и выведенных из себя директоров гостиниц.
– Сергей Антонович, я полагаю, что конфликт на данной стадии погашен, а в его причинах нам надо разобраться не спеша.
Челобанов перевел на меня тяжелый взгляд своих колючих, полных бешенства глазок и медленно произнес:
– Ну, хорошо.
Он протянул руки к мундиру военного моряка, аккуратно поправил его и тихо сказал:
– Вы меня очень, очень расстроили.
После чего почти бегом взобрался по лестнице, рыкнув на ходу Арнольдовичу, чтобы тот зашел в директорский кабинет.
Мы с максимально возможной для наших с Арнольдовичем туш скоростью последовали за Санчо.
Запыхавшись, мы вошли в кабинет Челобанова, который уже сидел за столом и буравил швейцара злобным взглядом.
– Ну, рассказывай, что у вас там произошло!
Я подтолкнул Арнольдовича вперед, указав ему на два стула рядом со столом директора. Арнольдович сел, снял фуражку, обнажив здоровенную лысину.
– Сергей Антонович, я сам не понял. Стою я на посту, как положено. Работаю с клиентами, тут спускается этот... – Арнольдович засопел, – стебанутый и начинает ко мне придираться.
– Как это? Что значит придираться? – воскликнул Санчо. – Десятки раз вам повторял, чтобы вы были максимально вежливы с клиентами! Тысячу раз талдычил вам эту прописную истину.
– А я и был вежлив, я его даже пальцем не тронул, – возразил швейцар.
– Что он у тебя спрашивал?
– Сначала он спросил, где я взял эти лампасы. Я ответил, что это моя форма. Потом спросил, служил ли я в армии. То есть служил ли я писарем. Я ответил, что да. Тогда он обозвал меня... ну, в общем, нехорошо меня обозвал и сказал, что... ну, в общем, сказал, что я нехороший человек. Тогда я ему сказал, чтобы он покинул мое рабочее место и не устраивал здесь скандалы. А он еще пуще взбеленился да как въедет мне в глаз! Словом, драться полез. Потом его оттащили и вас позвали. Вот и все. А я его не трогал.
– Черт-те что! – понуро качая головой, произнес Челобанов. – Как будто все белены объелись. Два инцидента за один день! И это не считая... хм... общих проблем гостиницы.
– Можешь быть свободен! – бросил Санчо швейцару.
– Арнольдович, зайди ко мне, я обработаю тебе рану, – сказал я ему вдогонку.
– Угу, – угрюмо кивнул швейцар, надевая фуражку.
– И что вы мне на это скажете? – вызывающе спросил меня Санчо, когда за швейцаром закрылась дверь. – Если дело так пойдет дальше, у меня весь персонал с постояльцами передерется! Они что, кроме пургена, еще и озверина наелись?
– Пока ничего определенного сказать не могу. А может быть, весна так действует? Солнце светит, травка зеленеет, птички поют... – задумчиво ответил я, разглядывая в окне наступившие сумерки. – Гормональные бури бушуют. Вот у людей крыши и посрывало.
– Я не очень понимаю образность вашего мышления, – несколько раздраженно произнес он. – Сомневаюсь только, что массовое расстройство желудка тоже весенний симптом...
– Образность мышления – основа моего метода, – ответил я. – Что же касается вашего второго замечания, то на него я смогу ответить завтра утром. Пока что у меня одна просьба – прекратить разноску питьевой воды в графинах по номерам. У меня есть серьезные сомнения в ее доброкачественности.
– Она же кипяченая! – поразился он. – И как я оставлю постояльцев без воды?
– Пусть сами кипятят. Наверняка у каждого есть электрические приборы.
– Это у нас запрещено!
– Мало ли что у вас запрещено! – возразил я. – В этой стране все командированные и отпускники возят с собой кипятильники и пользуются ими.
– Ладно, договорились, – устало произнес Санчо.
– А теперь, уж простите за бестактность, мне для стимуляции моего образного мышления нужна хорошая порция алкоголя, – сказал я и выразительно посмотрел на директора отеля.
Челобанов несколько секунд непонимающе на меня смотрел, затем, видимо, смекнув, подбежал к столику с секретом и нажал на заветную кнопочку. Из глубин стола, как и вчера утром, выехала батарея спиртных напитков.
– Прошу! – сделал радушный жест Челобанов.
ГЛАВА 4
Ночь прошла спокойно, чему в немалой степени способствовало то, что спал я весьма крепко. Вчерашний день сильно утомил меня как морально, так и физически, а приличная доза спиртного, выпитого на халяву у Челобанова, серьезным образом укрепила нервную систему. Встав, я умылся и, слегка подлечившись шотландским виски, вышел из номера. Спустившись по лестнице на первый этаж, я тут же обратил внимание, что Арнольдович уже стоит на боевом посту. Особый колорит его фигуре придавали темные очки, от чего он приобрел зловеще-монументальный вид. Он стал больше походить на нью- йоркского полицейского, патрулирующего Гарлем, нежели на швейцара провинциальной гостиницы. Я поздоровался, и Арнольдович повернул ко мне окуляры, почтенно кивнув.
Я вышел из гостиницы и направился в Волжское УВД за результатами экспертизы. Петрова я нашел на своем рабочем месте. Пребывал он в радостно-приподнятом настроении.
– Тебе повезло, – сказал он. – Стоило хлебнуть чуть-чуть из этого графинчика, и ты полдня согревал бы своей задницей унитаз.
– Значит, фенолфталеин?
– Да, и в немалой дозе.
– Спасибо, – ответил я.
– Не за что! – усмехнулся Жора.
Вернувшись в гостиницу, я тут же наткнулся на очередь в аптечный киоск «Фатум». Она снова приобрела внушительные размеры. Я подошел к киоску и, поздоровавшись с молоденькой девушкой- фармацевтом, которую звали, согласно визитке на халате, Екатериной Любимовой, сделал вид, что рассматриваю лекарства. На самом деле я вглядывался в лица тех, кто стоял в очереди. Среди прочих я заметил того самого пузана, командированного с Алтая, в номере которого я вчера разговаривал с Раисой Ивановной.
Когда, наконец, очередь рассеялась, я заглянул в окошко и сказал:
– Здравствуйте, Катенька!
– Здравствуйте, Владимир Александрович!
– У вас сегодня снова очередь. Неужели все за закрепляющим?
– Как вы угадали? – мило улыбнулась она.
– Интуитивно, милая. Они все были очень нетерпеливы, дожидаясь своей очереди. Скажите, Катенька, вы знаете кого-нибудь из сегодняшних покупателей?
– Нет, не очень. Лишь двоих. Они живут здесь неделю. Остальные, по-моему, только вчера заселились, – ответила аптекарша.
– Спасибо, все ясно.
– Вам самому что-нибудь надо? – спросила она.
– Пока, слава богу, нет, – ответил я и направился к себе на четвертый этаж.
Похоже, что источник отравления выяснен. Какой-то гаденыш подложил фенолфталеин в титан. Что ж, пора принимать меры. Мои мысли оборвал стук в дверь.
– Да, войдите.
Дверь отворилась, и в кабинет вошла парочка пожилых людей, которых я видел вчера в ресторане. Дородная дама в шляпке манерно поздоровалась:
– Добрый день.
За ней в кабинет забежал сухонький мужичонка и слегка заискивающе произнес, выглядывая из-за широкой спины своей спутницы:
– Здрасте.
