Гул одобрения заполнил все этажи. Даже ночью огнары готовы были догнать и 'побрить' убийцу их товарища. Естественно, половина этих 'мстителей' уже через двадцать минут была обвешана чесноком, деревянными колами и символами всех богов, каких только они знали.
– Слава Онтару, что с Вами ничего не случилось! - разом воскликнули Владарь и Лкашек. Они, оказывается, искали меня по всему замку.
– Похоже, тут сработал хороший колдун или... лучше не знать кто! - подытожил Жихарь, когда все пятеро довели меня до моей комнаты, выхватывая мечи при каждом шорохе.
– Хозяин замка сердится! - таинственно произнёс Владек.
– Ладно, кто бы тут не орудовал, мне надо выспаться - и так не могу припомнить ни одного заклинания! - зевая и ложась в постель, говорил я.
– Конечно, господин. Вы, если что, крикните - мы тут у двери будем стоять.
– Вы что, не устали?
– Мы-то устали, да Вы важнее сна. К тому же, мы будем дежурить по одному, сменяясь, как...это.... - Жихарь совсем не разбирался со временем.
– Каждый час! - радостно выпалил Лкашек, напуская на себя побольше важности.
– Ладно, спокойной ночи вам, и да хранит вас Тарик и Онтар!
– Да хранят Вас Боги, господине! - и Жихарь закрыл дверь. Та жутко заскрипела, и я побоялся, что она прямо сейчас развалится.
'Надо будет потом починить дверь' - пронеслось в моей голове. Через секунду я уже спал.
Утром, проснувшись, я накинул мантию и плащ и вышел из комнаты. Справа от двери храпел Жихарь, шепча что-то во сне. 'Хорошая охрана' - я не мог не сдержать смеха.
В ту же секунду Жихарь вскочил на ноги и, звеня кольчугой, выхватил из простых ножен меч. Осмотревшись осоловелыми глазами и увидев, что я в полном порядке, он с чувством выполненного долга опять заснул, не выпуская меча из рук. Солнце ещё только начало подниматься из-за горизонта. Я решил пройтись по замку и осмотреться. Донжон был не столько старым (хотя, говорят, он был построен два или три века назад), сколько обветшалым. На стенах качались остатки истлевших от сырости и времени гобеленов. Кое-где под ногами шатался пол, готовый в любую секунду провалиться под моей тяжестью. Однажды я облокотился на казавшуюся прочной стену, и она тотчас обрушилась в одну из пустовавших комнат. Коридоры были довольно узкие: метра полтора-два в ширину, что помогало во время осады и мешало во всё остальное время. Зато лестницы были вершиной мысли архитектора, строившего этот замок. Гранитные и мраморные ступени вряд ли бы обрушились, пройди по ним горный тролль. Они были широкими, и по ним могло пройти пять-шесть человек в ряд. Кое-где даже остались дубовые поручни, покрытые, правда, толстым сулоем пыли.
Я поднялся на четвёртый этаж. Ни один из воинов не занял его: они говорили, что здесь чувствуется что-то плохое. По-моему, они все ошибались. На четвёртом этаже почти полностью сохранились гобелены, изображавшие сцены из множества битв. В противниках можно было угадать северных варваров или самих огнаров. На некоторых, самых старых на вид, огнары в слабеньких кольчугах или в кожаных доспехах сражались с аркадцами.
Мастера, выткавшие эти гобелены, были просто великолепны: от изображений воинов веяло гордостью и надменностью. Казалось, ещё секунда, и их пластинчатые доспехи засверкают на солнце, а полностью закованная в броню конница выскочит из гобелена и снова пойдёт в бой. Я не верил, что такие войска могли существовать два-три века назад. Слишком гордые, красивые, смертоносные. И слишком честные, что ли - я просто не мог точно описать то, что видел на гобеленах. О таких теперь только песни слагают.
