усилия Канта в этом направлении можно счесть полностью успешными.
Таким образом, мы исчерпали все значения нашего «должен», так и не ответив на вопрос «Зачем быть нравственным?». Уже создается впечатление, что этот вопрос относится к типу тех, на которые просто не существует ответа. Но, как ни парадоксально это звучит, возможно, именно это и будет наилучшим способом решения волнующей нас проблемы. Не следует переживать из—за того, что вы не можете справиться с вопросом, если он по своей природе не подразумевает ответа.
Вопросы, на которые нельзя получить ответ, — явление неоднозначное. Некоторые считают, что такие псевдовопросы вообще не имеют права на существование, будучи полной бессмыслицей, которой мы забиваем себе головы. Я лично с этим не согласен и считаю, что эти вопросы способны многое рассказать о нас самих и тех допущениях, которые мы склонны делать. Такие вопросы подталкивают нас к границам разума, побуждая выйти за его пределы. Как подчеркивал в свое время австрийский философ Людвиг Витгенштейн, любые объяснения рано или поздно подходят к концу. В какой—то момент все наши доводы исчерпывают себя. Думаю, это именно та ситуация, с которой мы столкнулись, пытаясь ответить на вопрос «Зачем быть нравственным?».
Люди нередко думают: если мы не в силах объяснить наш выбор, то он по своей сути иррационален. Будь это так, мы могли бы сказать, что выбор нравственного или, наоборот, эгоистичного является иррациональным. Но такое предположение неверно, поскольку явление, которое нельзя считать рациональным, не обязательно будет иррациональным.
Скорее его следует назвать нерациональным. К подобному типу явлений относятся те, до чьих причин мы просто не в состоянии докопаться. Но это ни в коей мере не делает их иррациональными.
Таким образом, выбор, которым мы руководствуемся, отдавая предпочтение нравственным принципам или эгоистичным интересам, относится скорее к числу нерациональных. По большому счету, он свидетельствует о самоопределении, ибо совершается под воздействием наших представлений о том, какими людьми мы хотим быть. Но разве наши представления сами по себе не являются таким основанием? Не совсем, поскольку наше желание быть тем или иным типом личности не имеет ничего общего с доводами разума.
Один из афоризмов Ницше звучит так: «Что говорит твоя совесть? Будь таким, каков ты есть». И потому, выбирая для себя определенный образ жизни, в котором нравственные принципы будут преобладать над эгоистическими интересами, или наоборот, вы становитесь тем, что вы есть на самом деле. Вполне возможно, не существует окончательной причины, которая объясняла бы, почему мы ведем себя так, а не иначе. Мы просто делаем это — вот и все. Именно поступки, а не причины, подтолкнувшие нас к совершению этих поступков, лежат в основе нашего самоопределения. Нравственность начинается с вопроса «зачем быть нравственным?» и следующего за ним деяния.
7
«День независимости» и «Чужие»
Границы нравственности
Моральная игра
Как мы уже выяснили в предыдущей главе, выбирая, быть ли нам нравственными в противоположность законченным эгоистам, мы совершаем отнюдь не моральный выбор. Невозможно дать нравственное оправдание тому, почему мы должны действовать, не выходя за рамки морали. Но, с другой стороны, подобный выбор нельзя назвать рациональным. Мы просто ведем себя нравственно или нет — и это не тот случай, когда требуются объяснения. Наши действия определяют отношение к морали. Причем наш выбор во многом является самоопределяющим, поскольку позволяет судить о том, какие мы на самом деле и какими хотели бы стать.
Предположим, мы решили, что относимся к категории нравственных личностей. И что же из этого следует?
Сквозь всю моральную тематику проходят два главных понятия, так или иначе связанные между собой: последовательность и беспристрастность. Объясняется это тем, что наша нравственность была полностью пропитана — некоторые сказали бы, заражена — христианской моралью. Главное правило христианской нравственности, которое можно было бы назвать золотым, звучит следующим образом: поступай с другими так, как хотел бы, чтобы и они поступали с тобой. Большинство теорий нравственности, появившихся на свет за последние несколько столетий, развивают ту же идею.
Что же лежит в основе этого правила? Предположим, вы собираетесь совершить какой—то поступок: например, нарушить обещание или убить соперника. Теперь вам следует спросить себя: «А каково было бы мне, если бы кто—нибудь захотел поступить так же со мной?» Если вы решите, что вам это не понравилось бы, то следует отказаться от своего намерения. Неважно, кого вы представили в данном случае на своем месте: супруга, который собирается нарушить обещание или убить вас, либо кого—то еще. Дело здесь не в конкретном человеке. Если вы считаете себя вправе поступить так или иначе по отношению к другому лицу, то и все остальные имеют право поступать точно так же по отношению к вам. Эта идея лежит в основе системы нравственности, автором которой стал один из величайших философов всех времен и народов — наш старый друг Иммануил Кант.
И вновь Кант
В предыдущей главе нам уже случалось затрагивать теорию нравственности Канта. Сам философ назвал главное правило своей системы категорическим императивом: «Поступай всегда так, чтобы твой принцип действия мог в то же время стать универсальным законом». Таким образом, правду следует говорить не потому, что ложь может навлечь на вас много неприятных последствий (как мог бы сказать консеквенционалист), и не потому, что другие люди могут рассердиться на вас, если вы будете лгать им (как сказал бы сторонник теории общественного договора), а только потому, что политика лжи непоследовательна. Ведь если каждый начнет лгать, то вскоре люди совсем перестанут говорить правду, так как никто не будет им верить. Но коль скоро ни от кого нельзя будет услышать правды, то и ложь тоже перестанет существовать.
Таким образом, привычка лгать всякий раз, когда это служит вашим личным интересам, является саморазрушительной — в итоге она искореняет саму себя. Вот потому—то, как считал Кант, лгать — плохо.
Категорический императив Канта — не что иное, как философское переосмысление золотого правила, ибо говорится в нем о том же: если вы вправе совершить тот или иной поступок, значит, и другие вправе поступать так же. Если же другие не имеют морального права вести себя каким—то образом, значит, то же самое можно сказать и о вас. Иными словами, если вы собираетесь что—то сделать, спросите себя прежде: возможно ли, чтобы и все остальные вели себя подобным образом? И если выяснится, что нет, то вам следует избегать таких поступков.
Таким образом, перед нами интерпретация золотого правила. Нравственность или безнравственность поведения, по мнению Канта, определяется прежде всего последовательностью такого поведения. Если тот или иной обычай не может быть последовательно перенят всеми людьми, его нельзя считать нравственно оправданным.
Во—вторых, идея последовательности неразрывно связана с идеей беспристрастности: правило, которое может быть последовательно перенято, должно быть перенято всеми людьми вне зависимости от их качеств. То, что будет правильно для вас, будет правильно и для остальных — кем бы они ни были.
