Все дружно рассмеялись.
– Ну, правильно, только травмированный будет за такую зарплату рисковать!
Анечка многозначительно посмотрела на мужа.
– Кстати, Аркаша, ты бы не нарывался... Не надо им прямо сейчас звонить, никакой нормальный человек не любит, чтобы его посреди ночи будили...
– Я в курсе, – кивнул начальник РОВД, – да боюсь, что выбора у меня уже нет. Слишком уж круто все завертелось. Да и все одно хуже не станет...
Скобцов не стал никому звонить, а просто оделся, вышел вместе с «гостями» во двор, вывел из гаража свой новенький «Опель» и через четверть часа лично отвез в гостиницу, в которой остановились проверяющие из Москвы.
– Здрасьте, Аркадий Николаич! – маслено разулыбалась ему администратор. – А ваши московские друзья только что по номерам разошлись... Спят уже, наверное.
– Значит, будем будить, – констатировал начальник РОВД. – Мне, собственно, Багрянский нужен. Что там разведка доложила: он у себя?
– Прям и не знаю, как сказать... – замялась администратор и все-таки решилась: – Не один Константин Борисович в номере. Как бы не помешать человеку, все-таки такая трудная работа. Надо человеку и расслабиться...
Скобцов кашлянул и недовольно покачал головой.
– Ладно, на месте сориентируемся.
Они поднялись на третий этаж и присели на диван возле стола, а Скобцов, детально выяснив у дежурной по этажу, когда Константин Борисович Багрянский зашел в номер, глянул на часы, затем на секунду подошел к дверям нужного номера и, прислушавшись, покачал головой и вернулся к остальным на диванчик.
– Пусть кончит, – деловито махнул он рукой.
Они посидели минут пять, затем для страховки еще немного, и Скобцов, шумно вдохнув через ноздри и выпустив ртом воздух, решительно подошел к двери номера проверяющего и постучал.
– Кого там нелегкая принесла?! – услышали все громкий раздраженный голос.
– Это я, Константин Борисович, Скобцов. Можно вас на минутку?
Дверь приоткрылась.
– Какого хрена?! – прорычал Скобцову председатель московской комиссии. – Тебе что, погоны носить надоело?
– Дело неотложное. – Кивком головы тот показал на притихшую троицу на диване.
Проверяющий выглянул из двери, но ничего не понял.
– Ну и что? Кто это?
Отец Василий степенно поднялся и только тогда понял, почему его не опознали: в рясе уехала в область попадья, а сам он в обычном мирском пиджаке, натянутом поверх футболки, выглядел неизвестно кем, даже борода не спасала.
– Меня зовите отцом Василием, – представился он.
– Майор Пасюк! – вскочил и принял положение «смирно» Макарыч.
– И лейтенант Мальцев! – завершил Санька.
– А-а... это же из-за вас весь этот сыр-бор начался... – начал припоминать Багрянский и внезапно кинул взгляд назад, внутрь номера, и распорядился: – Одевайся. Свободна...
Мужики терпеливо ждали.
Из номера выскочила легкомысленно одетая юная особа, которая, окинув оценивающим взглядом стоящих навытяжку перед диваном мужичков, сквозанула по лестнице вниз.
– Заходите, – пригласил Константин Борисович нежданых и незваных гостей.
Номер оказался двухкомнатным. Багрянский, плотно затворив дверь в спальню, жестом указал гостям на диван, а сам уселся в кресло у журнального столика и налил себе газировки. Священник раздул ноздри и понял: судя по запаху, здесь не только занимались любовью, но и не просыхали от коньяка.
– Выкладывай, – глянув на Скобцова, властно распорядился проверяющий.
Начальник Усть-Кудеярского РОВД собрался и вкратце изложил суть дела, каждый раз подчеркивая происхождение информации либо «по словам майора Пасюка», либо «как утверждает лейтенант Мальцев». Багрянский слушал внимательно, не перебивая и не вставляя неуместных замечаний. И только когда узнал, каким образом эта сошедшаяся вместе самым противоестественным и противозаконным образом троица обвела вокруг пальца областной ОМОН, улыбнулся, но тут же неодобрительно покачал головой:
– Таких вещей не прощают... Вы хоть понимаете?
– Понимаем, – признал Макарыч и тут же добавил: – Но, Константин Борисович, мы не напрашивались... Лядов сам начал...
Проверяющий побагровел.
– Молчать! – гаркнул он. – Когда старший по званию разговаривает!
Макарыч побледнел.
– Между прочим, этот Лядов тебя не только по званию старше, но и по должности, и по сроку службы, товарищ майор! – уже спокойнее, но все еще «с градусом» в голосе добавил проверяющий. – Так что не тебе решать, кто «напрашивается», как ты изволил выразиться, а кто боевую задачу выполняет!
Макарыч смутился.
– Извините, товарищ полковник, – пробормотал он.
– Эх, провинция... – вздохнул Багрянский и налил себе еще газировки. – Ладно. Напортачили вы тут все, как я погляжу, прилично. А теперь ко мне прибежали: «Разведите, товарищ полковник...» А между прочим, областная пресса уже кое-что пронюхала и ждет не дождется, когда менты друг друга сажать начнут...
– Лучше, конечно, если мы сами разберемся, – неуверенно вставил Скобцов.
– Правильно мыслишь, Аркадий Николаевич, – поддержал его проверяющий. – Это, можно сказать, наше внутреннее, почти семейное дело, и не хрен этим бумагомаракам сюда свой нос совать.
Он встал, прошел в спальню и вскоре вернулся с сотовым телефоном в руках. Набрал несколько цифр и приложил аппарат к уху.
– Семен Игнатьевич? Багрянский беспокоит, – деловито представился он, как только ему ответили. – Ты, как всегда, еще на службе... А между прочим, уже четвертый час ночи... Да-да, знаю. Да, вот они все, гаврики, у меня сидят...
Некоторое время он слушал, а потом поинтересовался.
– А этот ваш журналист, как его? Да-да, Стрельцов, не унимается? М-да... Слышь, Семен Игнатьевич, давайте-ка завершайте свои разборки, мой вам совет. Да, я понимаю.
Некоторое время он снова слушал молча, а потом возразил:
– Ну, хорошо, посадишь ты их... А что потом? Ты о своем завтрашнем дне подумал? А я вижу, что не подумал! Да, я так считаю! Потому что это твое хозяйство! И если у тебя сил не хватает все в своих руках держать, то завтра министр задумается, а нужен ли ты ему вообще!..
Бунтари напряженно ждали. Было совершенно очевидно, что прямо на их глазах разворачивается серьезнейшая полемика, в которой обозначаются весьма и весьма серьезные границы между «хочется» и «надо».
– А ты сам как думаешь? Мера пресечения? Ну что ж, разумно. Правильно.
Проверяющий положил трубку на журнальный столик и снова налил себе газировки. Макарыч и Санька сидели ни живы ни мертвы, и даже отцу Василию стало не по себе.
– Значит, так, гаврики, – вздохнул Багрянский. – С областью я все перетер.
Санька и Макарыч синхронно сглотнули.
– На первое время вам изменят меру пресечения. А будете себя хорошо вести, все дела закроют. И о превышении полномочий, и все остальное...
– Точно закроют? – не выдержал Макарыч.
– У области к вам особых претензий нет, – встал и прошелся по комнате проверяющий. – А то, что
