Генерал, обведя комнату глазами, удовлетворенно кивнул.
– Сергей Сергеевич, все, что необходимо, мы доставили. Прислуга вызывается вот этим звонком. В комнате есть телефон, встроенная видеосистема, холодильник, – не умолкая ни на минуту, человек в костюме обходил комнату, нажимая на скрытые пружины, открывая потайные дверцы и неизменно улыбаясь.
Генерал махнул рукой, словно отгонял надоедливую муху. Человек в костюме немедленно поспешил к двери, на ходу извиняющимся тоном бормоча:
– А теперь я вас оставлю, отдыхайте! После обеда вам предстоит встретиться с вашим врачом, который посмотрит вас и расскажет вам обо всех тех процедурах, которые мы рекомендуем вам пройти. Всего доброго!
Генерал вздохнул, расстегнул китель и грузно уселся в кресло.
– Что это за суета у нас сегодня? – поинтересовался Красников, стоя с охапкой простыней и поглядывая в заиндевевшее окно. – Вон и главный выбежал встречать.
– Ты не знаешь? Генерал же приехал, – ответила ему сестра-хозяйка, продолжая грузить его чистым постельным бельем.
– А что за генерал? – спросил Дима, поправляя сползающую наволочку.
– А, не знаю. Какой-то министр обороны в отставке, что ли. Он у нас каждый год лечится. Самый доходный клиент. Хватит болтать, иди уже, – скомандовала она и открыла перед Димой дверь.
– Это для него мы так напрягались?
– И для него – тоже, – загадочно улыбаясь, отозвалась женщина.
Я забился со своей добычей в самый дальний угол кровати и с трепетом душевным раскрыл карточку, которая одновременно подтверждала виновность Лямзина и давала мне в руки первую вещественную улику.
Полистав нетолстую на вид брошюрку, я быстро создал себе представление о Сергеенко как о пациенте, но это было немного не то, что мне нужно.
Наконец нашел запись, которая давала информацию об интересующей меня операции. Не стал читать все показания, лихорадочно выискивая запись о ведущем хирурге. Прочитав ее, на минуту опешил. В карточке значилась фамилия Карташова, хирурга, который был уволен еще в прошлом году. Я был разочарован, моя уверенность в причастности к делу Лямзина не подтвердилась.
Тогда зачем ему была нужна карточка Сергеенко? Чтобы узнать, какие операции и когда ему проводились, чтобы не поставить повторно один и тот же диагноз? Тогда получается, что диагноз, который был ему поставлен перед операцией, – вымышленный? Не может этого быть: оперировал не Лямзин и не Головлев, а Жуков, который работает в клинике недавно и к этой хирургической компании никакого отношения, судя по наблюдениям, не имеет.
Значит, диагноз был правильный. Что же тогда здесь на самом деле скрывается? В моей голове это все никак не укладывалось – я снова запутался, будучи уже так близко к разгадке.
В этот момент в палату вошел запыхавшийся от волнения Воробьев.
– Ну, как? – спросил он, с трудом переводя дух.
– Да никак, – зло сказал я, отшвырнув карточку.
Воробьев поднял ее и внимательно просмотрел.
– Разве ты не ее искал?
– Ее, – равнодушно протянул я. – Только там совсем не то, что мне нужно.
– Ладно, давай спать – утро вечера мудренее, – примиряющим тоном произнес Николай, выключая торшер.
В этом я убедился, когда проснулся утром. Нет, я не проснулся с готовым решением всех проблем. Но то, что я увидел, когда открыл глаза, заставило мой дух воспрянуть, а меня самого поверить, что все еще сложится.
То, что я увидел первым делом, было расплывающееся лицо Юрия Николаевича Чехова, полковника МВД, с недавних пор находящегося в отставке по причине непримиримых противоречий с высоким начальством. Юрий Николаевич намекал на расхищение этим самым начальством бюджетных средств, незаконное распределение квартир, контрабанду оружия и выколачивание денег из коммерческих структур. Полковник выкладывал все тайны открытым текстом, упоминая при этом такие известные фамилии и в таком нелицеприятном контексте, что усидеть на своей должности в московском РУОПе не мог никак.
Это был человек коренастый, плотный, несколько раздавшийся в талии, с мясистым широким лицом, на котором настороженно сверкали прищуренные бесцветные глаза. Страдал он хроническими заболеваниями желудочно-кишечного тракта, не в порядке у него было все – печень, желудок, кишечник и поджелудочная железа, почему мы с ним, собственно, и познакомились. Для полноты характеристики надо обязательно заметить, что язвенник Чехов к трезвенникам никоим образом не принадлежал.
Сейчас хитрые глаза отставного стража порядка были еще более бесцветными, чем обычно, а лицо одутловатым. Хоть и выглядел он жизнерадостно, но немного нездорово.
– Что, Хаммер, – смеясь, сказал он. – Опять тебе досталось по первое, второе и все остальные числа? Красавец!
– Юрий Николаевич! Вас ли я вижу! И что это – на вас больничный халатик? Неужели...
Чехов крякнул и присел на краешек моей постели:
– Видишь ли, доктор, жизнь такая штука... Без грибков и водки жить не всегда получается, понимаешь?
– Опять желудок? – неприлично улыбаясь от удовольствия видеть его здесь, поинтересовался я.
Он в ответ развел руками.
– Говорил я вам, Юрий Николаевич, не доведет вас до добра такой образ жизни!
– Ну, ты полегче! На себя посмотри! – заржал Чехов.
Я оглядел свое сплошь покрытое бинтами тело и тоже весело засмеялся.
– Ты теперь, доктор, – продолжал он, – персонаж для меня совершенно безобидный. Лежишь себе, отдыхаешь. А мучиться со мной теперь другой специалист будет.
Чехов сладко потянулся, зажмурив свои веселые глазки.
– Ты сам-то как в такое положение попал? Ключи от квартиры забыл и на девятый этаж по трубе лез? – поинтересовался он, похлопывая меня по коленке.
– Да нет. Кому-то на хвост наступил – вот и покусали.
В глазах Чехова засветился азартный огонек:
– Что, Ладыгин, неужели не настал конец приключениям?
Я развел руками – куда уж там.
– Ну-ну, не томи, выкладывай: что у нас на этот раз? – теребил меня Чехов. Было видно, что жизнь его, хоть и с солеными огурцами и водкой, проходила не так весело, как ему бы того хотелось.
– Много чего. Вот это, например. – Я обвел широким жестом самого себя. – Покушение на персону, которая невероятно много знает.
– Ну, я бы на их месте эту персону просто бы убил – так было бы спокойнее.
– Так и убили бы, Юрий Николаевич, только их спугнули не вовремя, – уверил его я.
– Все это уже где-то было, – со скучающим видом сказал Чехов, хитро покосившись на меня.
Я решил испытать его терпение и молчал.
– Да расскажешь ты мне, в конце концов, что происходит – мне же жутко интересно! – наконец не выдержал Чехов.
– Ладно, – смилостивился я. – Рассказываю.
Я поведал Чехову обо всех приключениях, которые произошли со мной за последние несколько месяцев, включая случай с видеокассетой и двумя типами в переулке.
– Все ясно, – объявил Чехов по окончании моего рассказа. – Ты засунул свой нос достаточно далеко, чтобы это их волновало. Какие-нибудь предположения есть? Кто из всех перечисленных тобой людей захотел увидеть тебя в холодильнике морга?
