может, целый миллиметр толщиной. И до нее километров десять на восток. Идти надо сегодня.
Снимать всех с места лейтенант не хотел. Но личный состав обшарил каждый куст в радиусе полутора километров. Воды не обнаружено.
– В общем, так, сейчас все подымаемся и рвем к этой реке. Там и заночуем.
В этот момент ни у кого не возникло сомнения в том, что они привязались к карте правильно. Простаков что-то пробубнил о выгодной ночевке на полянке. В лесу комары будут жрать. Но его никто не слушал. Всем хотелось быстрее оказаться на берегу реки и почувствовать, что хоть одна проблема, связанная с водой, решена на все оставшиеся дни.
Измордованный на вчерашней дискотеке взвод топал по лесу в поисках счастья. Многим мерещилась жареная рыба.
Большинство ожидало увидеть реку и уснуть около костров под успокаивающий шум плещущихся волн.
Первый час солдаты энергично двигались вперед, не ропща. Передвигали ноги и тащили поклажу с надеждой на скорое вот-вот. На втором часу все ждали появления того самого вот-вот. Лес закончится. Они выйдут к реке и смогут наконец умыться, а может быть, и искупаться, смыть зуд. Все были искусаны комарами, и время от времени то тут то там слышались хлопки ладоней по лицу и шее. Но и через два часа взвод никуда не притопал. Не было никакой реки.
Мудрецкий объявил перекур. Губы потянулись к фляжкам, но лейтенант вовремя предупредил водопой:
– Много не хлыстать!
Все понимали: вода последняя. Но так хотелось пить. Хоть они и в лесу, но все равно жарко и шли скоро. Не найдут сегодня источник, завтра их начнет мучить жажда.
Но это ж на крайний случай.
Солнце начало клониться к закату, рассиживаться сейчас – не слишком благое дело. Потому как через час будет темно. Лейтенант изредка поглядывал на Холодца, но тот сохранял олимпийское спокойствие и вел себя так, будто он может сейчас сказать всем: «До свидания, и до завтра», пойти домой ужинать, к теплой сиське и бай-бай. На самом же деле он был вынужден по прихоти своего командира делить со взводом все тяготы.
Подошел Простаков.
– Мы уже больше десяти прошли, километров двенадцать. Быстро идем.
Лейтенант перестал глядеть на обмахивающегося веточкой начштаба.
За все время они не наткнулись ни на одну дорогу. Только звериные тропки. Никаких следов человеческой деятельности. Мудрецкий вытер пот со лба рукавом. Десять минут пролетели незаметно. Он снова построил людей. Сменил носильщиков, тащивших рацию и майорские мешки, и снова взвод потопал вперед.
Река сейчас все больше становилась каким-то мифом. Еще час они пройдут. Может быть, четыре, три километра – и все, надо вставать лагерем. Лейтенант корил себя за ошибку. Привязались они неправильно. Но ведь так много оказалось совпадений. Комвзвода чувствовал усталость, что же остальные? Многие еще не успели отойти от вчерашнего побоища. Удивительно, как это никто пока не пожаловался на бо-бо, хотя многие шли охая и стиснув зубы. Натертые ножки и ушибленные пальчики были забыты. Час пути прошел. Лейтенант вынужден был приказать разбивать лагерь на небольшом пространстве, где лес был не так густ и бойцы могли расположиться на ночлег возле костров. Огонь развели от одной спички. Оказалось, что запас огнива был ограничен. Всем курящим лейтенант запретил чиркать без толку. Он провел ревизию. Оказалось, во взводе четыре зажигалки и полных шесть коробков. Один коробок и одну зажигалку он немедленно конфисковал в НЗ. Мало ли. В лесу – не на кухне.
Шести костров оказалось достаточно. Опустошив банки с перловкой и свининой, солдаты, сытые и довольные, повалились спать в надежде на скорейшее окончание армейского дурдома. Солдат спит, а служба тихо тарахтит. Глядишь, и до конца доедешь.
