и блокнот. – Вы можете начинать, Анатолий Александрович.
Пихтин по-прежнему очень волновался и рассказывал путано, сбивчиво. Поэтому у меня не было проблем с записыванием – он повторял одно и то же по нескольку раз.
Из всего сказанного выходило следующее. Пихтин был заведующим всего диспансера и совмещал здесь несколько должностей разом. В его ведении, в том числе, находился и крематорий. Однажды поздней осенью ему позвонили и предложили по телефону взаимовыгодное сотрудничество. Заведующему предлагалось помочь с ликвидацией неких трупов при помощи сожжения их в электропечах крематория. За это собеседник, который представился достаточно невнятно, обещал ряд крупных сумм, которые директор получит наличными сразу же по исполнении своих обязанностей. Пихтин, конечно же, поинтересовался, что за тела ему будут привозить. На что получил ответ, что в стоимость его услуг включена оплата отсутствия любопытства.
Пихтин, измученный вечным безденежьем в стенах своего злосчастного учреждения, которое не было нужно уже никому, насмотревшись на умирающих от туберкулеза людей, которым было нечем помочь, прельстился названной суммой, но попросил время, для того чтобы подумать. Это было милостиво позволено. Но в тот же вечер к нему приехала машина, в которой ему привезли кейс с задатком. Увидев столько реальных денег, Пихтин велел шоферу передать тому, кто его послал, что на все согласен.
С тех пор время от времени все та же машина подъезжала к крематорию. Из нее выгружали тело, неизменно завернутое в белую простыню. Вместе с телом всегда передавали деньги, и их всегда было достаточно много.
Пихтин едва удерживался всякий раз от того, чтобы спросить, кто этот человек и от чего он умер. Но всякий раз, вспоминая настоятельную просьбу таинственного собеседника, молчал и делал свое недоброе дело.
– Сколько раз к вам приезжала эта машина и когда это было в последний раз? – прервал рассказ нетерпеливый Чехов.
– Пять раз, – отозвался Анатолий Александрович. – В последний раз это было в начале января. С тех пор – тишина.
– Как вы думаете, вам еще кого-нибудь привезут?
– Вполне возможно, – глухо сказал Пихтин. – Это происходит всегда неожиданно и без предупреждения.
– А куда вы деваете останки сожженных в вашей печи?
– Хороню, – совсем тихо ответил Пихтин.
Кот нехотя полез в стол и достал оттуда какую-то папку. Полистав лежащие в ней листки, он глянул на Фоя и сказал:
– Знаешь, а у меня ничего нет.
– Как это нет? А эти сучки, которые сиськами по залу трясут? – насмешливо спросил Вжик.
Кот кинул на него недовольный взгляд.
– Ну, во-первых, все эти девочки у меня работают под «крышей». Я за каждую головой отвечаю. Три – из хороших семей – тоже не годятся. Есть пара провинциалок, но одна – очень дорогая, и ее я вам не отдам. Постоянных клиентов привадила уже человек десять. А последняя – у нее гепатит, она не трахается. Я ее для стриптиза держу – красивая стерва. Вот и все. – Кот захлопнул журнал и развел руками.
– Дай сюда! – Фой выхватил у Кота журнал и просмотрел его. – И что ты хочешь сказать? Мы должны передать шефу, что ты нам отказал? Сдается мне, проблемы по этому поводу будут не у нас.
Фой стал медленно подниматься.
– Погодите, – засуетился Кот. – Ну зачем так резко? Просто подождите пару дней – у меня новый набор, что-нибудь для вас подыщу. Передайте Виверне, что я всегда рад выполнить его просьбу.
– Когда ты набираешь девок? – хмуро спросил Фой.
– В среду, в семь вечера у меня просмотр. Если хотите – приходите. Выберете сами, какая приглянется.
– А что нам на нее смотреть? Мясо – оно и есть мясо, – заржал Вжик, сделав неприличный жест.
Кот вежливо поулыбался ему и, выдержав паузу, сказал:
– Ну, господа, если мы закончили с нашими делами – прошу быть гостями нашего маленького бардачка. – Он посмотрел на часы. – Как раз сейчас началось танцевальное шоу. Думаю, вам стоит на это посмотреть. Прошу!
Кот встал и жестом конферансье показал на дверь, которая была расположена на противоположной стороне от входной двери.
– Посмотреть – это можно, – ворчливо откликнулся Фой, вытаскивая пистолет Кота из-под кресла, ставя его на предохранитель и засовывая за ремень.
– «Пушечку», может, отдадите? – тоном обиженного ребенка спросил Кот.
– Иди, родной, – кивнул головой Фой. – Потом получишь свою игрушку. Тебе она пока ни к чему – мы тебя надежно будем охранять.
Кот передернул плечами и семенящей походкой повел гостей по тускло освещенной лестнице.
– Смотри, – продолжал ворчать Фой. – Устроился, как хорек, нора у него с двумя выходами.
Вскоре до их ушей донеслась громкая музыка и гул сотен голосов. Они вышли на галерею, с которой открывался вид на тусовку внизу, на танцующих девок в подвешенных клетках и на ярко освещенную сцену.
– Располагайтесь, – сквозь музыку прокричал Кот, указывая на модерновые мягкие кресла, которые стояли у перил.
Сам подозвал голую официантку и проговорил ей что-то на ухо, живо жестикулируя. Потом плюхнулся в кресло рядом с развалившимися гостями. Улыбнувшись, он достал из кармана белый пакетик и вопросительно глянул на Фоя. Тот прищурился и махнул рукой:
– Валяй.
Кот слегка трясущимися руками высыпал порошок на зеркальную поверхность стола, лезвием разделил его на дорожку, свернул стодолларовую бумажку в трубочку и протянул ее Фою.
В это время сцена озарилась красным светом, и из-за блестящих занавесок выскочила полуобнаженная девица в боа и завихлялась, заизвивалась, заскользила по блестящему шесту.
ГЛАВА 22
Она в последний раз застонала и откинулась на подушки. Он рухнул на нее всем своим потным телом и облегченно вздохнул. Он снова был с ней очень груб – от его ласк ломило тело. Но именно это ей больше всего в нем нравилось.
Он медленно приподнялся на руках и встал. Минуту посидев на краю кровати, поднялся и расслабленной походкой пошел в туалет. Вскоре оттуда донеслось журчание. Она так и осталась лежать, запрокинув голову и раздвинув колени.
Вскоре он вернулся, лег рядом с ней и раскурил две сигареты. Одну он вставил ей между губ, другой затянулся.
– Ну, что, эротичка, понравилось тебе? – насмешливо спросил он, выдыхая дым и потягиваясь своим большим телом.
Она ничего не ответила и томно перевернулась на живот. Он стал гладить ее по шелковистой спине, а она сладко улыбалась ему в ответ. Потом она обняла его широкий торс и положила голову ему на живот.
– Милый, – мурлыкала она. – Ты такой большой... такой сильный... настоящий мужчина! Мне с тобой хорошо...
– Со мной? – смеялся он. – А как же твой возлюбленный анестезиолог? Ты, говорят, за него замуж выходишь?
– Ой, ну Сережа! Одно другому не мешает. К тому же нужно же мне иметь возможность родить. Ты же не хочешь воспитывать своего ребенка. – Она подняла глаза и заглянула ему в лицо снизу вверх.
– Зачем тебе ребенок? Родишь, станешь толстая, и твои замечательные грудки станут похожи на уши спаниеля. – Он, смеясь, похлопал ее по ягодицам. – К тому же вскоре ты станешь некрасивая, и я не смогу трахать тебя.
