– Слушай, ты... Ну, в общем, ты бухти там негромко про социальное зло... А я немножко прикорну.
И закрыл глаза.
Я еще поговорил некоторое время для верности, потом поднял со стола стакан и грохнул его об пол. Михалыч сразу открыл глаза, но тут же закрыл их снова. Раздался громкий храп. Я еще некоторое время наслаждался переливами, издаваемыми Михалычем во сне, и наконец решил, что пора звать сыскную бригаду.
И тут, к своему вящему удивлению, я понял, что не могу подняться. Проделал несколько попыток оторвать зад от стула, но каждый раз они оканчивались ничем. Задница стала словно железобетонной. Я попытался позвать на помощь.
– Ды... Ды... – только и вырвалось у меня. – Дытрий! – наконец скомбинировал я имя и фамилию капитана милиции.
Однако все это было произнесено голосом осипшего петуха на завалинке. Язык также отказывался повиноваться. У меня оставался лишь один шанс. Я медленно опрокинулся на бок и упал со стула, приземлившись на четвереньки. Еще некоторое время я отыскивал то направление, в котором мне следовало ползти. Наконец в плывущем передо мной пейзаже я разглядел дверь. Путь к ней был долог и утомителен, как путь верблюда через Сахару. Я дополз и ткнулся головой в дверь.
Постояв на четвереньках у двери некоторое время, я героическим усилием зацепился за ручку и поднял тело в вертикальное положение. Почикавшись еще некоторое время с замком, я наконец отпер его. Кто-то ухватился за дверь с той стороны и открыл ее. Передо мной выросла фигура Дынина.
– Ну, клиент готов? – нетерпеливо спросил он.
– Ничья, – выдохнул я из себя и грохнулся в его объятия.
Очнулся я через некоторое время, сидя уже на знакомом мне стуле. Дынин прикладывал мне к лицу компресс из смоченного в холодной воде полотенца. То ли фенамин стал действовать, то ли компресс пришелся мне в кайф, но потихонечку я стал трезветь.
Передо мной стояли Челобанов и Дынин.
– Мы тут уже поискали кое-где, но ничего не нашли, – заявил Дынин.
– Ищите лучше, – промямлил я.
– Где? Где искать? – нервно спросил Челобанов. – Не заглядывать же нам в каждую трубу!
Я еще раз утерся холодным полотенцем и продекларировал основополагающую мысль:
– Я думаю, искать надо там, откуда легко взять и куда никто не полезет.
Мысль оказалась конструктивной. Челобанов и Дынин осмотрели помещение и тут же, как по команде, оказались в положении лежа. Дынин заглянул под стеллажи.
– Там какие-то банки из-под краски, – сказал он.
– Вынимайте их! – категорически заявил Санчо.
Дынин подлез под стеллажи и вынул две банки. В одной из них он нашел пузырек с белым порошком.
– Фе... фено... фенолфталеин, – с трудом прочел Дынин. – Это оно?
– Сделано! – хлопнул я в ладоши, чуть не упав при этом со стула.
– Так, – втянул в себя воздух Челобанов. – Ну, Михалыч, сука позорная... Будить его!
Дынин подошел к Михалычу и потрепал его за плечо, потом еще и еще. Михалыч открыл глаза и, опомнившись, сел на лежак. Ясным взглядом он оглядел нас всех и неожиданно загорланил:
– Девушки, война, война, кончились свиданья!
И устремился к бутылке «Немирова», стоявшей на столе.
– Прекратить! – Дынин вырвал у Михалыча бутылку и толкнул его обратно на лежак. Михалыч сел и непонимающе уставился на Дынина.
– Что такое? – правая рука Михалыча скользнула под подушку и вытащила оттуда здоровенный ключ Бако. – Я тебе покажу, как красноармейца обижать! – угрожающе проговорил сантехник.
Реакции Дынина можно было только позавидовать. Мгновенно запустив руку в карман, он быстро вынул оттуда красное удостоверение и сунул его под нос сантехнику. Тот недоуменно стал разглядывать фотографию Дынина.
– Это что, голая баба, что ли?
– Нет, это лысый милиционер, – сказал я.
Михалыч удивленно воздел на Дынина свои красные зенки и произнес:
– А мы ментов не вызывали!
– Они сами пришли, – сказал я.
– Зачем?
– Арестовывать тебя будут.
– Меня? За что? – поднял брови Михалыч.
– Потому что ты полгостиницы пургеном отравил, – с трудом выговаривая слова, сказал я.
– Я? Ну и что? – сказал Михалыч и после некоторой паузы добавил: – А вы докажите!
– Это нашли у вас, – сказал Дынин, придвигая к лицу Михалыча пузырек с пургеном.
– Не мое, подсунули... – отвернулся Михалыч.
– Здесь ваши отпечатки пальцев! – грозно сказал Дынин, еще ближе подвигая пузырек к лицу сантехника.
– Ну и что? Это для личного употребления, у меня постоянно запор, – не сдавался Михалыч.
Несмотря на выпитое, Михалыч производил впечатление совершенно трезвого человека.
– Прекрати нам мозги сношать, скотина! – взвился Челобанов. – Отвечай, зачем ты это сделал, мерзавец!
– Зачем сделал? – Михалыч задал этот риторический вопрос, потом сделал паузу, после которой с вызовом заявил: – А пусть подрищут! А то больно говна много...
– Это все, что ты можешь сказать в свое оправдание? – удивленно спросил Челобанов.
– А я и не собираюсь оправдываться, – сказал Михалыч. – Ты вот, например, морда твоя наглая, мне сто пятьдесят рублей два месяца должен за починку твоего домашнего унитаза...
Челобанов был поражен.
– Ты хочешь сказать, из-за того, что я якобы должен тебе сто пятьдесят рублей, ты мне тут такое устроил?! – Его голос задрожал.
– Да вы мне тут все, козлы вонючие, надоели! Я думал, тут один нормальный человек появился, да и тот гнидой оказался – ментов вызвал.
Михалыч явно намекал на меня.
– Так, надо его брать, – сказал потерявший терпение Дынин. – Он в отделе у нас быстро расколется.
– Бери, бери, – ехидно сказал Михалыч. – Чайком там меня попоишь за свой счет. Ты докажи, что это я сделал, лысая твоя башка!
– Ах ты падла! – Дынин замахнулся всей пятерней на сантехника. – У меня и не такие раскалывались...
– Так, всем тихо! – закричал Челобанов. – Мы никого брать никуда не будем.
– Как это не будем? – удивился Дынин.
– У нас была договоренность, вы мне оба обещали конфиденциальность... В общем, так, – произнес Санчо в сторону Михалыча. – Немедленно получай расчет в бухгалтерии и проваливай отсюда на х...! И если ты, урод, пойдешь дальше отдела кадров и бухгалтерии, я тебя задушу своими руками! Пшел вон отсюда!
– Ну и катись со своим отелем, в гробу я тебя видал! – Михалыч поднялся и не слишком твердым шагом пошел к двери. Дынин и Челобанов взяли меня под руки, и мы отправились вслед за ним. Через несколько минут меня уже отпаивали минералкой в кабинете директора. Сам же Челобанов орал в трубку телефона:
– Да, Ирина Петровна! Рассчитайте его и отдайте сверх того сто пятьдесят рублей. Пусть он подавится и катится со всем этим в... жопу! – громко произнес Челобанов, резко положив трубку телефона на рычаг.
– Вот мерзавец, а! – воскликнул он, обводя нас с Дыниным взглядом.