Фрол открыл глаза во второй раз за утро. Светало, можно различить стволы деревьев и листву вверху. Он повернул голову, поглядел на спящих соседей и понял, что на сегодня уже выспался. Сел. Валетов поглядел на потухшие костры и пожалел, что от них не идет тепло и дым. Под утро комары озверели. Неожиданно он увидел, что прямо к нему идет здоровый мужик, ловко огибая деревья. Фрол вначале все попутал и онемел от страха, пытаясь что-то выкрикнуть, похожее на «Подъем!», ссохшимся от неожиданности ртом. Он так и не пикнул. И хорошо, и молодец. Узнав в подходившем мужике Простакова, Валетов успокоился, покосился на оставленного в ночном карауле Балчу, который, прислонившись к дереву, бессовестно спал. Простаков приближался быстро и бесшумно. Валетов не мог понять, чему это с утра так радуется Алексей. Выглядел он свежо, и, когда склонился к Фролу, тот увидел на щеке сибиряка капли воды.
– Ты что, умывался?
– Тихо. Напиться хочешь? Вода чистая, – он протянул Валету тяжелую фляжку. Мелкий отвинтил крышку, понюхал.
Действительно чистая вода. Болотом не пахнет. Сделав глоток, он завернул крышку.
– Я сейчас не хочу. И все равно спасибо. Ты нашел реку?
– Нет, реки нет. Я просто походил кругами вокруг стоянки и наткнулся на родник. Он отсюда метрах в ста.
– Погоди, есть идея.
Фрол видел, как мучается майор, делая глоток из оставленной заботливым Евздрихиным фляжки. Лицо его бледнело. Глаза расширялись, он старался не проронить ни капли. Жратвы ему оставили на месяц, а бидона с водой никто не дал. С жидкостью у майора было, как у всех, – остатки в мочевом пузыре. Хреново то есть. Известно, что если человека начать в чем-то ограничивать, он будет стремиться восполнить недостающее впрок. Вода для человека – второе после воздуха вещество, необходимое для поддержания жизни. Поэтому когда воды не хватает, происходят психологические подвижки. Пока жажда никого не мучила, но тот час был недалек.
Фрол оказался бы плохим торговцем, если бы не воспользовался этой ситуацией. Он чувствовал: за фляжку воды майор может дать много.
– Товарищ майор, – шептал Валетов, согнувшись над начальником штаба.
Холодец проснулся и вздрогнул.
– А, это ты. Чего тебе?
– Товарищ майор, водички хотите?
Холодец тут же протянул руку за фляжкой, но Фрол не дал ему коснуться вожделенного сосуда, убирая воду в сторону.
– Извините, товарищ майор, но вы ведь как наблюдатель. Вы сейчас не в нашей команде.
– Чего надо? – разозлился Холодец, поняв очевидное: воду ему просто так не дадут. А приказывать сейчас он по условиям игры не имел права.
– Товарищ майор, вот у вас консервов много. Давайте я вам фляжку воды, а вы мне две банки тушенки.
Тушенки на самом деле наложили с лихвой, и сейчас за фляжку воды Холодец легко расстался с двумя банками консервов. Он с наслаждением сделал несколько глотков.
– Только фляжку потом отдайте.
– Отдам, – майор облизал губы. – Погоди, солдат. Вода свежая?
Фрол припух, но только на миг.
– Конечно, товарищ майор. Неужели вы думаете, что я вам предложу за консервы протухшую?
Довольный Валетов вернулся и повертел банками с хавкой перед носом Простакова, сидящего у вновь разведенного костра.
– Ты чего, у своих украл?
– Дурак, у Холодца выменял. У него полно. Нашим-то всем нальем, а у Холодца будем на хавку выменивать.
– Нехорошо, – сказал Простаков.
– Кого ты учить будешь? Бестолковый! Когда мы в ближайшее время жрачку-то найдем?
