Тараканыч больно схватил Колино ухо и, притягивая к себе, прошипел:
— Без глупостей, рыжий мальчик! Кто не с нами, того мы раздавим! Мы вытянем из тебя душу как шнурок, а тело порежем как селедку…
Он отпустил покрасневшее ухо и обнажил в улыбке желтые зубки:
— На первый раз прощаю. Отдохни. Отправляемся в восемнадцать ноль-ноль…
Лишь перед самым вылетом узнал Редькин, где хранился «Искатель». Сразу за Дворцом непутяки разобрали плиты, и Коля увидел глубокую шахту, в которой находился шар.
— Моя идея! — похвастался чародей. — Ниоткуда не видно, полная маскировка!
В сумерках «Искатель» стартовал. Коля боялся, что они могут задеть Дворец, но благодаря ветру удалось избежать столкновения. Шар понесся над Мусорными горами, держа курс на Супертаун. Бортовые огни были выключены. Кроме Коли и Тараканыча, в кабине находился угрюмый непутяк, следящий за Редькиным. Тараканыч все время глядел в иллюминатор. Было видно, что ему страшновато. Колю сверлила сейчас лишь одна мысль: успеют ли ха-мизонцы защитить свой цветок.
«Только бы не начали стрелять по шару!» — подумал он.
В полночь «Искатель» достиг Супертауна. Шар неслышно поплыл над городом к светящемуся куполу Храма Цветка.
Внизу было тихо, город спал. Коля ловко бросил якорь, и он зацепился за крышу высокого здания, метрах в ста от Храма.
Тараканыч надвинул кепку на глаза, опустился по веревочной лестнице на крышу и растаял в темноте. Сердце Редькина стучало так громко, что непутяк начал вертеть головой, не понимая, откуда доносятся звуки.
Томительно тянулись минуты. Коля пытался представить путь чародея. Вот он перебежал площадь. Вот он открыл дверь Храма своим ключом, который подходит ко всем замкам. Вот он двинулся к тюльпану…
Почему же молчат ха-мизонцы? Неужели Леро не успел предупредить Мебиуса? А может, попугаю не поверили?
Вдруг откуда-то издалека, словно из подземелья, донесся тонкий, протяжный вопль. И опять наступила тишина.
«Может, лучше выпрыгнуть…» — подумал Коля, оценивая расстояние до люка.
Непутяк насторожился.
И в эту минуту в кабину влетел Тараканыч. Взгляд его был безумен. От чародея пахло паленым. Его трясло.
— В небо! — заорал он. — Какого черта ждешь?!
Коля не двигался.
— Гыц! — подхватил непутяк и влепил Редькину затрещину.
Коля опомнился. «Искатель» начал быстро подниматься.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ,
в которой Редькин узнает тайну сейфа
Тараканыча трясло еще часа три. Коля молча следил за приборами, ни о чем не спрашивая.
— Ну, ха-мизонское племя, держись! — бормотал чародей. — Вы мне заплатите! Вы мне ответите!
Он вдруг повалился на пол и начал кататься по кабине.
— О, как я буду мстить! — в бешенстве орал Тараканыч, брызгая слюной. Как жестоко я буду мстить! — Он колотил ногами по полу и вел себя как ненормальный.
Чародей безумствовал минут десять, потом затих, встал, посмотрел на почерневшие пальцы и заплакал.
— Током долбануло, — всхлипывая, сообщил он. — Триста шестьдесят вольт. Такое громадное напряжение… — Он вытер слезы. — А я тоже хорош, не догадался резиновые перчатки надеть… Ну ничего, ничего, Тараканыча электричеством не убить!
Коля ликовал, сохраняя невозмутимый вид.
Под утро «Искатель» совершил посадку рядом с Дворцом.
Сам Шаша Бесподобный вышел встречать экспедицию.
— Где цветок? — спросил король.
Тараканыч упал на колени, набрал пригоршни мусора и стал сыпать себе на голову.
— Где цветок?! — строго спросил король. — Где обещанное растение?! Отвечай!
Вокруг молча толпились непутяки.
— О, первый в обойме великих! — взвыл чародей. — О, надежда Вселенной!
Шаша топнул ногой. Двое непутяков поставили Тараканыча на ноги и хорошенько встряхнули.
— Не привез я лютик, ваше химичество! — запричитал визирь, показывая королю ладони. — Ожог у меня второй степени. Поставили они вокруг цветка сеточку, а по ней ток пустили… Чудом уцелел… — Он быстро заговорил, заглядывая в глаза королю. — Не расстраивайтесь, ваше химичество. Первый блин, как говорится… Есть у меня гениальный план!
Шаша Бесподобный наотмашь ударил визиря по щеке, повернулся и молча зашагал во Дворец. Тараканыч вздохнул и побрел в свою цистерну. Редькин отправился следом.
Чародей лег в ванну, скрестив на груди руки. Коля сел рядом. Они долго молчали.
— Видел? — спросил наконец Тараканыч.
— Видел, — сочувственно ответил Коля.
— Никто еще меня не бил, — оскорбленно произнес чародей. — А ведь я ему верой и правдой служил… А он меня по щекам…
— Удивляюсь я вам, — осторожно заметил Коля. — Ведете себя как настоящий добрый волшебник…
— Врешь! — Тараканыч даже подскочил. — Докажи!
— Что тут доказывать! — Редькин усмехнулся. — Черный маг должен творить зло постоянно, всем, с кем имеет дело. А вы одному Шаше Бесподобному сколько пользы принесли…
Чародей сопел, не зная, чем возразить.
— Или взять королевский сейф, — продолжал Редькин. — Да разве злой волшебник допустит, чтоб от него что-то держали в секрете?! Он ведь не успокоится, пока этот секрет не узнает. А когда узнает, то обязательно похитит…
— Твоя правда, Николя, — глухо отозвался Тараканыч. — Не так живу… Квалификацию теряю. Меня по щекам хлещут, а я терплю! Надо и Шаше нервы попортить! А насчет сейфа мы обстряпаем… — Он перешел на шепот. — Пойдешь со мной ночью во Дворец?
— Честно говоря, страшновато, — ответил Коля. — По если вы так настаиваете…
Глубокой ночью, когда затих стан непутяков, Редькин и Тараканыч пробрались во Дворец. Они шли медленно, боясь наткнуться на какой нибудь предмет. Во Дворце было темно, лишь тускло поблескивали бока консервных банок, из которых были сложены стены. Благополучно миновав два зала, они добрались наконец до спальни, где стоял сейф. От порошка, который покрывал пол, разливался бледно-голубоватый свет.
Шаша Бесподобный спал в своем зубоврачебном кресле, метрах в семи от сейфа.
Вдруг Тараканыч вцепился в Колино плечо и охнул. На его лице был написан ужас. Он не отрываясь смотрел куда-то в сторону. Редькин бросил взгляд в том же направлении. Там, у стены, неподвижно стояли двое: один повыше, другой пониже.
