попробовала заорать, но Олег закрыл ей рукой рот и пригрозил, что, если она не будет спать, он свернет ей шею, как куренку. Эльвира успокоилась, однако, лежа рядом с Олегом, все время косилась на Артема и жалобно всхлипывала. Артем был доволен. Месть удалась. С улыбкой на губах он заснул и проснулся уже от хлопка входной двери в подвал. От этого звука у него по нервам словно ток пропустили. Подскочив с кресла, он уставился на дверь, дрожа всем телом. В мыслях были и бандиты, и милиция, но на самом деле дверь просто качнуло ветром. Но почему она была открыта? Неужели они забыли запереться на ночь? Артем перевел глаза на диван и увидел, что Олег спит один, а его подруга исчезла. «Пошла по нужде, – решил Артем, ведь оправляться в подвале Олег категорически запрещал, так как считал его своим домом. – Затем пришла другая мысль: – Она сбежала, чтобы привести милицию. Причем сбежала только что!» – Артему почудилось, что он слышит дробное цоканье ее каблучков. Первым побуждением было бежать за ней, но он представил себе, как она заорет на всю улицу, и понял, что не стоит этого делать. Правильнее было собираться и сваливать из подвала. Артем посмотрел на часы в сотовом телефоне и понял, что едва не проспал. Было уже десять минут восьмого. Он схватил парик, маску, потом вспомнил про зеркальце, взглянул на перевернутый стол, останки телевизора и разбитую посуду, упал на колени и стал расшвыривать хлам, разыскивая обломок пудреницы. Ему невероятно повезло, что он нашел его, и нашел целым. Прилагая немыслимые усилия, Артем начал гримироваться, кое-как наклеил маску. Приладил парик, бороду, похватал одежду. За пять минут одежду из секонд-хенда требовалось превратить в тряпье настоящего бомжа. И он смог это сделать, изваляв ее по грязному полу, порвав немного, насыпав на тряпки пепел из пепельницы и вновь попинав и потоптав всласть. Результат превзошел все ожидания. На конкурсе бомжей за неопрятность он бы мог уверенно бороться за золотую медаль. Напялив на себя лохмотья, Артем довершил создание образа, вылив на одежду последнюю бутылку самогона да присовокупив к этому остатки масла со дна пластиковой банки из-под селедочной нарезки. Аромат от одежды пошел такой, что самого с ног валило. Схватив газету, он наскоро написал записку Олегу, что берет на время его сотовый, но потом обязательно вернет и компенсирует все неудобства.
27
Эльдар Каштаев сидел в своем просторном кабинете, в огромном кожаном кресле, слушал тихое гудение кондиционеров и чувствовал, как медленно, но неотвратимо уходит из него жизнь. Из него словно вырвали сердце, а остальная кровь толчками вытекает через образовавшуюся в груди дыру. Он знал, что если посмотрит в зеркало, то увидит такое же выражение, какое было у множества людей перед смертью, которых лично отправил в преисподнюю. Человек получал смертельное ранение и знал, что обречен. И этот взгляд. Теперь и он из их числа. Только его смертельная рана была получена не оружием, а известием о смерти его единственной дочери. В первые мгновения он желал только одного – потопить весь мир в крови. В сознании наступили багровые сумерки. То была агония перед смертью, а теперь он уже практически мертв. Все, чего он добивался, что создавал и ради чего переступал через трупы, теперь не имело значения. У него были деньги, власть, целый городской рынок в распоряжении, но не было дочери. И он бы не смог ее вернуть ни за какие богатства мира. Единственное, что он еще мог сделать, – это отомстить за ее смерть. Это желание затмило все остальные. Он забыл о еде, отдыхе, сне, часами сидел в кабинете и ждал, когда его найдут. Убийца уже один раз был в его руках, но непостижимым образом ускользнул. Второй промашки он не допустит. Он будет лично резать его на кусочки и наслаждаться этим. Улыбка, пробежавшая в этот момент по его тонким бескровным губам, напоминала оскал черепа. Да, он его найдет. Обязательно найдет.
В дверь осторожно постучали. Он выпрямился, собрался и крикнул зычным голосом, привыкшим повелевать:
– Войдите!
В кабинет осторожно вошел двухметровый Мусса Асланбеков, облаченный в костюм свободного покроя из темно-зеленой переливающийся материи. Пиджак на нем буквально лопался от скрывавшихся под ним тугих узлов мышц. Лысая голова блестела, как бильярдный шар. Суровое лицо, тонкие черты, нос с горбинкой, сросшиеся брови. Его черная рубашка с воротником-стойкой была украшена золотой вышивкой – орнаментом с элементами арабской вязи. Под пиджаком топорщилась кобура с пистолетом. Мусса был его доверенным лицом, главой службы безопасности рынка и командиром бригады боевиков. Последнее обстоятельство предопределило выбор погоняла. Все звали его Бригадиром.
