Были бы на ногах его любимые кроссовки, парень без труда смог бы догнать понравившуюся особу. Но вся загвоздка заключалась в том, что обут он сегодня никак не в кроссовки.
За три дня немного пообвыкнув к модельным туфлям с подрывным материалом в них, точнее, с подорванным уставом школы, Дирол все-таки чувствовал себя не совсем уверенно на высоких каблуках. А сейчас, с растертыми пятками, развивать космические скорости вообще не мог.
Кое-как ковыляя вслед намеченной цели, Санек понимал, что безнадежно отстает, упуская девушку из поля зрения. Это курсанта расстраивало.
Но не сильно. Главным образом из-за того, что благодаря знающим преподавателям, готовившим из него следователя, в Зубоскалине был раскрыт и развит до феноменальных возможностей пресловутый дедуктивный метод. Девушка направлялась в сторону арки, над которой грязными буквами было написано:
«Крытый рынок». Подключив к данному событию логику, Дирол абсолютно точно догадался, что объект внимания направляется за покупками.
Поэтому, когда девушка скрылась из поля зрения парня, он сильно этому не расстроился, а смело похромал – не забывая повиливать бедрами – в сторону арки.
Кто-то любит отдыхать на море, кого-то тянет в деревню, чтобы отвлечься от трудовых навязчивых будней. Те, что побогаче, совершают турне по странам мира. Но это лишь во время отпусков, очередных и за собственный счет. Куда же деться бедному горожанину, когда в его распоряжении всего два выходных и времени на полноценный отдых катастрофически не хватает? Как и средств, кстати... Конечно же, на рынок.
Рынок – традиционная развлекаловка рядового жителя обычной российской глубинки. Туда можно ходить как за покупками, так и просто ради променаду, чтобы встретить старых знакомых, поглазеть на регулярно возникающие склоки. Можно поторговаться с продавцом, доводя его до белого каления своим желанием скостить цену вполовину, а потом просто не купить вещь, в самый последний момент найдя в ней какой-то изъян. Куда как интереснее скучных театров и музеев. А сколько узнаешь последних городских новостей! С пылу с жару. Еще тепленьких.
Здесь можно сетовать и рассуждать до бесконечности долго. И наконец, последним и самым весомым плюсом смешения европейского рынка с восточным базаром – атомной смеси, как нельзя лучше отражающей особенности загадочной русской души, – является толпа. Какой же житель самой огромной страны в мире не любит огромного стечения народа?
Лишь только Санек погрузился в сутолоку торговых рядов, как со всех сторон оказался зажатым плотным потоком людей, понесшим курсанта независимо от его воли. Зубоскалин решил не сопротивляться, втайне надеясь, что и девушка с манящей белой сумочкой не смогла пробиться сквозь людскую волну и поддалась общему течению. Вокруг толкались, временами спорили, переходя на ненормативную лексику, отдавливали многострадальные Дироловы ноги.
Мимо, нарушая общее течение глазеющих по сторонам, пробегал низенький, коренастый паренек, требовательно просящий:
– Дорогу, дайте дорогу.
Высоко задрав руку, он проносил интимную часть женского туалета, черный бюстгальтер, нисколько того не смущаясь. Кстати, окружающих сей факт тоже не шокировал – привыкли. Раздражало другое – непростительно высокая скорость индивида. Такого Шумахера гонцом за выпивкой неплохо было бы брать, но на рынок...
Стремительное его продвижение навстречу общему направлению удивляло народ. Люди испуганно отшатывались, вжимаясь в прилавки, сгибаясь под болтающимися над головами вешалками с купальниками и шортиками, провожали парня осуждающим взглядом. Санек, напомним, чувствовал с самого утра дискомфорт в области голеностопного сустава. Да еще и первый урок жокейского искусства давал о себе знать, проявляясь в плавном распространении боли от мозолей и выше. До области, находящейся чуть ниже пояса. В общем, добрая половина тела курсанта была практически выведена из строя.