Коридоры здесь были намного шире, да и стены прочнее. Гуляя по коридорам минут десять, я наткнулся на одну дубовую дверь. Из чистого любопытства я потянул на себя медную ручку в форме грифона. К моему величайшему удивлению, она поддалась. Едва дверь открылась, повеяло пронизывающим до костей холодом. 'Видимо, где-то упала часть внешней стены' - подумалось мне. Внутри комнаты царил полумрак. Её края терялись в темноте. По моим прикидкам, это был зал длиной шагов в двадцать. Кое-где стояли диваны и кресла, обивка которых уже почти истлела. На стенах висели остатки картин: от некоторых из них остались только рамы с обрывками холста. Странно: по-моему, холстины и доски должны были продержаться дольше.
Но вот посередине противоположной стены висела картина, задёрнутая куском посеревшей от пыли ткани.
Я сбросил этот кусок ткани на пол. Краем глаза я увидел какое-то движение сзади меня. Резко обернулся, не успев даже посмотреть на картину, - комната и весь коридор, который можно было увидеть с того места, где я стоял, были чисты. 'Странно' - пронеслась мысль в голове. Я обернулся и так и застыл в изумлении.
С портрета на меня смотрел рыцарь: карие глаза словно сверлили взглядом, иссиня-чёрные волосы были ровно уложены, на гладко выбритом лице торчали только коротенькие усики. На голове у него был шлем, забрало которого было откинуто. Одет он был (во всяком случае, до уровня груди) в стальной панцирь, на котором был выгравирован чёрный грифон.
Слава Тарику, что это был всего лишь портрет: художник уловил все детали лица, и казалось, что тот рыцарь мог в любую секунду сойти с картины, чтобы выгнать непрошеных гостей из замка. Было ясно, что это последний хозяин Беневаля - портрет был не старше пятидесяти-шестидесяти лет, потому что масляные краски ещё не успели полностью засохнуть, да и трещин и неровностей почти не было. Я поклонился последнему хозяину Беневаля: он заслуживал уважения, хотя бы из-за того, что нашёл такого хорошего художника в этом захолустье.
Налюбовавшись на портрет, я вышел из комнаты: не следовало тревожить покой старых хозяев Беневаля. У меня не было никаких сомнений в том, что все эти истлевшие картины - портреты хозяев и хозяек замка.
Я спустился на третий этаж. Солнце уже стояло в зените. Возле двери в мою комнату Владек, Сташек и Владарь отчитывая Жихаря, понурившего голову. Довольно странное зрелище, знаете ли: чаще бывало совсем наоборот...
Увидев меня, Жихарь гордо поклонился и растолкал всех, кто стоял между ним и его господином.
– Что здесь творится? - я переводил взгляд с Владека и Владаря на Жихаря, потом на Сташека и обратно.
– Тут эти, - Жихарь небрежно махнул в сторону двери, - распекают меня за то, что я, представляете, господине! За то, что я заснул на своём посту и пустил Вас одного гулять по замку. И Вы могли нарваться на бродящего колдуна!
– На бродящего призрака, Жихарь! - Владек готов был до пены у рта утверждать, что это призрак последнего графа Беневаля.
– Ну, призрака колдуна, не перебивай. Так вот, отпустил Вас одного, а они не смогли найти...
– Я лично разрешил, - подпольным девизом магов академии был 'своих не выдаём'. - Жихарю отдохнуть, пока прогуливаюсь по замку. Он и так рискует жизнью, охраняя меня от... не важно. А гулял я на четвёртом этаже. Там всё равно нет никаких опасностей.
– А Вы что, не знаете? - все четверо удивлённо воззрились на меня. - Тот, умерший, Стефан, кажись, дежурил как раз на четвёртом этаже. Охрана милорда генерала, - Жихарь поднял указательный палец вверх, пытаясь показать важность всего того, что он говорит. - Говорит, будто Ваш учитель думает, что Стефан как раз бежал к нему. Чтобы, значит, доложить о чём-то очень важном. Похоже, на лестнице это важное его и того.
Тут все замолкли. В воздухе повисла удушливая атмосфера страха и волнения.
– С вами я, а ученик Магической академии чего-то всё-таки стоит в битве!
– Ура господину Николасу! - взревело пять глоток. Они просто хотели прогнать свои страхи подальше...
Лкашек как раз подошёл, неся что-то на деревянном подносе.
– А вот и Ваш завтрак, господине!
Лкашек раздобыл где-то несколько кусков хлеба, лук и кусок солонины. Я был голоден как волк: через несколько минут поднос уже оказался пустым.
