Стоявший в стороне начальник охраны только горестно покачал головой и тяжело вздохнул.
– Как, по-твоему, он это сделал, а, Медведев?
– А тут все очевидно...
– К сожалению, очевидность эта выкристаллизовалась слишком поздно, – ядовито заметила Анжела.
– По всей видимости, хорошо подготовился заранее, – продолжал Александр, не обращая на реплику супруги босса ни малейшего внимания. – Переставил контейнер, прорезал в нем дырку. Сам пробрался через другой люк под контейнер и ждал, пока мы опустим туда портфель.
– А как он узнал, что мы что-то туда опустили и что это именно портфель?
– Элементарно. Тут может быть микровидеокамера... да мало ли способов. Главное, что проделать все это мог только человек, чей уровень профессионализма чрезвычайно высок. Даже и не знаю, кто бы это мог быть. В нашем городе специалисты такого класса наперечет. И почти все они уже работают у нас, Филипп Григорьевич.
– Иногородний?
– Думаю, да..
Котов открыл было рот, желая что-то сказать, но в этот момент зазвонил телефон. Не домашний, а личный мобильник Кашалота, чей номер знали немногие...
Котов нерешительно – немногие видели таким беспомощным и растерянным этого шумного, гневливого и короткого на расправу человека! – посмотрел сначала на жену, а потом на Медведева:
– Это он?
– Возможно, – сказал Александр. – Ответьте ему, Филипп Григорьевич.
Котов поднес трубку к уху и, нажав кнопку, произнес:
– Я слушаю.
– Филипп Григорьевич? Это снова я. Надо сказать, что вы выполнили свое обязательство с приятной точностью и аккуратностью. И вся сумма полностью. Так что, я полагаю, уже сегодня вечером вы сможете увидеть свою дочь.
– Я хочу слышать ее.
– Сожалею, но здесь ее нет.
– Ты пожалеешь обо всем, что сделал и сказал, – медленно выговорил Кашалот.
В трубке возник короткий иронический смешок, а потом ничуть не изменившийся голос отозвался:
– Не надо портить такой хороший вечер, Филипп Григорьевич. Вы так исправно выполнили свою часть нашего договора. Будьте уверены, что я точно так же выполню и свою.
– А бомжа зачем впутал? Вот этого... длинного, плешивого?
– Какого? – удивленно откликнулся абонент. – Я не знаком ни с какими длинными плешивыми бомжами.
– Который свалился в контейнер и схватил портфель, набитый тобою газетами!
– Я никого не просил ни о каком содействии. Если вы схватили кого-то длинного и плешивого, советую вам его не пускать в расход. Он ни при чем. Вероятно, просто увидел дорогую вещь... Ведь, если не ошибаюсь, портфель, в который вы положили деньги, стоит не меньше двухсот долларов... Ну, и решил ее взять себе и продать. Вполне нормально и естественно. А то, что он вам при этом спутал карты, – не беда. Все равно все козыри были у меня. Так что отпустите мужика – ему и так, вероятно, несладко живется. Всего хорошего, Филипп Григорьевич.
Котов положил трубку и, выругавшись, вопросительно посмотрел на начальника своей охраны и спросил:
– Что там с этим бомжом, которого задержали?
Медведев молча провел ребром ладони по своему горлу.
– Что так? – осведомился шеф.
– Ребята устроили меленький допрос с пристрастием. Ну... и...
– ...живого места не оставили на мужике твои живодеры, Медведев, – уверенно закончила Анжела.
– Ну, в общем, да, – неопределенно подытожил тот. – Да, Филипп Григорьевич, – он повернулся к Котову, – только что мне сообщили, что обнаружен угнанный сегодня же «Москвич», в салоне которого нашли одежду рабочего-ремонтника. Канализацию, трубы чинит, понимаете, нет?
– Канализацию? – взревел Котов. – Так, значит, этот мудак...
– Этот мудак угнал машину, на ней доехал до места, залез в люк, забрал деньги, сел на угнанную машину, а потом, очевидно, пересел на свою собственную, которую он оставил в каком-нибудь укромном дворе.
– А зачем такие сложности? – напряженно спросила Анжела.
– А затем, чтобы обрубить «хвост». Так выйти на след этого парня куда сложнее, чем если бы он рассекал только на одной машине, – пояснил главный телохранитель.
– Какой грамотей... – процедил сквозь зубы Котов, а потом вдруг вздрогнул всей своей монументальной тушей и выговорил: – А Лена... она же его видела... слышала... свидетельница. Как же он ее отпустит? Она же наведет...
– Никого она не наведет, – мягко прервал его Медведев, словно недоумевая, как можно говорить такие нелепости. Только тревога за судьбу дочери могла извинять Филиппа Григорьевича. – Он может почистить ей память. Какой-нибудь препарат, начисто вырубающий воспоминания за определенный период времени. Это довольно распространенное явление.
Котов поднялся, тяжело дыша, а потом вдруг схватил со стола трубку телефона и, размахнувшись, остервенело швырнул в Медведева.
Тот легко уклонился, продемонстрировав прекрасно оттренированную реакцию, а багровый Кашалот разразился скомканными пыхтящими ругательствами:
– Да ты... ты ваще сечешь, бля, что тут мне гонишь? «Довольно распространенное явление...» Это же моя дочь! Слышишь, долбозвон? Моя, Филиппа Котова!!!
Медведев спокойно дослушал до конца эту экспансивную тираду, а потом коротко произнес:
– Я думаю, все будет хорошо.
Алиса Смоленцева подъехала к даче, где, по словам Владимира, должна была содержаться Лена Котова. Свиридова наверняка на даче нет – Кашалот сказал, что в шесть часов вечера он должен забирать деньги.
Но Лена должна быть здесь...
Алиса не могла не поехать. Потому что знала: на этой даче наедине с юной, красивой и порочной женщиной – куда более юной, чем она, Алиса, красивой более ярко и вызывающе и уж точно более порочной! – наедине с Леной Котовой оставался Он.
Мужчина, который был ее, Алисы, судьбой. Человек, который был ее единственным мужем и – как стало ясно теперь! – единственным любимым.
Тот, кого она помиловала даже после того, как узнала, что он – убийца ее родителей, бывший киллер спецслужб.
Она вышла из своего «Хендэй соната» и медленно направилась по песчаной тропинке к калитке, за которой виднелся небольшой грязно-голубой гараж.
Да, это та самая дача.
Алиса вошла в дом и поднялась на второй этаж. Никого. Молодая женщина за минуту обошла всю небольшую дачу и поняла, что Лена и Влодек здесь. То есть они были здесь, а сейчас... сейчас Влодек забирает то, ради чего затеяно все это дело, а Лена...
А где Лена?
Смоленцева вышла из дачи и медленно пошла к пляжу.
...Она не чувствовала, как ей в спину упирается пронизывающий, любопытствующий и опасный взгляд.
В отличие от Владимира Свиридова, Алиса так и не научилась чувствовать разлитую в воздухе опасность.