– Рыжий, там баба пришла, говорит, что знает, где скрывается этот шакал, – произнес он глухим басом, стараясь не встречаться с Эльдаром взглядом.
– Позови ее! – велел Каштаев и взял в руки фотографию, на которой маленькая Лиза сидела на руках у матери, голубоглазой русской красавицы Марины. Жена погибла еще пятнадцать лет назад. Ее взорвали в машине. Хотели испугать его. Он нашел всех и убил. Теперь его дочь. Он так сжал фотографию, что рамка лопнула вместе со стеклом. Осколки вонзились в пальцы. Брызнула кровь. Он положил фотографию на стол и зажал рану платком.
В кабинет в сопровождении Муссы прошла какая-то шлюха лет под тридцать, черноволосая, со здоровенными губищами, большими бесстыжими зелеными глазами и потасканным телом, которое уже начинало расплываться от переизбытка алкоголя, курева и всякой дряни. Она была еще привлекательна, но уже явно виделось ее будущее на какой-нибудь свалке среди мусора и бомжей.
Поправив выползавшую из топа объемистую грудь и одернув чисто символическую юбку, она робко произнесла:
– Я, это, знаю, где этот, которого вы ищите! Он скрывается в подвале у одного моего знакомого художника. Я у него была натурщицей!
– Натурщицей, – хихикнул стоявший рядом Мусса, перехватил взгляд шефа и быстро поскучнел.
– Девочка, как тебя зовут? – равнодушно, без интонаций, поинтересовался Эльдар.
– Эльвира, – ответила она и продемонстрировала свою лучшую улыбку.
– Почему я должен верить тебе, Эльвира, может быть, ты хочешь меня кинуть, – продолжал он медленно, выдавливая из себя каждое слово. В душе у него все клокотало, хотелось кричать.
– Обманывать вас! Да я бы никогда не посмела, – затараторила она с испуганным видом, – у меня есть фотографии. Я сфотографировалась рядом с ним вчера вечером.
– Покажи! – потребовал Эльдар.
Виляя широкими бедрами, она подошла к столу, склонилась, так что вывалилась почти вся грудь, и с улыбкой протянула ему свой сотовый.
– Вот, видите, мы тут с ним. Он оказался таким уродом. Импотент!
Эльдар смотрел на экран телефона и видел лицо врага. Он близко. Теперь ему не вырваться и его никто не спасет. Мусса тоже приблизился и заглянул в телефон, хотя больше его привлекала грудь гостьи, чем какие-нибудь там маньяки.
– Где находится этот подвал? – ледяным тоном поинтересовался Эльдар. Он в первый раз взглянул в глаза Эльвире, и та, бледнея, попятилась. В его глазах была смерть.
– П-подвал, он н-недалеко отсюда. Я покажу! – ее голос дрожал, а взгляд уперся в пол.
– Адрес! – терпеливо повторил Эльдар. Она послушно назвала адрес. Он повернулся к Муссе и приказал:
– Запиши и давай туда со своими. Запомни, парень очень опасен. Привези его живым!
– Да, я все сделаю, – кивнул Мусса.
– А мне заплатят? – тоненьким голоском спросила Эльвира. От страха у нее отнимались голосовые связки. Она вообще едва говорила и готова была упасть в обморок посреди кабинета.
– Да, я же обещал, – ответил Эльдар, выдвинул верхний ящик стола, выхватил армейский нож, который держал на всякий случай, и с размаху швырнул в гостью. Одно быстрое движение, словно удар змеи.
Нож пробил сердце и вышел сзади между лопаток. Силой удара Эльвиру отбросило назад. С удивленным видом она балансировала несколько секунд на шпильках, потом плюхнулась на стул для посетителей, перевернула его и так и осталась лежать на полу с остекленевшим взглядом. Из уголка ее правого глаза по щеке сбежала одинокая слеза.
– Эй, ты что сделал! Зачем, слышишь! – взорвался эмоциями молчаливый Мусса. – Рыжий, ты что творишь?! Ты посмотри, а! Вообще с ума сошел! Да!
Эльдар будто не слышал его. Он спокойно встал, подошел к убитой и швырнул на тело ее сотовый.
– Вот что мне с ней теперь делать, а? – продолжал разоряться Мусса, бурно жестикулируя.
