– Мама! – вынырнул из-за широкой спины Дынина Леха. – Где пакет с огурцами, который ты сегодня увезла с дачи? Мне он очень, очень нужен...
Мамаша развернулась своим дородным корпусом и кивнула на подоконник:
– Вот он, сынок!
Леха кинулся к подоконнику, но его остановил Дынин:
– Минуточку, минуточку! – И, сделав несколько шагов, сам взял пакет.
Раскрыв его, он стал внимательно рассматривать содержимое, которое его абсолютно не впечатлило. Тогда он начал вынимать огурцы на стол. После того как на столе образовалась приличная кучка овощей, Дынин воскликнул:
– Порядок! Они здесь!
Все облегченно вздохнули. Мамаша удивленно смотрела на пеструю толпу людей, переводя взгляд с одного на другого.
– Сынок, я еще и помидоры привезла. Может быть, вам еще и они нужны? Хорошие, красненькие.
– Нет, мать, – грустно вздохнул Леха. – Сегодня ценятся только зелененькие.
ГЛАВА 12
ВЕРНИТЕ ИХ, ДИМА, ОНИ ФАЛЬШИВЫЕ!
Мы молча и угрюмо спустились вниз, оставив на девятом этаже недоуменную мамашу и самого Алексея, который, похоже, был сильно расстроен. Усевшись в автомобиль, Дынин зажал пакет между ног и положил на него сверху для верности свою фуражку.
– Ну что? Куда едем бабки считать? – спросил он.
Все молчали.
– Давайте ко мне, у меня все равно никого нет, – предложил я.
Дынин хлопнул по плечу Карцева и спросил:
– «Пентагон» на Волге знаешь?
Тот утвердительно кивнул.
– Вот туда и дуй!
По пути все были молчаливы. Если Дынин сосредоточенно смотрел за дорогой, видимо, опасаясь неизвестно откуда способных появиться грабителей, то Седой, развалившись на заднем сиденье, откровенно скучал, дымя сигаретой. Да и на мне сказывалась реакция на события последних бурных дней. Особняком в этом ряду стоял день сегодняшний.
Вскоре мы уже поднимались на третий этаж «Пентагона». Я открыл квартиру и вдруг вспомнил, что не был здесь почти четыре дня и три ночи, ночевал невесть где. Мы расположились в зале, и Дынин высыпал пачки долларов на журнальный столик. Седой развалился в кресле рядом и потягивал только что купленное в ларьке пиво. Карцев сидел рядом с Дыниным на диване и поигрывал ключами от машины. Я пошел охлаждать в холодильнике купленную водку.
– Ну что? – спросил я, вернувшись из кухни, и сел в свободное кресло.
– Я точно не считал, но похоже, что здесь сто десять тысяч долларов, – сообщил Дынин.
Седой протянул руку и взял одну из пачек.
– Да, обалдеть можно, – констатировал он и начал перебирать бумажки.
– Все в порядке, я проверил, – успокоил его Дима. – Везде доллары, «кукол» нет.
– Очень хорошо, – сказал Борисов, кинув пачку обратно.
– Ну что, мужики? – подал голос с дивана Карцев. – Давайте договоримся, как мы их делить будем.
– Как это делить? – воззрился на него Дынин.
– А куда же их еще девать? – усмехнулся Славка.
– Как куда? Все по закону должно быть. Мы их... по закону... куда-нибудь денем, – стал выдвигать свои резоны Дынин, сам внутренне не до конца понимая, что он имеет в виду.
– Как ты себе это представляешь? – усмехнулся Седой. – По закону их владельцем является Емельян. Но учитывая произошедшие сегодня катаклизмы, вряд ли он на них предъявит права. По крайней мере, на этом свете...
– Да, – тут же живо согласился Дынин. – Похоже, что они ему теперь не очень нужны.
– Да-да, – поддакнул Карцев. – На похороны ему братва соберет. А нам это будет компенсация за все наши труды... и мучения, – скривившись лицом, добавил он.
– А может, семье Емельяна отдать? – спросил Дынин.
– Тогда лучше в милицию сдать, потому что его семья сегодня была тоже перебита. А никакой другой у него не было, – сказал Карцев.
– А что ты скажешь в милиции? – неторопливо закурив, поинтересовался я у Дынина. – Как объяснишь, где ты взял такую большую сумму денег?
– В милиции? – вдруг растерялся Дынин. – Не знаю.
– Ну в конце концов, – сказал я, – десять тысяч из этих денег предназначались Славке на покупку акций. А остальные – может быть, действительно их лучше поделить? Они же фактически ничьи.
Дынин задумался.
– Да... Действительно ничьи, – сказал он после минутного раздумья.
Я протянул руку, взял одну из пачек и стал в задумчивости листать купюры. И тут неожиданно меня постигло одно из самых больших разочарований в жизни. Пролистав пачку до конца, я бросил ее на стол и взял другую. Пролистав и ее, я перешел к третьей. Везде было одно и то же. Ошеломленный, я откинулся в кресле и уставился на стол.
– Ты чего? – спросил меня Седой.
Я медленным движением отбросил пачку долларов в общую кучу и произнес упавшим голосом:
– Дима, сдай ты их лучше в милицию.
Дынин и Карцев встрепенулись.
– Это почему еще? – быстро и резко спросил меня Дынин.
– Потому что они фальшивые!
– Почему это фальшивые?! – заорал Дынин.
Я устало посмотрел на него и сказал:
– Да потому, что в каждой пачке одинаковые номера банкнот.
Карцев с Дыниным тут же схватили по пачке и стали внимательно рассматривать деньги. Пролистав каждый несколько купюр в разных пачках, они молча посмотрели друг на друга, потом на меня, потом на Седого. Дынин со всего размаха швырнул пачку о стол:
– Опрокинули, суки!
– Но не нас. Мы здесь совершенно ни при чем. Но позвольте, – неожиданно пришла мне в голову мысль, – должны же быть нормальные десять тысяч так называемых карцевских денег!
Дынин с Карцевым снова начали шарить по пачкам.
– Вот она! Вот она! – радостно закричал Славка. – Здесь все номера разные, да и бумага пожестче. И знаки защиты присутствуют, – Карцев просмотрел купюры на свет.
– Ну, вот и хорошо, – сказал я.
– Что же тут хорошего? – недоуменно спросил Дынин. – Так бы было сто десять!
– Дима, не огорчайся, – сказал ему Седой. – В милиции скажешь, что раскрыл банду преступников, занимающихся сбытом фальшивых денег.
– Да? – недоверчиво спросил его Дынин. – А где я возьму самих преступников?
– Скажешь – разбежались, пока ты у них деньги отбирал, – сказал Седой. – Или можешь сказать правду, что всех их перебили конкуренты, а деньги взять забыли.
– Несерьезно это, – упавшим голосом сказал Дима. – Хотя деньги однозначно надо сдавать в отдел. Объясню как-нибудь, где я их взял.
Тут я снова задумался.
– Господа, если есть фальшивые деньги, значит, есть и типография, где их производят, – бросил я в общество фразу.
Дынин оживился:
– Точно! Однозначно! Но вот где? – произнес он уже обескураженно.
Я вспомнил, что в холодильнике стоит водка, и, принеся ее, разлил всем, кроме Карцева, по рюмкам.