Немудрено, что Дирол не успел вовремя отпрыгнуть и, зазевавшись, столкнулся с бегущим против течения. Сила инерции отбросила его назад, заставив Санька приземлиться на многострадальный копчик. Парень понял – здесь его ахиллесова пята.
– Куда несешься? Не видишь, тут люди ходят, – выругался коренастый с бюстгальтером, прибавив для солидности крепкое словцо.
– Как вы разговариваете с женщиной? – возмутился Санек. – Хам! – И дал по кумполу невеже.
Сказалась неплохая выучка лейтенанта Костоломовой: у парня птички зачирикали перед глазами. Лицо изобразило искреннее удивление физической подготовкой эффектной леди. То есть на нем нарисовалось обалдение, сквозь которое просматривалось опасение. Парень сразу как-то вспомнил о том, что ему следует торопиться, и, махнув рукой, скрылся в толпе. Санек встал, отряхнулся. Поправил платье. Проходящие мимо все время его толкали. Это было неудобно. Пришлось идти.
Несколько минут спустя Зубоскалин увидел девушку, за которой он, собственно, и пришел сюда. Она торговалась с восточного вида женщиной и с сомнением вертела в руках маленькое колечко. Санек остановился.
Повернувшись к соседнему прилавку, Санек ткнул пальцем в массажные щетки, сваленные небольшой кучкой, и спросил:
– Сколько стоит?
Продавщица удивленно воззрилась на сияющую лысину экстравагантной леди.
– Вам для длинных или коротких волос?
– Средней длины.
– Двадцать.
Санек повертел в руках желтую расческу и положил. Со вниманием изучил многообразие заколок и резиночек.
– Дорого, – сказал он, охладив свое внимание к прилавку.
Не то чтобы его перестали интересовать завлекательные мелочи, которые сделали бы его прическу пикантнее, просто интересующая его особа окончила свой спор с восточной женщиной и глубоко вздохнула.
– Милое колечко, – в мгновение ока подлетев к девушке, отметил Зубоскалин.
– Не по карману, – грустно ответила та.
– Что значит не по карману? – ободряющим тоном произнес Дирол. – В лексике очаровательной девушки такого выражения вообще не должно быть.
Санек принял позу бывалого мужчины, немного нахального, но в меру, с налетом экранной романтичности, с ненавязчивым, но пристальным вниманием к внешности собеседницы, в общем, такую, что нравится всем без исключения женщинам от двенадцати до девяноста пяти лет. Небрежно опершись о прилавок, парень начал любовную атаку на девяностокилограммовую красавицу Востока.
– Знаете тот случай, когда еврей завещал все свое состояние детскому дому?
Продавщица удивленно округлила глаза и помотала головой из стороны в сторону.
– Как? Вы не знаете этой истории? Ну так я вам расскажу.
– Санек выдержал паузу, дожидаясь, когда в глазах слушательниц разгорятся интерес и нетерпение, и продолжил: – Проигрался как-то еврей на бирже в пух и прах. Денег нет, долгов море, Сара детей собирает, к соседу Мойше переезжать. У еврея депрессия, головные боли и тихое помешательство. От нервов даже евреи становятся помешанными. «Деньги тлен, – сказал он, – все суета, а счастья нет». Тогда он принимает единственно верное решение – стреляется, предварительно завещав все свои долги детскому дому.
Девушка рассмеялась, а женщина стала мучительно соображать, умно ли поступил еврей или нет.
– Вранье все это, – заключила восточная красавица, – не мог еврей проиграться на бирже.
– Ну а если предположить? – настаивал Санек.
– И предполагать нечего. Не бывает такого, чтобы жид чего себе в убыток сделал.
– Так уж совсем и не бывает?
Зубоскалин хитро посмотрел на девушку и увидел, как в глазах ее еле заметно перебегают шаловливые искорки. Ее стала интересовать игра, затеяная Диролом. Санек приободрился: контакт налаживался быстрее, чем он ожидал.
