когда она уезжала из Бостона, то убедила своего лечащего врача дать ей рецепт, который обеспечил бы ее препаратом на три месяца. Власти пытаются выяснить историю этого лекарства. Вроде бы миссис Элмор употребила три ампулы, а потом еще четыре в промежутке между отъездом из Бостона и приездом в Калексико. Одну она приняла в ночь убийства, еще одна была найдена на сиденье в автомобиле. В упаковке осталось меньше девяноста ампул. Спиртное, найденное в бутылке из-под виски в чемодане Девитта, было перенасыщено этим наркотиком. Полицейские предполагают, что миссис Элмор, которая в данный момент находится в местной больнице под присмотром врача, была помещена туда по просьбе некоего Перри Мейсона. Болдуин Маршалл, согласно слухам, располагает данными, указывающими на то, что как только его не слишком щепетильный противник из Лос-Анджелеса понял, что заявление его клиентки находится в противоречии с фактами, он тут же предпринял шаги, чтобы помешать допросить ее.
– Интересно! – воскликнул Мейсон. – Похоже, надо будет разобраться с ним в газетах.
– Это называется подготовкой общественного мнения. Послушать Маршалла, так он ярый противник газетной шумихи. Однако он говорит, что, по его мнению, общественность имеет право быть в курсе шагов, которые предпринимаются в связи с расследованием таинственной смерти, которая все более начинает походить на преднамеренное убийство.
– А газеты ничего не сообщают о большой сумме денег, которая, предположительно, была у миссис Элмор? – спросил Мейсон.
– Ни слова, – ответил Краудер. – Газета указывает, что в кругу своих близких друзей Маршалл сообщил, что ваша тактика может сработать в большом городе, но ровным счетом ничего не даст в небольшом городке, где жители привыкли уважать законы. И что, дескать, в десять часов утра он отправится к миссис Элмор за заявлением. Если же лечащий врач скажет, что она не в состоянии сделать такое заявление, он потребует провести медицинскую экспертизу, для чего суд сам назначит врача, а ей вручат повестку, обязывающую ее предстать перед судом присяжных.
– Вы передали миссис Элмор, что она ни при каких условиях не должна говорить?
– Я разрешил ей только назначить дату и время.
– Можем ли мы на нее рассчитывать?
– Я не знаю, но я внушил Линде Кэлхаун, что ее тетка в своих собственных интересах должна молчать. Знаете, мистер Мейсон, Линда – удивительно разумная девушка! Она твердо стоит обеими ногами на земле.
– Хорошо, Дункан. Смотрите, чтобы доктор Кеттл не подставил себя под удар. Нам надо сейчас слегка изменить тактику. Допустим, миссис Элмор не намерена делать никаких заявлений по совету ее адвоката.
– Но тогда Маршалл засадит ее в тюрьму, предъявив ей обвинение в убийстве!
– Он это сделает в любом случае, – ответил Мейсон. – Теперь я хочу, чтобы вы сделали одну вещь, Дункан. Уж если предстоит разбирать данное дело в газетах, то и мы можем кое-что предпринять.
– Что вы хотите? – спросил Краудер.
– Позвоните этому врачу в Бостон, договоритесь об интервью с ним, затем вы сможете опубликовать его в прессе как местный адвокат. Этим заявлением я хочу добиться нескольких целей. Прежде всего надо дать знать общественности, что имеется местный адвокат, что дело, затеянное Маршаллом, – вовсе не борьба сельского Давида против городского Голиафа, и вы намерены сыграть важную роль в деле.
– Я так и думал, что вы этого захотите. Что еще? Главное – о чем я должен беседовать с бостонским врачом?
– Укажите доктору, что миссис Лоррейн Элмор находится в том периоде жизни, когда жажда романтики в ней еще не умерла, что она жила в небольшом городке под пристальными и зоркими взглядами соседей, склонных жалеть ее, как относительно молодую одинокую женщину, что там не было ни одного подходящего мужчины и она не участвовала в общественной деятельности. В результате женщина стала страдать депрессией, а врач посчитал разумным успокоить ее нервную систему всяческими микстурами в дневное время и снотворным по ночам. Когда она собралась в поездку, то, естественно, пополнила свой запас рекомендованных врачом препаратов, и тогда он выписал их в большом количестве, зная, что у нее нет тенденции покончить с собой, и отлично понимая, что она начнет беспокоиться из-за нехватки лекарства и такой, в сущности, пустяк может вывести ее из равновесия. Таким образом, большое количество снотворного, выписанное ей, было всего лишь психологическим фактором, связанным с ее лечением. Он хорошо знаком с ее характером и репутацией, она женщина необыкновенной порядочности, так что для него не было большим риском прописывать ей наркотик в таком количестве…
– Вы полагаете, он это заявит? – спросил Краудер.
– Конечно, – усмехнулся Мейсон. – Он будет вынужден сказать именно так, иначе ему здорово попадет за нарушение правил выписки наркотика, особенно такого сильнодействующего. Вы можете указать, что на карту поставлена его профессиональная и личная репутация, и лучше еще до того, как пресса пронюхает всю историю, опубликовать истинные факты.
– Ему их подсказать?
– А разве можно найти какое-то другое, более логичное объяснение? – спросил Мейсон.
– Я бы даже и не пытался!
– Хорошо, Дункан, – засмеялся Мейсон. – Займитесь этим. Если они желают и дальше разбирать дело в газетах, то мы им представим материал, который сработает в пользу нашей подзащитной – несчастной, ошеломленной вдовы, страдающей от одиночества, перед которой приоткрылась светлая перспектива надежд на счастье, но все внезапно оказалось разрушено безжалостной рукой смерти.
– Теперь я понял. Вы хотите, чтобы это мнение получило широкую огласку?
– Самую широкую!
– Хорошо, – согласился Краудер и повесил трубку.
Мейсон с удовлетворением подмигнул Делле:
– Если окружной прокурор желает жесткой игры с силовыми приемами, то он ее получит. Газеты не захотят ограничиться обслуживанием одной стороны.
– Я полагаю, – заметила Делла Стрит, – мы попали в хорошую переделку.
– Каша заварится еще та, – согласился адвокат. – Откровенно говоря, я на это не рассчитывал… Ладно, посмотрим, что нам расскажет Пол.
